:format(webp)/nginx/o/2017/07/11/6882199t1ha2f2.jpg)
Несколько лет я понимал, что написать о Салауддине Исламове для меня – дело чести, хотя его имя ничего не говорит жителям Эстонии. Но в истории дипломатии нашей страны этот человек сыграл важную роль: он был единственным россиянином, который десять лет назад во время акции протеста у посольства Эстонии в Москве грудью защищал посла Марину Кальюранд.
Отметивший в июле 49-летие Исламов руководил в Москве пресс-центром одной из самых крупных российских газет «Аргументы и факты». 2 мая 2007 года Кальюранд давала там пресс-конференцию, которая началась с невиданного нападения прокремлевского молодежного движения на дипломатов Эстонии. Во многом благодаря быстрым действиям Исламова посол Эстонии осталась целой и невредимой.
Postimees удалось найти переехавшего на родину в Чечню Исламова в Грозном. Дальше он будет говорить сам, в знак уважения, как это принято у чеченцев, называя людей по именам.
Действующие лица:
Марина – Посол Эстонии в Москве в 2005-2008 Марина Кальюранд
Франек – дипломат посольства по вопросам политики и прессы Франек Персидский
Урмас – полицейский и телохранитель посла Урмас Попп
Якименко – руководитель крупнейшего прокремлевского молодежного движения «Наши» Василий Якименко, который начал и организовал длившуюся целую неделю блокаду Эстонского посольства, используя в качестве предлога перенос Бронзового солдата.
:format(webp)/nginx/o/2017/07/11/6882201t1h5b85.jpg)
Как руководитель пресс-центра я должен был искать интересные темы для мероприятий. Когда начали события вокруг посольства Эстонии, мне стало интересно. Эстония интересовала меня еще с тех времен, когда оттуда вернулся Джохар Дудаев, и в начале 1990-х мы постоянно принимали делегации из Эстонии. (Речь идет о генерале Дудаеве, который командовал в Тарту советским полком бомбардировщиков, а затем стал лидером Чечни: в это время Исламов работал в силовых структурах республики – Я.П.)
Позвонил в посольство, познакомился с Франеком, который сказал – нет проблем, сделаем. Первую пресс-конференцию мы провели в апреле. Она прошла спокойно, особого противостояния не было.
Перед второй пресс-конференцией, 2 мая, Франек позвонил уже сам и спросил, можно ли. Я ответил, что с удовольствием организуем. Правда, он предупредил меня, что они хотели сначала провести ее в РИА «Новости», с которым уже была договоренность, но в те отказались. Это типично для пресс-центров России: они держат ньюсмейкеров на коротком поводке, чтобы в последний момент отказаться и поломать все планы. Я был полностью уверен, что это сделали умышленно. Еще Франек сказал, что они очень не хотят, чтобы у меня возникли из-за них неприятности. Я сказал, чтобы он не волновался, никто мне конкретно не говорил, что посол Эстонии под запретом, поэтому делаем.
Пресс-конференция уже должна была начинаться, когда мне позвонили, что эта банда (нашисты и другие – Я.П.) движется от посольства в нашу сторону. Первые появились на месте до того, как прибыла Марина. Я спустился вниз и спросил, что они тут делают – уходите! Они были совсем молодыми, их мы прогнали. Но получилось так, что у них были современные рации Kenwood, и они тут же сообщили, когда Марина на машине прибыла на место.
Перед пресс-конференцией мы пили чай в моем кабинете, а на улице начался галдеж. Вся эта ватага рванула во двор. Якименко больше не мог контролировать ситуацию, и они ворвались в пресс-центр. Я слышал в коридоре звуки борьбы. Получилось, что Урмас остался стоять у дверей моего кабинета, внутрь он не входил. Он не растерялся, а боролся с ними, как мог. Очень сильный мужчина! Я понимал, что долго защищать дверь мы не сможем: точно прорвутся внутрь. Милицию мы, конечно, вызвали, но они абсолютно не отреагировали. Они появились минут через 40. В центре Москвы. Представь себе!
В задней стене моего кабинеты были такие двойные двери (когда-то это была проходная комната – Я.П.), за которой стояла вешалка и маленький столик. Места там был около полуметра. Нам с Франеком одновременно пришло в голову, что Марину можно там спрятать. Мы и спрятали, а чуть позже эти ублюдки все же вышибли дверь кабинета.
