Елена Скульская: война цитат – Лермонтов между Россией и Украиной

Елена Скульская. Фото: Михкель Марипуу

Писатель Елена Скульская размышляет о том, что поэты по-прежнему являются высшим начальством и непререкаемым авторитетом даже в политических противостояниях.

А еще над нами волен

Лермонтов, мучитель наш...

– писал Осип Мандельштам, перечисляя самых значительных и влиятельных русских поэтов; кого-то называл он стрекозой, кого-то – розой, а вот Лермонтова назвал мучителем.

Пока в Дарьял, как к другу, вхож,

Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,

Я жизнь, как Лермонтова дрожь,

Как губы в вермут окунал...

– это Пастернак в стихах, где он курит с Байроном и пьет с Эдгаром По, называет Лермонтова дрожью, пронизывающей жизнь.

Да не будет дано

умереть мне вдали от тебя,

в голубиных горах,

кривоногому мальчику вторя...

– прощался с Лениградом-Петербургом Иосиф Бродский – и, уверена, в «кривоногом мальчике» зашифровал Лермонтова.

Поэзия как политический аргумент

Сам Лермонтов приманивал к себе несчастья и считал (что стало обязательным правилом для всей русской поэзии) несчастную жизнь непременным условием настоящих стихов. Он писал: «Когда я начал марать стихи в 1828 г., я как бы по инстинкту переписывал и прибирал их. Они теперь еще у меня. Ныне я прочел в жизни Байрона, что он делал то же самое: это сходство меня поразило... Еще сходство в жизни моей с лордом Байроном: его матери в Шотландии предсказала старуха, что он будет великий человек и будет два раза женат; про меня на Кавказе старуха предсказала то же самое моей бабушке. Дай Бог, чтоб и надо мной сбылось, хотя б я был так же несчастлив, как Байрон».

Стихотворение, которое процитировал в качестве политической пощечины России украинский президент Петр Порошенко, написано Лермонтовым после дуэли с Эрнестом де Барантом – сыном французского посла; разбирательство было недолгим и несправедливым: никого не осудили, кроме Лермонтова. Лермонтова сослали на Кавказ с рекомендацией отправлять его в самые горячие точки. «Эти Дантесы и де-Баранты заносчивые сукины дети!» – говорил Лермонтов, которому нравились аналогии (Дантес был приемным сыном нидерландского посланника Луи Геккерна). Была и иная версия дуэли, согласно ей в истории присутствовала прекрасная дама, о которой раздосадованный ее предпочтениями Лермонтов писал:

О как мила твоя богиня.

За ней волочится француз,

У нее лицо как дыня,

Зато .... как арбуз.

Как бы там ни было, а перед отъездом на Кавказ Лермонтов создал то, что процитировал Порошенко:

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ.

И вы, мундиры голубые,

И ты, им преданный народ.

Быть может, за стеной Кавказа

Сокроюсь от твоих пашей,

От их всевидящего глаза,

От их всеслышащих ушей.

Лермонтов был глубоко оскорблен требованием Бенкендорфа принести дополнительные извинения де Баранту; это требование было столь диким, что даже Николай I, имевший вскоре удовольствие прокричать «собаке собачья смерть» по поводу гибели Лермонтова, не стал поддерживать своего шефа жандармов...

В одной строго научной статье я, кстати, прочитала, что под немытой Россией Лермонтов подразумевал исключительно аристократию, поскольку крестьяне регулярно посещали баню, а аристократки – три-четыре раза в год принимали ванну. Но эту социально-гигиеническую трактовку строк я оставляю на совести автора статьи.

Ответ от Лермонтова

...Не так ли ты, о европейский мир,

Когда-то пламенных мечтателей кумир,

К могиле клонишься бесславной головою,

Измученный в борьбе сомнений и страстей,

Без веры, без надежд – игралище детей,

Осмеянный ликующей толпою!

Стихотворению Лермонтова «Умирающий гладиатор» предшествует эпиграф:  «I see before me the gladiator lie...» (Byron). Надо сказать, что в те времена авторские права соблюдались не так ревностно, и поэты нередко приписывали себе переведенные стихи, но в данном случае Лермонтов сослался на строки Байрона из «Чайльд-Гарольда»; первые двадцать стихов лермонтовского стихотворения – вольное переложение строк Байрона. Ради Байрона Лермонтов выучил английский язык, влюбившись в поэта по французским переводам...

И вот на цитату президента Украины Петра Порошенко относительно немытой России замглавы комитета Совета Федерации по обороне и безопасности России Франц Клинцевич ответил цитатой из «Умирающего гладиатора»...

Меня этот обмен цитатами, обмен «картелями» чрезвычайно волнует с поэтической, литературной точки зрения. Когда-то Лидия Гинзбург сказала, что классики для людей русской культуры – высшее начальство, и потому цитаты из них – истина в последней инстанции.

Это обстоятельство учитывали все дипломаты. Андрей Вознесенский рассказывал мне о своей встрече с Рейганом. Поэт спросил, кто повлиял на американского президента из русских классиков – Толстой, Достоевский или Чехов? Президент ответил невнятно: «В молодости я много читал классиков...» Через год чета Рейганов прибыла в Москву. Отношения между странами потеплели. В своих речах президент США цитировал стихи Пастернака из «Доктора Живаго», чем совершенно покорил советскую интеллигенцию.

В советские же времена был и забавный казус с Лермонтовым. Над въездом в Тарханы висела огромная растяжка: «Люблю отчизну я! М.Ю. Лермонтов». Недурно напомнить, что у классика сказано:

Люблю отчизну я, но странною любовью!

Не победит ее рассудок мой.

Ни слава, купленная кровью,

Ни полный гордого доверия покой,

Ни темной старины заветные преданья

Не шевелят во мне отрадного мечтанья,

Но я люблю – за что, не знаю сам —

Ее степей холодное молчанье,

Ее лесов безбрежных колыханье,

Разливы рек ее, подобные морям;

Проселочным путем люблю скакать в телеге

И, взором медленным пронзая ночи тень,

Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,

Дрожащие огни печальных деревень.

Фиолетовый рыцарь

О Лермонтове, если сравнить с Пушкиным, написано позорно мало. Не раскрыта до конца ни одна из его тайн, даже тайна его последней дуэли – с Мартыновым. Не был ли он тем фиолетовым рыцарем, никогда не улыбавшимся, что летел в свите Воланда, скинув с себя облик Коровьева? Какой каламбур он позволил себе относительно света и тьмы?

Печальный Демон, дух изгнанья,

Летал над грешною землей,

И лучших дней воспоминанья

Пред ним теснилися толпой...

Почему было так важно истребить на Кавказе этого мальчика – Лермонтова? А потом так стремительно признать и полюбить его стихи и его прозу, цитировать его в боевые, решительные, судьбоносные моменты жизни?

Он был убит в 1841 году. Его гений потребовал не только несчастий, но и безумия от тех, кто верил ему до конца. Он первый зарифмовал любовь и смерть, обеспечив роскошное и многоликое будущее романтической поэзии.

Говорят, что всякая экранизация хороша уже тем, что побуждает людей кидаться к книжным полкам и перечитывать или впервые читать литературный оригинал. Возможно, и политики теперь все чаще будут служить пропагандистами великой поэзии – и тогда, хочется помечтать, война цитат станет единственной войной в нашем несчастном запуганном мире.