«Бесконечная поэзия»: главное – быть живым здесь и сейчас

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Безумный карнавал "Бесконечной поэзии".
Безумный карнавал "Бесконечной поэзии". Фото: кадр из фильмa

Карнавальная стихия, постоянно напоминающая о себе, торжествует в кадрах шествия красных мимов и черных всадников-скелетов. Красное и черное, жизнь и смерть, ангел и демон сливаются в безумном водовороте. Из этого мира извлекает свою бесконечную поэзию чилийский классик кинематографа Алехандро Ходоровски, пишет кинокритик Борис Тух.

Меня всегда смущали статьи о музыке, авторы которых свои сугубо индивидуальные впечатления и ощущения принимали за объективную реальность, предлагая читателю согласиться с тем, что композитор именно это хотел поведать миру. Пересказать музыкальное произведение невозможно; можно только рассказать, какие чувства и ассоциации оно у тебя вызвало. То же относится и к авторскому кинематографу, который очень часто бывает намного ближе к музыке и к авангардистской поэзии, чем к перенесеснной на экран прозе или драме.

О «крайнем» (когда речь идет о 87-летнем гении, страшно назвать его новый шедевр последним!) фильме чилийского кинорежиссера, поэта, мима, создателя кукол-марионеток и учения о психомагии (которое можно было бы принять за стеб, если бы оно и правда не помогало избавляться от детских комплексов) и знатоке Таро Алехандро Ходоровски тоже невозможно рассказать в общепринятом понимании этого глагола. Хотя можно подробно перечислить сюрреалистические и гротескные образы картины, можно даже попробовать рассказать, как это сделано...

Автобиография души

Ах да, я еще не сказал, что «Бесконечная поэзия» – вторая часть автобиографической трилогии Ходоровски; первая, «Танец реальности», вышла в 2013 году, в центре внимания в ней было детство, и закончилась она переездом родителей мальчика из провинциальной Токапильи в Сантъяго. «Бесконечная поэзия» – рассказ про отрочество и юность; она заканчивается отъездом 23-летнего Алехандро во Францию. То есть оба финала предвещают перемену участи.

Конечно, это автобиография души. Реальность здесь не игнорируется, а преломляется: она – взлетная полоса, после которой воображение устремляется ввысь. Юного Алехандро играет младший сын автора Адан, отца героя, Хайме, старший сын Бронтис. Сам автор тоже появляется на экране, вступая в диалог с героем: сегодняшний поэт говорит с собой – вчерашним.

Алехандро Ходоровски, отец (Бронтис Ходоровски) и юный Алехандро (Адан Ходоровски); троица, на которой стоит фильм.
Алехандро Ходоровски, отец (Бронтис Ходоровски) и юный Алехандро (Адан Ходоровски); троица, на которой стоит фильм. Фото: кадр из фильмa

Можно отметить единокровность «Бесконечной поэзии» с современной латиноамериканской литературой, с ее магическим реализмом – столь же чувственное и бесстрашное (точнее, бесстрашно чувственное) восприятие и воплощение мира мы найдем у Гарсия Маркеса, у Варгаса Льосы – и, наверное, у поэтов Никанора Парры и Энрике Лина; честно скажу, не читал у них ни строчки, но на экране они предстают такими земными и живыми, что ясно: и они плоть от плоти этой культуры. Парра – авангардист, автор антистихов – видимо, повлиял на юного поэта Алехандро Ходоровски, во всяком случае, я это вычитываю из фильма. Кстати, Парра жив, ему 102 года! Энрике Лин, друг и ровесник Ходоровски, умер в 58 лет от рака головного мозга...

В фильме друзья осуществляют поэзию действия: пытаются пройти город Сантъяго по прямой, насквозь; когда на их пути оказывается дом одной доброй старушки, они просят позволения пройти и через него, не отклоняясь от прямой линии, и старушка позволяет, только набрасывает покрывало на кровать, по которой протопают башмаки поэтов. Они же устраивают классический скандал на собрании общества любителей изящной словесности, оскорбляя и провоцируя публику. Любой авангард начинается с провокации.

Но, кроме латиноамериканской художественной культуры, у фильма есть еще один источник. Предки Ходоровски в 1905 году, спасаясь от свирепствовавших на Украине еврейских погромов, эмигрировали – почему-то не в США, как большинство, а в Чили. «Мою бабушку с материанской стороны во время погрома изнасиловал казак, она приехала в Чили беременная и родила дочь – мою мать», – вспоминает Ходоровски.