Было очень смешно, когда выяснилось, что Марину они в лицо не знают. Знали только, что посол – женщина. В углу комнаты за столом все это время сидела моя менеджер по продажам Лилия - маленькая и смуглая. Она не успела выйти из комнаты. И они решили, что именно она и есть посол Эстонии. Кто-то закричал: «Бей фашистов!» Именно так. Они были или обкуренные, или у них так поднялся уровень адреналина от безнаказанности, что они стали кричать такую ерунду. Лилия спряталась от страха под столом.
Первого, кто ворвался, я успел перехватить. Уложил его лицом в пол. Дорогой паркет разлетелся. Урмас дрался как лев, его пытались достать руками и ногами. Франек боролся с ними. Больше у нас никого не было. В это же время я думал: черт, у меня же дома маленькие дети. Если со мной что-то произойдет, кто о них позаботится? Я тогда жил с детьми один, была только няня-таджичка, но что с ней будет в Москве? Говорил себе, что нужно бить аккуратно, поскольку если я кому-то что-то сломаю, то железно меня доставят в милицию и быстро оттуда не отпустят.
Поскольку их там было много, они сменяли друг друга. Нам как-то удалось затащить Урмаса в мой кабинет. Силы уже заканчивались, их же было много. В итоге Урмас смог достать перечный газ. Он молодец, сам от газа не пострадал. Я так понял, что он выпустил в них весь баллончик. Мы смогли выкурить их из кабинета. Я отломал ножку стула и заблокировал ею дверь. Перед тем, как мы вытурили их из кабинета, они бросались в нас своими дорогими радиостанциями! У меня остались две трофейных Kenwood. Еще получил в виде трофея их флаг и чью-то кепку с волосами.
Я воспринимал происходящее, как чеченцы в старину: Марина и Франек будто пришли ко мне в гости, и тут на них напали. Для чеченца это неприемлемо. Я, конечно, вскипел. Хорошо, что никого не убил.
Все это время Марина стояла за двойными дверями, куда мы спрятали ее с Франеком. Когда она вышла, она повела себя как настоящая эстонка: внешне была спокойной. Но было ясно, что внутри нее всё кипит.
В Кремле не особо понимали, в какую ситуацию они попали, поскольку еще чуть-чуть - и с иностранным послом свели бы счеты физически. Точно, как с Грибоедовым. А на нашу пресс-конференцию пришли представили France Press, Euronews и других крупных изданий, которые тут же рассказали бы о произошедшем. Я до сих пор не понимаю, что, по мнению этих молодых людей, Марина сделала им плохого, что они на нее так нападали?
У нападавших же была своя охрана. Все они - люди ФСО (Российская государственная служба охраны, которая охраняет важных государственных чиновников и государственные объекты – Я.П.). По долгу службы я знал, как они работают. Я всегда узнаю их по одинаковой внешности и спецтехнике. Они сопровождали Якименко и его комиссаров.
В итоге на место прибыли два милиционера, которые отделили нас от нападавших. Только тогда я вышел из кабинета. Мы пошли в зал – я видел, что Якименко как паинька уже сидит в зале. Я крикнул ему: давай, животное, вали отсюда. (Ну, на самом деле Исламов использовал более крепкие выражения, которые позволяет русский язык – Я.П.) Он начал верещать, что он в России и у него есть право тут находиться. Я ответил, что приду к нему домой и тоже скажу, что я в России и начну жить в его доме. Сволочь такая!
Ну, я был очень вдохновлен тем, как Марина, Урмас и Франек себя вели. Как хладнокровный Урмас стоял: ну и что, что нападают, я тут стою и буду защищать до тех пор, пока живой! Викинг! Сразу видно, что не в сарае вырос.
Точку, конечно, поставила Марина. Я попросил у Марины прощения и спросил, будем ли мы отменять пресс-конференцию. Она ответила, что пресс-конференция состоится. Тогда я понял, что это женщина с очень сильным характером. Ни один мужчина после такого нападения не решился бы выйти. «Этих» же по-прежнему было много, они могли снова напасть и никто не гарантировал, что ситуация не выйдет из-под контроля.
Единственное, что потребовала Марина, что она не выйдет в зал до тех пор, пока не уйдет Якименко. «Пусть уходит, я не хочу его видеть!» После пресс-конференции кто-то спросил: почему так, они же пришли к вам в гости. Марина ответила: «Если вы хотите прийти в гости, то, прежде всего, нужно дождаться, когда вас пригласят». Она очень четко показала свое презрение к ним.
