Валентин Дудкевич: кроме нас, белорусские танцы по-настоящему не танцует больше никто

Сцена из выступления ансамбля. Фото: архив ансамбля

«Наша Беларусь – это леса и озера, лиричность и задумчивость, спокойная цветовая гамма, мы не поражаем яркими красками, как Средняя Азия, или буйством экзотики, как тропики Южной Америки. У нас все сдержанно, прозрачно, пастельно», – рассказал порталу Rus.Postimees руководитель ансамбля народных белорусских танцев.

В рамках гастрольного турне по странам Балтии в Русском культурном центре столицы Эстонии выступил Государственный ансамбль народного танца Республики Беларусь. Ансамбль был создан в 1959 году, в 1999-м он удостоился почетного звания «Заслуженный коллектив Республики Беларусь». С 1986 года его возглавляет народный артист республики Валентин Дудкевич.

– Валентин Владимирович, в начале июня ваш ансамбль принимал участие в Днях культуры Республики Беларусь во Вьетнаме, и, вероятно, в Ханой вы поехали не с пустыми руками, а разучили какой-нибудь вьетнамский народный танец?..

– Нет, специально к случаю мы ничего не разучивали. И никогда подобного не делали. В этом есть, на мой взгляд, нечто конъюнктурное, недорогое, связанное с желанием понравиться. В последнее время, и это принципиально, мы едем в ближние или дальние страны представлять именно белорусскую национальную культуру. На свете много прекрасных народных танцев – русских, эстонских, украинских, бразильских, вьетнамских, – и у каждого есть свои замечательные исполнители, тонко их чувствующие, понимающие, верные традициям народа, продолжающие эти традиции развивать. Кроме нас, белорусские танцы по-настоящему не танцует никто. Потому что мы представляем свой народ и каждым своим выступление именно так позиционируем себя в мире.

Валентин Дудкевич. Фото: архив ансамбля

– Коль скоро вы заговорили о традициях, стоит упомянуть о том, что вас называют родоначальником особого жанра белорусского танца, в основе которого лежат этно и фолк...

– Сегодня в народном танце есть и танцы, идущие от века, от поколения к поколению, и танцы придуманные, ставшие своего рода брендом. Сейчас у нас при Университете культуры появилась лаборатория, в которой мы решили исследовать историю и традиции белорусских танцев. Мы обнаружили, что даже названия их когда-то были иными – не «Лявониха» или «Бульба», а, скажем, «Вясковыя гульни» («Сельские гуляния»). Такие сведения мы собирали по крохам.

В свое время меня поразило то, что хотя белорусов генетически «роднили» с русскими, украинцами, прибалтами, при ближайшем рассмотрении оказалось, что мы – вовсе не «один народ». Это, мягко говоря, недостоверно. Мы разные генетически, половину нашей республики заселяли когда-то кривичи, а они ведь отнюдь не славяне, а балты, которые славянизировались после того, как германцы отогнали их на нашу землю. Но ведь генетически они остались балтами. Наше белорусское прошлое, как я теперь это понимаю, больше роднит нас с польскими мазовшанами, не с ляхами, а с мазовшанами, которые, кстати, тоже балты, и общность у нас получается, в общем , какая-то другая, длинный это разговор...

Как бы там ни было, в репертуаре ансамбля появились танцы кривичей, лютичей. Генетические подсказки –первичный материал, который привел нас к тому, что я называю реконструкцией – реконструкцией времени, поведения, костюмов, одним словом, истории.

– Вы стоите во главе коллектива 41 год. Какие события за этот временной промежуток кажутся вам сейчас самыми важными?

– Прежде всего вспоминаешь, что всё и всегда было непросто. Я пришел в ансамбль в 1986-м, потом наступили 90-е, когда повсеместно один за другим стали исчезать танцевальные ансамбли: развалился молдавский «Жок», потом его пришлось создавать заново. Грузинский ансамбль народного танца «Сухишвили-Румишвили» пережидал трудные времена в Лондоне. Развалился латвийский «Дайле», в Эстонии, где знают толк в народном танце, тоже, наверное, хорошо помнят это время.

Всё к этому шло и у нас, но, к счастью, в Беларуси был мудрый заместитель министра, который в пору, когда мы – как хочешь, так и живи – зарабатывали по тридцать долларов в месяц, поддержал нас добрым советом , и мы начали много работать за границей. Тогда европейская ниша не была еще переполнена славянскими танцами , и мы были четырнадцать раз в Италии, столько же в Испании, с десяток раз в Голландии, восемь раз в Соединенных Штатах, десять раз в Бразилии... Выжить можно было так.

– То есть – придя в танец заниматься творчеством, вы оказались в роли руководителя полукоммерческого предприятия?

– Отнюдь нет. Во-первых, ситуация и сегодня сложная, но это уже не 90-е годы. Во-вторых, у нас уже появились предпосылки для того, чтобы существовал большой коллектив. Хочется, конечно, большего, но, тем не менее, появилась государственная поддержка, которой тогда не было. По крайней мере, можно говорить о зарплате, о средствах на костюмы, гастроли. К примеру, наше турне по балтийским странам финансируется государством.

– Вы как-то сказали, что дело не в количестве программ, а в накоплении. Что вы имели ввиду?

– Ничего нельзя терять. Признаюсь, я – жадный. Вот сделаешь что-то, получилось, кажется, что ж результат потом терять? Потанцевал-потанцевал – и выбросил? Откладываем в сторонку, но не забываем. Проходит несколько лет – и уже тянет посмотреть на однажды сделанное с позиций сегодняшнего дня. Чуть реконструируешь, подновишь – и, оказывается, танец нас снова подходит. Таким образом, у нас под рукой постоянно 50-60 танцев, которые мы время от времени достаем из сундучка, примеряем на молодых, которые в коллектив приходят постоянно. Так и храним наше наследие. Наша работа постоянно идет в трех направлениях: традиционные белорусские танцы, экспериментальное этно и современная белорусская хореография – чтобы не отрываться от молодежи. А еще у нас есть группа духовных номеров, не скрою, они греют мне душу. Хоть религиозен я условно, но в Бога верую.

– В былые времена говорили про искусство «национальное по форме и социалистическое по содержанию». Оставим прошлому «социалистическое по содержанию» – но что для вас «национальное по форме».

– Тут все непросто, и то, что я скажу это чисто индивидуально. В первую очередь, само слово «Беларусь» несет в себе как бы женское начало, мы всегда были и остаемся краем красивых женщин, и те, кто приходят на наши концерты, в этом наверняка убеждаются. Все начинается с природы, которая тебя окружает. Наша Беларусь – это леса и озера, лиричность и задумчивость, спокойная цветовая гамма, мы не поражаем яркими красками, как Средняя Азия, или буйством экзотики, как тропики Южной Америки. У нас все сдержанно, прозрачно, пастельно. С этого и начинается «национальное по форме».

Но иногда среди неброского льна вдруг ярко вспыхивает алый мак – точечкой, знаком... Вот такие точечки всегда необходимы программе, их ищешь, придумываешь, это – дело авторское. Я никогда не стесняюсь говорить, что не только приглядываюсь к народному, но и сам придумываю, исходя из того, что не только знаю, но и люблю историю Беларуси, культуру Беларуси, которая остается с нами в декоративном искусстве, в узорах орнамента, в сочетании и сплетении цветов. В конце концов, я просто белорус по рождению...