В первом туре президентских выборов во Франции все прошло, как и можно было предположить: во второй тур прошли Эммануэль Макрон, который по предварительным данным набрал 23,9% голосов, и Марин Ле Пен, которую поддержали 21,4% избирателей. На традиционной политической шкале и тот, и другая находятся в центре (наверное!). Оба они – относительно новые лица в большой политике.
Зато их различает – и очень резко – отношение к глобализации и французскому государству и судьбе французского народа. Макрон называет себя прогрессивным глобалистом, который при этом стоит за подлинные интересы французских патриотов и обвиняет Ле Пен в реакционном национализме. Ле Пен в свою очередь утверждает, что именно она как истинная патриотка отстаивает интересы французов, Макрон же представляет не их, а интересы глобальной космополитичной элиты.
Третье и четвертое места поделили более-менее поровну (около 19%) традиционалист-католик и правоцентрист Франсуа Фийон и радикально левый Жан-Люк Меланшон, идолами которого являются Фидель Кастро и Уго Чавес (мир их праху).
Поскольку и Фийон, и Меланшон быстренько выразили поддержку Макрону, большинство аналитиков и западные мейнстримные СМИ уже по сути объявили президента Франции под радостные возгласы. Рано еще, можно было бы сказать,
В любом случае во втором туре через две недели французы окажутся перед сложным выбором. Есть опасения, что никто из кандидатов не сможет предложить им ничего нового и привлекательного.
Что может предложить французам Макрон?
Макрон (39) рекламирует себя как новый, молодой, энергичный и прогрессивный деятель во французской и – почему бы и нет? – мировой политике, который за несколько лет кометой взлетел из неизвестности на вершину. Он изучал философию, обществоведение и экономику. По окончании образования он работал в государственном финансовом контроле, откуда ушел в банк Rotschild & Cie Banque. Из этого относительно скромного учреждения его, как сиротку, в 2012 году выудил президент Франсуа Олланд и привел в политику. Поначалу Макрон был всего лишь высокопоставленным госчиновником, но в 2014 году его повысили до министра экономики. На этом посту он проводил довольно праволиберальную политику, хотя в 2006-2009 годах входил в лагерь социалистов, а президент Олланд, тоже социалист, в 2012 году пришел к власти с вполне себе левой экономической программой.
Прошлым летом Макрон покинул правительство и учредил политическое движение En Marche! (“Вперед!”). Очевидно, движение с такой расплывчатой программой было проектом, основной – если не единственной - целью которого было воспрепятствовать избранию Ле Пен президентом и сделать им Макрона. Хорошо. Вероятно, это удастся. Что дальше?
Во-первых, Макрону будет очень трудно повести за собой всех избирателей Фийона и Меланшона. Электорат первого состоит из консервативных католиков, которым в широком смысле подходит его экономическая программа, но которые не обязательно должны разделять его взгляды по культурным вопросам (иммиграция, однополые браки и т.п.) У ультраправых сторонников Меланшона опять-таки нет ни малейшей причины поддерживать его праволиберальную экономическую программу. Кроме того, Меланшон обещал вывести Францию из НАТО и, вероятно, из Евросоюза. Т.е. точно то же самое, что и Ле Пен.
Будет интересно посмотреть, как ультралевых будут убеждать, что пусть лучше НАТО и Евросоюз, чем к власти придет ультраправый реакционер. А консервативных католиков начнут агитировать, что пусть, мол, однополые женятся, а ислам станет во Франции доминирующей религией: главное, чтобы представляющая «глупый низший класс» Ле Пен не стала президентом. Ситуация в любом случае шизофреническая.
Еще более сложным положение Макрона станет, когда он вступит в должность президента. Уже летом во Франции пройдут парламентские выборы, Макрону будет очень сложно повторить успех, сопровождавший его на президентских выборах. Уже хотя бы потому, что у En Marсhe нет четкой организационной структуры и своих представителей на местах. Т.е. получить от будущего парламента одобрение своей предполагаемой политике вероятному президенту будет весьма сложно.
И что важнее всего – по крайней мере, я не имею об этом ни малейшего понятия – какой будет его политика. Как большинство политиков, он что-то обещал всем и рекламировал себя как совершенно новый деятель, который приведет Францию к росту. В действительности все, вероятно, пойдет по-прежнему, поскольку что-то новое и лучшее очень трудно предложить. Каким образом собирается Макрон выводить Францию (и всю Европу) из стагнации? Продолжая принципиально прежний курс – праволиберальную политику, основанную на евроинтеграции и глобализации. Но до сих пор она, к сожалению, не дала никаких результатов. Вспомним, что Макрон два года управлял французской экономикой. Сомнительно, что у него остался в запасе еще какой-нибудь новый хитрый план. Каким образом он собирается взять под контроль террористов во Франции или решить неизбежно связанную с этим проблему интеграции мигрантов? Я никогда не слышал, чтобы Макрон предлагал здесь что-то новое.
Решение вышеназванных проблем Франции и всей Европы потребовало бы очень ловкой и в то же время радикальной политики. Ле Пен обещала, конечно, предпринять очень радикальные шаги, но ловкие ли?
Может ли Ле Пен предложить что-то лучше?
К сожалению, Ле Пен тоже нечего предложить. Во-первых, маловероятно, что она станет президентом. Западный истеблишмент извлек урок из брекзита и прихода к власти Дональда Трампа. Против Ле Пен сосредоточена вся артиллерия политтехнологов. Во-вторых, что еще более прискорбно, ее программа нереалистична. Развал Евросоюза и НАТО не улучшил бы положение французов и других народов Европы. Ее экономическая и политическая программа с одной стороны опирается на протекционизм, с другой – на левацкую попытку сохранить государство благосостояния. Французы не могут остановить глобализацию, а удержание государство благосостояния на плаву представляется все более проблематичным.
Популярность Ле Пен прежде всего оснвана на противостоянии массовой иммиграции и однополым бракам, абортам и эвтаназии, то есть на противостоянии левацкой ультралиберальной политике. Реализация радикальных изменений в этих областях потребовала бы драконовских мер. К этому не готовы ни французы, ни, вероятно, сама Ле Пен. Если она случайно окажется у власти, все пойдет так же, как с Трампом – она присмиреет сама или ее усмирят.
Так что все останется как было.