У меня до вечера зашкаливал адреналин. Я думал, что я сделал не так. До сих пор помню это чувство холодного страха: что будет, если с Мариной что-то случится? Как я буду смотреть в глаза своим детям? Что сказал бы мой отец? Если бы она была травмирована, или, не дай бог, убита, мой отец очень жестко спросил бы у меня, почему я еще жив... Первым делом спросил бы, как я думаю жить дальше после этого. А потом сказал бы, чтоб я больше не называл его отцом, а он больше не будет называть меня сыном. Именно так он мне и сказал бы.
Вечером мне начали звонить и угрожать. И сам Якименко звонил и обещал, что эта история для меня еще не закончилась. Я даже на всякий случай перевез детей на другой конец Москвы к другу, поскольку они знали, где я живу. А вообще им нужно отдать должное: они выполнили свое обещание. Никто не брал меня на работу в Москве, когда через два года у меня закончился контракт с «АиФ».
В «АиФ» тоже, конечно, был скандал. Руководство злилось, почему я вообще позволил «фашистке» дать пресс-конференцию. Я тогда спросил, почему они сами покупают бумагу у «фашистов» и печатают на ней свои журналы? Они же тогда печатали приложения «АиФ» в Эстонии, поскольку там это делали дешево и хорошо. Они испугались, что теперь везде нужно будет исправлять данные о том, что они печатаются в Эстонии.
Позже Марина пригласила меня в посольство. Конечно, благодарила, но за что она должна была меня благодарить? Пока Марина была послом, меня приглашали на все мероприятия посольства. Благодаря этому в Москве у меня появилось много друзей-эстонцев. Это была моя главная награда. Такие вещи не делают для кого-то другого, только для себя. Я считаю себя очень циничным и практичным человеком, но у меня есть принципы, за которые мне не жалко умереть.
Доклад эстонского полицейского, телохранителя посла Урмаса Поппа о событиях 2 мая 2007 года, которые вспоминает Салауддин Исламов.
В 11.30 выехали из посольства Эстонии на машине, в которой находились посол, пресс-секретарь, водители и я. Милиция смогла обеспечить более-менее нормальный выезд.
В 11.40 прибыли в пресс-центр «Аргументов и фактов», где в 12.00 должна была начаться пресс-конференция посла. Нас встретил руководитель учреждения, который проводил посла и пресс-секретаря в свой кабинет на втором этаже. На улице свои лозунги выкрикивали несколько активистов «Наших».
Несколько минут я простоял у дверей, когда услышал шум на первом этаже. Тут же в мою сторону побежали несколько говорящих по-русски молодых людей. Я предупредил, что в комнату входить нельзя, но на меня напали и попытались оттащить от двери.
Первых четырех или пять кричащих я смог оттолкнуть, но они вновь пошли на меня. Я прижался к двери, чтобы они не смогли к ней протиснуться. Мне очень помогли пресс-секретарь Франек Персидский, а также руководитель учреждения. Мы в прямом смысле слова дрались с нападавшими у дверей.
В какой-то момент мне удалось брызнуть нападавшим в лицо полицейским газом (перечным газом – Я.П.) и на мгновение они отступили. В этот момент мы смогли захлопнуть дверь и забаррикадироваться изнутри.
Посол Марина Кальюранд повреждений не получила. Только газ, который я использовал против нападавших, заполнил и комнату, где мы сами находились, но другой возможности тогда не было. Газ выпустил я, а не нападавшие или охрана учреждения.
Поскольку на тот момент милиция еще не приехала, а за дверями был слышен шум, я был готов отражать следующее нападение порошковым огнетушителем, который мне дал Франек Персидский. Но огнетушитель не потребовался, поскольку прибыла милиция, которая начала ловить этих активистов по всему дому.
Примерно через полчаса началась пресс-конференция, во время которой я стоял в нескольких метрах от нашего посла. Происшествий не было.
Но когда мы вышли из дома и выехали на дорогу, в нашу машину начали бросаться одуванчиками и скандировать. В первые минуты по нашей машине стучали кулаками, но тут появился руководитель этой организации (лидер движения «Наши» Василий Якименко – Я.П.), который запретил трогать машину. Но движение было затруднено – два автомобиля постоянно мешали – и в течение целого километра, который мы ехали молча, мы слушали их лозунги.
Милиция нам в очередной раз не оказала никакой помощи, хотя мы сообщили о своем положении сотруднику нашего посольства, отвечающему за обеспечение безопасности, который сообщил об этом в милицию, но та не отреагировала. Сам я не пострадал, вел себя так, как считал правильным в той ситуации, обеспечивая неприкосновенность охраняемого лица.
:format(webp)/nginx/o/2017/03/21/6477779t1h61f7.jpg)