Разбойник-неудачник: я конченый человек

Проигравший на бирже миллионы клиентов LHV Хендрик Коппель говорит, что сейчас держится от бирж подальше. Фото: Liis Treimann

У Хендрика Коппеля (29 лет) неоднозначная репутация в Эстонии: сначала он прославился как вундеркинд-игрок на бирже, а потом - как налетчик.

Славу вундеркинда Коппель заработал в банке LHV, куда его взяли в 2007 году сразу после окончания школы в Курессааре благодаря его уникальным знаниям в области биржевого маркетинга. Карьера в банке оказалась для молодого человека скоротечной, хотя он смог привлечь трех клиентов, которые доверили 20-летнему маклеру четыре миллиона крон, чтобы он попытался увеличить эту сумму на бирже.

Коппель пошел на слишком высокие риски, не ставя LHV в известность, и инвесторы остались без денег. Парня, трудовой стаж которого на тот момент составлял четыре месяца, уволили, и в конце 2008 года он стал самым молодым в Эстонии банкротом. Банкротство сошло на нет, поскольку юнцу-маклеру негде было взять денег. Полиция расследовала этот случай в течение нескольких лет, но прекратила производство, поскольку вышел срок давности по возможному преступлению.

Инвесторы же в гражданском порядке требовали вернуть им деньги, и в этом году, по словам Коппеля, он достиг договоренности с Иваром Сооне, что будет выплачивать ему 55 000 евро по 450 евро в месяц, и так - в течение десяти лет.

Договоренность с Сооне появилась в тот момент, когда Коппель уже сидел в тюрьме за ограбление заправки. 15 октября прошлого года около шести утра, Коппель угрожая раскрашенным гуашью игрушечным пистолетом, потребовал у работника заправки на улице Эндла в Таллинне деньги. Ему отдали 200 евро – именно столько наличных было на тот момент в кассе. Полиция задержала налетчика минут через 20 после ограбления.

8 декабря Коппеля приговорили к двум годам и четырем месяцам тюрьмы: четыре месяца - реальный срок, два года - условно.

Общественность узнала о Коппеле благодаря передаче «Очевидец», выходящей на канале ETV, в которой рассказали его историю. До сих пор сам он никаких интервью не давал. Теперь, проведя несколько месяцев на свободе, он решился на это.

«Что касается LHV, то мне жаль, что так получилось: я хотел заработать, хотел себя проявить. Как все мы, хотел лучшей жизни, но ничего не получилось. Я слишком долго молчал», - говорит Коппель, который, по его же словам, хочет жить дальше.

Его узнают на улице, показывают пальцем, высмеивают: «Это после ограбления заправки, я все понимаю».

Терпевший жесточайшие издевательства в школе, Коппель говорит, что для него это дежавю – такое ощущение, что он вернулся с Курессаарескую гимназию.

«Я на самом деле ненавижу их – тех, кто делал мне больно в школе. Скажу честно: я даже платил за то, чтобы им тоже сделали больно. Если бы было можно, я бы опубликовал их полные имена. Эти люди что-то отобрали у меня, отняли душевное спокойствие. Мне не хватает чего-то такого, что есть у других, и обратно мне этого уже не получить», - говорит он и добавляет, что это стало одной из причин, по которой деньги играют для него такую важную роль: «Моя самооценка разрушена».

Страшные слова, которые, однако, не оправдывают ограбление заправочной станции. Но, по словам Коппеля, он и не пытается это делать.

- Что заставило вас ограбить заправку с игрушечным пистолетом в руках?

- Я должен был уехать из Эстонии, но у меня не было свободных денег: все было вложено в какие-то дела.  Нужно серьезно постараться, чтобы внушить себе это. Я внушил, что это единственный выход, что другого у меня нет. Мне пришлось сотни раз убеждать себя в этом. Люди не рождаются грабителями и негодяями, но жизнь делает свой выбор. Мне стыдно, что этот выбор оказался неправильным.

- Так почему вы пошли грабить?

- Ивар Сооне узнал, что я еду в Нью-Йорк, и он хотел добиться для меня запрета на выезд из страны, пока мы не достигнем договоренности. Он хотел получить назад 70-100 процентов от суммы, вообще не показывал свою ответственность. А у меня возникло чувство, что если я не уеду, то останусь в Эстонии на всю жизнь. Что я больше никогда отсюда не вырвусь. А я много путешествовал, мне нравилось бывать в других странах мира, и я чувствовал, что должен что-то делать.

- Попросить помощи у родителей было труднее, чем пойти на ограбление?

- У меня не очень близкие отношения с родителями. Ограбление – не выход, но… Я не могу у них попросить. Я не представляю, есть ли у них вообще так много денег.

- Сколько вы хотели получить на заправке?

- Две тысячи евро.

- И сколько вы получили?

- Двести. Мне нечем гордиться.

- И что вы почувствовали, спланировав преступление и получив в десять раз меньше?