Алехандро-подросток в конфликте с семьей по двум параметрам. Во-первых, суровый и неласковый отец: в первой части он сталинист, во второй от сталинизма остались только усы и микрототалитарные порядки, насаждаемые в семье. Любопытная рифма: в начале фильма у мелочной лавки отца стоят два зазывалы, объявляющие «войну высоким ценам»: верзила на ходулях в эсэсэвском мундире и карлик в гиме Гитлера; ближе к финалу там же обезумевшая толпа (вместо лиц одинаковые маски, всюду флаги со свастикой) приветствует возвращение генерала Ибаньеса, «чилийского Муссолини». Ибаньес правил Чили в 1930-е, – в первой части трилогии отец героя едет в столицу, чтобы его убить, но не преуспевает, – был свергнут, но в начале 1950-х вновь пришел к власти под популистскими лозунгами; тоталитаризм в семье и в стране друг друга стоят!

Триумф генерала Ибаньеса.
Триумф генерала Ибаньеса. Фото: кадр из фильмa

Во-вторых, конфликт с традицией рода. Мальчик из порядочной еврейской семьи должен стать либо врачом (желание отца), либо скрипачом (желание матери; актриса Памела Флорес в этой роли не разговаривает, а поет красивым оперным контральто). Будущее сына расписано на годы вперед – и это тянет его к земле.

Меня учили: крыша — это крыша.

Груб табурет. Убит подошвой пол,

Ты должен видеть, понимать и слышать,

На мир облокотиться, как на стол.

А древоточца часовая точность

Уже долбит подпорок бытие.

...Ну как, скажи, поверит в эту прочность

Еврейское неверие мое?

Это не Ходоровски, а другой поэт, родом из той же Одессы, откуда бежали предки Алехандро, и так же порвавший с семейными традициями, пригибавшими его к однозначной реальности, – Эдуард Багрицкий. Страны и эпохи разные, а поэтические мотивы схожие...

И вот – метафора разрыва: сначала Алехандро сжигает скрипку, затем, в гостях у бабушки, рубит растущее во дворе генеалогическое древо рода.

Офелия весом в полтонны

«Если я буду снимать “Гамлета”, Офелия будет весить полтонны», – говорил Ходоровски. «Гамлета» он не снял, но мечта о пятисоткилограммовой Офелии частично воплотилась в «Бесконечной поэзии» в образе музы героя – необъятной поэтессы Стеллы Диас, и сыграла ее та же Памела Флорес; во что превратили актрису режиссер и его помощники описать невозможно – это надо видеть!

Стелла, которая пьет пиво галлонами, играючи расшвыривает подонков, красит ляжки во все цвета радуги, а спину разукрашивает черепами; брутальная девственница, гиперболическая параллель Жанны д’Apк, которую то ли обессмертил, то ли опозорил в фривольной поэме Вольтер – очень важный образ в системе эстетики безобразия, которая характерна для многих авангардных течений – и которая входит составной частью в мир «Бесконечной поэзии».

Но с особой целью. Неловко напоминать, из какого сора растут стихи, не ведая стыда. Ахматова упомянула об этом; Ходоровски визуально показал пестрый сор жизни.

Отсюда – карлики и карлицы, грубый, но не пошлый натурализм многих кадров, кого-то шокирующее, а для кого-то очень даже комплиментарное уравнивание циркового клоуна с поэтом. Выступая в цирке, Алехандро в конце номера срывает одежду и кричит: «Я не клоун, я поэт» – и толпа уносит его на руках. Но ведь великие клоуны – всегда поэты, только пользующиеся иными выразительными средствами. В конце концов, созданный Чаплиным образ недотепы Чарли – и клоунада, и поэзия!

Жизнь груба, страшна, несправедлива и пахнет отнюдь не дезодорантом. Ее ароматы перебьют любую парфюмерию. Но, как говорил Ходоровский, главное – быть живым здесь и сейчас. Это самая большая тайна.

В фильме есть такой эпизод. Карлица – бывшая подруга Энрике Лина, брошенная им, – хочет покончить с собой. Алехандро выводит ее на прогулку, велит завязать глаза, восходит с ней на мост – метрах в тридцати под ним бездна, поднимает на руки, держа над водой, и позволяет снять повязку. Желание умереть мгновенно пропадает.

Карнавальная стихия, постоянно напоминающая о себе, торжествует в кадрах шествия красных мимов и черных всадников-скелетов. Красное и черное, жизнь и смерть, ангел и демон сливаются в безумном водовороте. Из этого мира Ходоровски и извлекает свою бесконечную поэзию. И когда он покидает Чили, мы видим стоящего позади поэта демона, широко распростершего ангельские крылья.

Комментарии
Copy
Наверх