Николай Караев. Террор и ислам

Фетва пакистанского богослова Мухаммеда Тахира аль-Кадри против терроризма и шахидов. Фото: сайт Мухаммеда Тахира аль-Кадри

Чем чаще верующие люди будут говорить, что терроризм – от дьявола, а не от Бога, тем меньше оснований у тех, кто судит о сложных религиозных системах поверхностно, считать "исламских" террористов мусульманами, пишет журналист Николай Караев.

Недавно мой коллега Таави Минник написал: «Западные СМИ в последние годы часто изобретали эвфемизмы. То и дело звучит утверждение, будто у террористов нет религии. Но сами террористы придерживаются другого мнения...»

Что да, то да, террористы считают, что религия у них есть. Ну и что? Почему мы должны верить террористам на слово? Странная постановка вопроса, скажете вы. Ничуть, отвечу я, – и проще всего доказать это на примерах.

Девы Марии среди нас

Наши мнения о других людях мы чаще всего основываем не на том, что они говорят и даже искренне думают о себе, а на более объективном фундаменте – проще говоря, на фактах. Человек может считать себя здоровым, но по факту быть больным, и наоборот (помните, герой книги «Трое в лодке, не считая собаки» листал справочник по болезням и обнаружил у себя все недуги, кроме родильной горячки?).

Человек может считать себя добрым, но если он совершает подлости и постоянно на всех злится, мы понимаем, что добротой тут и не пахнет. Медицине известны случаи, когда белокожие люди считали себя чернокожими. Медицине, более того, известны случаи, когда люди на полном серьезе полагали себя Наполеонами, Иисусами Христами, Махатмами Ганди, Девами Мариями и президентами Кеннеди – но, вы удивитесь, ими отнюдь не являлись.

От сумасшествия не застрахован никто. Не зря великий поэт боялся: «Да вот беда: сойди с ума, / И страшен будешь как чума, / Как раз тебя запрут, / Посадят на цепь дурака / И сквозь решетку как зверка / Дразнить тебя придут». Только психическое здоровье – дело тонкое: если ты громогласно объявляешь себя царицей Савской, являясь на деле, скажем, слесарем, всем понятно, что ты безумен; но стоит тому же мужику объявить себя христианином, православным и истинно верующим, как ему отчего-то все верят. То же с исламом, буддизмом и так далее.

Я отдаю себе отчет в том, что с религией ситуация несколько сложнее: цвет кожи определим на глаз, болезнь распознается специалистом, а кто может сказать, истинно ли верует данный христианин или мусульманин? В обоих случаях – только Бог. Как пел Борис Гребенщиков: «Обещай, что будешь помнить одно: Господу видней». У мусульман на этот счет есть присказка, украшающая финал почти любой арабской или персидской сказки: «А Аллах знает лучше».

Установить прямой контакт с Богом до сих пор удалось лишь избранным (во всех смыслах слова), но есть и другие более-менее объективные признаки верующего. Их можно разделить на две группы: условно – ритуальные и моральные. Причем, насколько я понимаю, что Коран, что Библия (точнее, ее Новый Завет) упирают на то, что быть морально, внутренне верующим куда весомее, чем соблюдать ритуалы. Вспомним слова апостола Павла: «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы», – что уж говорить о хождении в церковь по воскресеньям. Почти все суры Корана суры начинаются с фразы «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного».

Иблисское государство

И, да, в обоих священных текстах есть немало совсем других фраз, в том числе таких, которые можно, исхитрившись, истолковать как доводы за войну с безбожниками. Тем не менее, основное требование христианства и ислама – милосердие. А отсюда можно сделать вывод, что люди, которые не стремятся проявлять милосердие, ни христианами, ни мусульманами не являются.

Террористы, что бы они о себе ни думали, не являются ими по определению.

Естественно, всё еще сложнее. Нет христианства вообще и ислама вообще – есть очень сложная и местами крайне противоречивая система конфессий, направлений, школ, сект и ересей (которые с собственной точки зрения ересями не являются). Есть множество авторитетных старцев, шейхов, улемов, которые часто придерживаются противоположных позиций по вопросу любви и нелюбви. Террориста, считающего себя мусульманином, вполне могут принимать за такового и куда более мирные мусульмане. А могут и не принимать – сообразуясь с тем, как они понимают волю Аллаха Милостивого и Милосердного.

Ясно только одно: никакой окончательной ясности в этот вопрос никто, кроме собственно Аллаха, не внесет. Нам остается полагаться на соображения человеческие. А они, в общем, просты: мир для нормального человека лучше войны, по крайней мере, завоевательной, милосердие лучше ненависти, любовь лучше раздора. Во всех мировых религиях есть достаточно текстов и авторитетов, считающих именно так.

Чтобы не быть голословным: пакистанец Мухаммед Тахир аль-Кадри, шейх-аль-ислам (этот титул дает богослову максимальный авторитет в вопросах веры), выпустил в 2011 году фетву против терроризма. То же сделали чуть позже улемы Саудовской Аравии, осудившие ИГИЛ как чудовищное отклонение от шариата. Иран, несмотря на агрессивную кампанию США против этой страны, все-таки борется в Сирии против ИГИЛ. Глава Чеченской республики Рамзан Кадыров называет «Исламское государство» Иблисским (дьявольским) – и в этом он абсолютно прав. Чем чаще верующие люди будут говорить, что терроризм – от дьявола, а не от Бога, тем меньше оснований у тех, кто судит о сложных религиозных системах поверхностно, считать террористов мусульманами.

Кем бы ни считали себя сами террористы, убийцы и прочие преступники: хоть мусульманами, хоть праведными халифами, хоть самим Махди – мессией, который, как обещано, явится перед концом света (в истории этих Махди было, кстати, предостаточно). Кем себя полагает сам человек – не так уж и важно. Особенно в религии.