Елена Скульская: за что арестовали Гамлета на Арбате?

Писатель и журналист Елена Скульская. Фото: SCANPIX

Те, кто читают стихи, знают их наизусть, получают от них удовольствие, плачут над ними, как минимум в помыслах своих – хорошие люди. Как жаль, что мы так мало говорим о поэтах, сетует писатель Елена Скульская.

В центре Москвы, на пешеходном, прогулочном Арбате, полиция несколько дней назад арестовала десятилетнего мальчика, декламировавшего монолог Гамлета из одноименной трагедии Шекспира. Уточнение насчет трагедии делаю потому, что несколько официальных и популярных сайтов назвали «Гамлета» поэмой (!) и даже просто сборником стихов (!).

Человек с зеленым рюкзаком

Но, как ни определяй жанр произведения, произнесение гениальных строк публично не могло не насторожить стражей порядка; чисто интуитивно почувствовали они в выступлении мальчика угрозу мироустройству, скрутили ребенка, плачущего и перепуганного, и затолкали в машину. Уверена, что мальчика выудили из толпы веселящихся и праздно шатающихся взрослых, распевающих, например, нечто бодрое и невнятное и даже бьющих в бубны, выудили, заметив его особенность, как описано в романе Владимира Набокова «Приглашение на казнь».

С мальчиком, можно сказать, уже всё в порядке: всколыхнулась общественность, очевидцы выложили в сеть съемку; родителям вроде бы угрожали судебными преследованиями, пытались даже запальчиво обвинить их в препятствии действиям полиции и неуважительном к ней отношении, но потом вернули ребенка и по некоторым сведениям принесли даже какие-то смутные извинения. Впрочем, для полноты картины стоит заметить, что многие сетевые активисты были согласны с действиями полиции, пресекшей сомнительное концертирование малолетнего исполнителя...

А я, знаете, как только услышала о мальчике, моментально вспомнила рассказ Арво Валтона «Человек с зеленым рюкзаком», опубликованный еще в семидесятых годах минувшего века. Рассказ тогда отнесли к жанру фантастики с присовокуплением уклончивого слова «гротесковой». Сюжет там такой: ровно в полдень на вокзале появляется человек, достает из зеленого рюкзака книгу и начинает ее громко читать. Автор не сообщает названия, но ничто не мешает предположить, что речь шла именно о «Гамлете»: «Художественное произведение с выдуманными принцами и храбрецами, увлекательными приключениями, лирическими или заумными отступлениями, чувствительной любовью и сильными страстями». Но, конечно же, я не настаиваю на том, что человек читал Шекспира. Нам важно другое.

Искусство, которое мешает

На вокзале забеспокоились: читавший раздражал уборщицу, отвечавшую за порядок и чувствовавшую себя местным начальством; она ясно видела в его действиях какое-то нарушение вокзальной гармонии, но не могла точно определить, какое именно. Чтец мешал людям, привыкшим к вокзальной суете, бесконечному ожиданию и скуке; он непрошенно вносил разнообразие в их инертное убивание времени; кто-то, только что спешивший на перрон, вдруг застывал и, увлеченный сюжетом, мог опоздать на поезд.

Дежурный по вокзалу, которому сообщили о беспорядках, был в полнейшей растерянности: и он понимал, что происходит нечто совершенно недопустимое, но решил посоветоваться с блюстителем порядка, пока еще не принимая решительных мер.

«Блюститель порядка, флегматичный, как вся стандартная полиция... шел между рядами скамеек и смотрел на всех с видом представителя власти. При его появлении по залу прошел шелест». Разные чины вдумываются в ситуацию, никто, однако, ничего пока не предпринимает, нестандартность правонарушения смущает каждого. Человек читает и читает. Наконец, у начальства вызревает решение создать вокзальному исполнителю альтернативную группу чтецов с утвержденным на самых верхах списком рекомендуемой литературы...

Этот рассказ Арво Валтона вошел в переведенную на русский язык в 1978 году и нашумевшую тогда книгу «Эстонская молодая проза». Изменились времена, нравы, страны, слово обрело крылья свободы, а рассказ не устарел – вынутый из воображения, он вернулся в реальность. Так, говорят, бывает с миражами: где-то эта реальность есть на самом деле, мы же видим только ее отражение.

