«IDEM»: всё смешалось в лабиринте вселенной

Когда парус не порвали: ключевая сцена спектакля "IDEM". Фото: архив Vaba Lava / Матс Ыун

Русско-эстонский спектакль Артема Гареева на площадке Vaba Lava компрометирует ответы, но оставляет вопрос – и по пути к нему теряет смысл поисков ответа.

Темой спектакля «IDEM» (на латыни idem – «тождественный») заявлено самоопределение.

Поиски идентичности – тема во всех смыслах проклятая. Сколько копий и судеб поломано из-за этой идентичности, которую власть и прочие «лучшие люди города» то отнимают, то навязывают: «Мы русские!», «В Эстонии ты должен быть эстонцем!», «Ведешь себя как баба!», «Ты что, серьезно веришь в Бога?» – и так далее. И не скажешь ведь, что мы все совсем уж разные, что-то нас да объединяет, но вот беда: как только ты нащупываешь это что-то, моментально является отряд профессиональных манипуляторов – и начинает требовать от тебя делать то-то и то-то, потому что ты – такой-то и такой-то. А ты, поди, и не знаешь точно, какой ты на самом деле. Да и что такое «на самом деле» вообще.

Ситуацию страшно усложняет стадный инстинкт, вполне себе здравый в ситуации, когда какой-то группе животных грозит опасность, но чаще всего принимающий уродливые формы. Видимо, лучший диалог на эту тему есть в комедии «Житие Брайана по Монти Пайтону», в сцене, где Брайан, этот мессия поневоле, проповедует толпе. «Вы все разные!» – возвещает он. «Да, – в унисон отвечает вдохновенная толпа, – мы все разные!» Вдруг раздается чей-то противный голос: «Ну нет! Я одинаковый!» И тут же – раздраженное пшиканье соседей: «Заткнись! Заткнись!..»

...И церковь невидимого розового единорога

Искусство в идеале не должно никем манипулировать: ему полагается не навязывать идентичность и не отнимать ее, а отражать и преломлять реальность, чтобы помочь нам как-то в себе разобраться и обрести более-менее адекватную систему координат. Двуязычная постановка режиссера и актера Русского театра Артема Гареева «IDEM», осуществленная на Свободной сцене (Vaba Lava), всеми силами дистанцируется от манипулирования. В первую очередь спектакль демонстрирует хаос, наблюдаемый у нас в головах, и недаром символом постановки стал лабиринт с семью входами: призвание, родина, язык, вера, семья, пол, национальность. Центр лабиринта отмечен словами «я есть» – надо думать, это искомое состояние обретенной идентичности.

«IDEM» всячески компрометирует ответы, но не снимает вопроса «кто я?». Что и отражает символика: про человека в центре лабиринта не скажешь ведь, что он из него вышел. Наоборот, теперь он там словно бы заперт: куда ни пойдешь, на какой самоидентификации ни остановишься – себя потеряешь.

Спектакль состоит из двух чередующихся линий. Одна – документальная: на подвешенные в сценическом пространстве барабаны проецируются отрывки разговоров с разными людьми (в основном известными, что интересно, но и предсказуемо) на темы идентичности. Ощущаете ли вы себя настоящим мужчиной? Какое место вы готовы защищать с оружием в руках? Эстонец вы или русский?

Люди, ровно как в «Житии Брайана», все разные: кто считает себя настоящими мужчинами и женщинами, кто нет; кто ассоциирует себя с Эстонией, кто нет; кто твердо знает, кем он или она должны были стать, кто нет; кто верит в Бога, инопланетян и гороскопы, кто нет... Этот видеоряд – прекрасная иллюстрация к тому, что, действительно, объединить нас не может почти ничто, кроме самого факта принадлежности к какой-либо субкультуре. Оно и понятно: мы не КНДР, чтобы вместе исповедовать один и тот же символ веры.

Татьяна Космынина - жрица Церкви невидимого розового единорога, пародирующей теизм: если единорог невидимый, откуда известно, что он розовый? Фото: архив Vaba Lava / Матс Ыун

Тут, однако, появляется первое «но» спектакля, отчасти – невольная манипуляция: хаотический разнобой остается разнобоем, в котором всё едино, а значит, нет никаких ценностей вообще. Постановка проблемы не нова, лучше всего о ней спел Леонард Коэн в песне «The Future». В «IDEM» хаотичность доходит до абсурда: когда возникает тема религии, героиня Татьяны Космыниной долго перечисляет под ритмичную музыку статьи энциклопедии мировых религий, и в одну кучу валятся конфессии и секты, христианство и Фалуньгун, буддизм и беспоповство, джайнизм и сатанизм; завершается список, разумеется, пародийной Церковью невидимого розового единорога.

Пуповины превращаются в паруса

Исполнение прекрасно, пафос понятен, однако понятно и то, что «не все йогурты одинаково полезны» – и не все религии, конфессии и секты одинаково идиотичны, фанатичны и глупы. Где-то по дороге теряется смысл: вместо более адекватной системы координат мы оказываемся в мире, где ее нет вообще.

Это уже второй поток спектакля, актерский и в высшей степени символический. Шесть исполнителей – Мари-Лийс Лилль, Кристо Вийдинг, Екатерина Кордас, Татьяна Космынина (она же драматург «IDEM»), Сергей Фурманюк и Наталия Дымченко – под прекрасный струнный квартет и мистические тамтамы (музыка Александра Жеделёва) разыгрывают сценки, иллюстрирующие путь к идентичности. Начинается всё с рождения: актеры выбираются из лона, символизируемого теми же барабанами. Связывающие их с лоном пуповины – куски материи, которые по ходу постановки превращаются в различные предметы: их завязывают узлом и бьют ими в барабаны, когда хотят настоять на своем; их трансформируют в детали одежды (религиозная идентичность); их развевают как флаги (национальная идентичность); их соединяют попарно (гендерная идентичность); наконец, в самом финале они становятся парусами, которые несут всех действующих лиц по необъятной вселенной.

Следить за превращениями актеров и трактовками разных видов идентичности увлекательно. Ответы, как уже сказано, компрометируются, вопрос «кто я?» остается, хотя финальное превращение пуповин в паруса и намекает на то, что хорошо бы превратить идентичность из цели в средство. Только вот в средство чего? Что тогда цель? Полет по вселенной – штука хорошая, последняя сцена так и вовсе намекает на знаменитую фразу «он полон звезд» из «Космической одиссеи 2001 года» Стэнли Кубрика, но... все-таки «но» остается. Как это всё приложить к жизни? О чем это? Видимо, не всё так просто с поисками себя – и, кстати, монологи самих актеров, написанные ими самими, это только подчеркивают.

Впрочем, правильно поставленный вопрос, говорят, уже содержит в себе значительную часть ответа. Будем надеяться, что «IDEM» не ограничится тремя представлениями в середине мая и будет показан еще раз. Спектакль этот в высшей степени удачный, просто проблема такова, что решить ее в лоб не удастся.