- Разочарование, конечно. Внутреннее чутье сразу подсказало мне, что это дурацкая идея: остановись, беги. Почему я остался? В какой-то момент на заправку заехал таксист. Он видел меня выходящим в маске и уже звонил в полицию. Я видел это, сидя в машине, и было ясно, что меня поймают раньше, чем я получу деньги.

В то же время разум сказал: у тебя нет денег, что бы будешь делать без денег? Ты не останешься здесь.

- Что бы вы сегодня хотели сказать об этом?

- В Эстонии люди осуждают меня за то, что я сделал. Они не знают моей жизни, они, на самом деле, ничего не знают обо мне.

Четыре месяца я провел в арестном доме и в Таллиннской тюрьме. У людей совершенно четкое отношение к преступникам. Конечно, они не могут быть примером, – все они пошли по кривой дорожке - но если послушать их истории, то каждому из них пришлось пережить столько дерьма! Их жизни в зародыше уже были разрушены. Какой-нибудь наглец, у которого есть деньги и который посмеивается над окружающими, заслуживает больше сидеть в тюрьме, чем те, кто там находятся.

- Вас узнают на улице, над вами смеются...

- Узнают. Я издалека замечаю тех, кто хочет меня унизить – я вижу его насмешку, и я не боюсь его. Я подхожу и спрашиваю: зачем ты это делаешь? Что ты улыбаешься? У меня нет никакого страха. Это последствия прошлого, я это понимаю, но хочу, чтобы люди знали мою историю, если они меня оценивают.

- Как часто вас узнают?

- В последнее время слишком часто. Я не жестокий человек, но меня постоянно оценивают. Например, пошел в SEB, чтобы снять деньги, а молодой человек и девушка сказали, что не знают, не пришел ли я ограбить банк. Я проглотил это. Видели это видео на судне Tallink, и мне смеялись в лицо. Школьники узнали меня в автобусе – смотрели видео и улыбались. Это остается в памяти, особенно, если над тобой в школе жестоко издевались.

- Когда начались издевательства в школе?

- В первом классе. Я не был хорошим, не был красивым. Может быть, я на самом деле был страшненьким. Девочки начали говорить: ты такой противный и страшный, исчезни. Я ничего не мог ответить, поскольку постоянно было ощущение, что весь класс против меня.

(Коппель становится эмоциональным, его губы трясутся).

Люди не хотели со мной общаться, сидеть рядом со мной. Я сидел в стороне от всех, и тогда начали говорить: не смотри на меня, меня от тебя тошнит. Когда ты маленький и над тобой издеваются, это изменяет твое ДНК.

У меня было много прозвищ: гидроцефал, урод, Бивис (персонаж мультфильма «Бивис и Батхед» - ред.), пенис, перхоть… Это все из-за моей внешности.

Я обычно сидел впереди, остальные сидели у меня за спиной. Они разбирали ручку, делали пульки и стреляли мне в голову, за воротник, в уши и куда придется. Я видел, что классная руководительница все это замечает, но ничего не предпринимает. Она видит, что есть проблема, но ничего не говорит. Она не решалась сопротивляться, и часть одноклассников просто управляла мнением всего класса.

Было и такое, когда я действительно шел к учителю. Например, в основной школе мою сумку сбросили с четвертого этажа. У меня там были очки, которые разбились. Маму вызвали в школу, и я сказал, что они издеваются надо мной, мне нужна помощь. Много раз я уходил из школы со слезами на глазах, поскольку чувствовал, что больше не могу. Эта травля была такой сильной, что я сдался.

Я хочу сказать, что нужно сопротивляться! Если ты позволяешь себя просто топтать, это не ведет никуда.

Я так много вижу этого сегодня в обществе: у тебя есть деньги, ты наглец и можешь плохо поступать с человеком, которого ты не знаешь. Мне надоело, что люди не хотят видеть этих проблем. После налета я чувствую себя, как будто снова оказался в школе.

- Над вами издевались все 12 лет?

- До начала 11-го класса, когда я познакомился с одной девочкой. Она была сказочно красива, и парни-одноклассники зауважали меня, они увидели меня по-другому. Надо мной больше не издевались. Больше так плохо не было. Но 9-й и 10-й классы – это был настоящий ад.

- Как вы учились?

- Мама и папа скорее были разочарованы. В школе я пытался справляться. Я не очень интеллигентный и умный человек. Были и тройки. Они считали, что я мало стараюсь, а я считаю, что выкладывался по полной. Но им было мало.

- Как вы попали на биржу?

- У меня было много свободного времени. Когда мне было 11-12 лет, я начал читать Äripäev, книги. Делать себя. В 14 лет я открыл счет в LHV. Сначала виртуальный счет, позже – обычный. У меня там были деньги, и я начал покупать ценные бумаги. Именно эстонские акции, сначала иностранные акции я не использовал.

- Это было для вас хобби?