«Отныне он бог, и всякий имеет право его убить»

Тема тревоги, которую вызывают произнесенные вслух строки, гениально описана в рассказе Хорхе Луи Борхеса «Сообщение Броуди»: «Другой любопытный обычай связан с поэтами. Кому-то из йеху приходит в голову связать подряд шесть-семь слов, как правило, загадочных. Не в силах сдержаться, он выкрикивает их, стоя в центре круга, образованного сидящими на земле колдунами и плебсом. Если его стихи никого не тронут, то ничего не происходит; если же слова поэта вызвали страх, все молча отдаляются от него, охваченные священным ужасом (under a holy dread). Они чувствуют, что его посетил дух,— теперь никто с ним не заговорит и на него не взглянет, даже родная мать. Отныне он уже не человек, а бог, и всякий имеет право его убить. Поэт же, если ему удается, ищет спасения в песчаных местностях Севера».

Обратите внимание, страшно поэту только тогда, когда он один. В финале романа Генриха Бёлля «Глазами клоуна» одинокий артист, преданный и брошенный всеми, выходит на вокзал, чтобы обратиться к людям, спешащим на поезда или прибывшим в город...

Только что закончившийся выдающийся фестиваль HeadRead у нас, самые разные литературные фестивали, проходящие практически во всех странах мира, дают поэту убежище, объединяют с себе подобными, защищают от мира, где сам факт поэтического существования рождает неизменную тревогу, беспокойство, дискомфорт. Поэтам очень трудно объединиться – это как всех солистов заставить петь хором, подстраиваясь друг под друга. И все-таки такие попытки осуществляются, и тогда поэты – сообща – побеждают что угодно и кого угодно.

... Я долгие годы считала, что хороший человек и читатель — это не профессия. Теперь я убеждена в обратном: это именно призвание, профессия, труд, избранный путь – быть хорошим человеком, быть читателем. То есть испытывать жалость, сострадание, уметь выслушать собеседника и встать на его позицию, постараться его понять.

Мне кажется, что те, кто читают стихи (не пишут, пишущих тьма, именно читают!), знают их наизусть, получают от них удовольствие, плачут над ними, как минимум в помыслах своих – хорошие люди. Как жаль, что мы так мало говорим о поэтах. Ведь только они способны ритмически организовывать пространство и время, пространство и бытование нашей речи, обращая внимание не только на сомнительный смысл, но на несомненность звучания. Речь наша бедна, на метафоры и сравнения нет времени, мы не говорим красиво, мы говорим четко и коротко, роскошь общения недостижима для нищих словом.

Фестиваль для детей

Дети по-прежнему, как бы ни менялся мир, начинают свою жизнь со стихов – со считалочек, припевочек, игровых рифм, потом они умнеют и отказываются от самобытного взгляда на мир. Или их, например, за монолог из «Гамлета» арестовывают, может быть, навсегда отбивая охоту к строчкам «в столбик».

В этом году свой традиционный фестиваль детской литературы в Русском театре мы посвятили исключительно стихам. Сочинители из Петербурга перевели эстонских поэтов на русский язык, а эстонские поэты перевели русских на эстонский. Нас поддержали публикациями «Hea Laps» и «Täheke», театр выпустил к празднику маленький сборник стихов и переводов. Леэло Тунгал и Михаил Яснов, Марта Славина, Юлле Кютсен, Маркус Саксатамм – поэты разных языков встречаются на одной сцене перед благодарнейшими слушателями. композиторы Прийт Паюсаар и Петр Тучков из Петербурга представляют свои песни на стихи для детей. Актеры театра разыграют «Муху-Цокотуху» Чуковского. Юным зрителям, кстати, поручено учить сказку Чуковского и тем самым получить право на участие в представлении.

Стихи – норма языка, и дети в этой норме уверены. Нужно только не отнимать у них талантливость, не губить ее к подростковому возрасту, пусть они навсегда останутся хорошими людьми и читателями. Не надо бояться, в конце концов, как говорил Гамлет, это всего лишь «слова, слова, слова».