- Да, но я зарабатывал на этом. А когда начал заниматься деньгами клиентов, то у меня не было дисциплины, рисковое управление было из ряда вон. Так я профукал свои возможности в LHV.

- В LHV вас сначала приняли так, как не принимали в школе?

- Да, атмосфера была другой, большинство коллег были дружелюбными. Я очень благодарен Ало (руководитель по марклерской работе LHV Ало Валликиви – ред.) за то, что он дал мне возможность, увидел во мне что-то, чего не увидели другие. Я доставил ему основательную головную боль и не извинился перед ним. У него были большие ожидания в отношении меня, но я его подвел. Я надеялся, что далеко пойду.

- Насколько просто оказалось сразу после школы стать биржевым маклером?

- Я стал им благодаря моему знакомому. Он был в LHV на практике и порекомендовал меня. Один раз я сходил на собеседование и произвел хорошее впечатление. В школе я был очень тихим, замкнутым… И все стало совершенно другим – тебя сразу бросают в воду. Раньше я никогда не писал ни на одном портале, а теперь писал биржевые обзоры.

- Почему люди доверяли вам свои деньги?

- Я не работал в торговой фирме, но у меня есть такая особенность, которая заставляет людей верить мне. Когда я работал с деньгами инвесторов, то брал все, что позволяли взять. Я хотел это делать, и в этом моя вина, что я затащил их в свою сеть. Я недостаточно учитывал риски, у меня не было достаточного опыта. Нельзя доверять человеку, которому 20 лет.

В каком-то смысле и они… Я не хочу сказать, что они дураки, но и они не оценили рисков. Ты должен инвестировать такую сумму, которую готов потерять. Наверное, я был слишком убедителен, но, конечно, не говорил, что все это может плохо кончиться. Они же считали, что это на самом деле такая хорошая возможность, на которой можно заработать миллионы.

При инвестировании ты берешь акции и хранишь их десять лет… Я в реальности занимался торговлей, когда ты хранишь акции несколько секунд, минут, час. Максимум пару дней. Я искал стократное усиление. Это на самом деле было ошибкой.

В последние шесть-семь лет я держусь подальше от рынков, хотя слежу за новостями, но занимаюсь другими делами. Это было отрезвляющим.

- Как вы сейчас зарабатываете деньги?

- В Эстонии мне работы не найти – после разбоя. Если достаточно потрудиться, то в Интернете намного проще получать легальный доход, чем работать строителем или кем-то еще, и делать то, что ты делать не хочешь. Больше всего денег идет от рекламы. У меня есть несколько сайтов, которые по данным alexela.com (аналитическое предприятие) входят в 10 000 первых. Названий я не разглашаю, поскольку меня многие ненавидят.

Провалы в памяти из-за школьных издевательств

У одноклассников есть сложности с воспоминаниями о Хендрике Коппеле. Часть из них не помнит каких-то особых издевательств над парнем и удивляется его рассказам – класс же был таким сплоченным! В то же время одна из одноклассниц Коппеля призналась, что самые жестокие издевательства он терпел от тех, кто его теперь не помнит.

«Поскольку высказывания Хендрика о своих одноклассниках вызвали в них замешательство, то по крайней мере его одноклассники по гимназии и тогдашняя классная руководительница обсудили это и попытались вспомнить все случаи издевательств. Но никто не припомнил ничего особенного», - сказала завуч Курессаареской гимназии Майду Варик.

«Скорее, это был хорошо ладивший между собой класс, где были хорошие спортсмены, но для того, чтобы хорошо учиться, им нужно было сильно напрягаться», - добавила она.

По словам завуча, результаты экзаменов Коппеля не говорят о его особых способностях.

Одна из его бывших на протяжении всех 12 лет соучениц сказала, что мальчик держался отдельно от других и сам не хотел ни с кем общаться, поскольку открыл для себя биржу, что для других одноклассников было китайской грамотой. Рассказы об издевательствах стали для нее большим сюрпризом.

Другая одноклассница не удивилась. Она признала, что над Коппелем издевались, но ситуация изменилась в гимназии: «У нас в классе были и другие, над кем издевались, но все стали нормальными семейными людьми».

Еще одна одноклассница Коппеля сама была из числа тех, над кем издевались все 12 лет: «К сожалению, у меня из-за этого возникли проблемы с памятью. Большие провалы, которыми заполнены все школьные годы. Это правда, что в нашем классе – мы были вместе с начальной школы до основной – были те, кто страшно издевался, поэтому я не исключаю, что Хендрик говорит правду».

Как пострадавшая от школьного насилия женщина, так и Коппель, говоря об этом, приводят жуткие примеры: топили на уроках плавания, плевались пульками, прятали копченую рыбу на дне сумок, сталкивали с лестницы и так далее. В качестве заводил они называют одни и те же имена, некоторые из которых напрямую сами не делали ничего, но всегда были в кругу смеявшихся, когда возникла такая возможность.