Ровесник Эстонии: прекратите говорить о тиблах

Фото: Erik Prozes

Эндель Уйга, который всего на неделю моложе Эстонской Республики, говорит на эстонском языке без ошибок и малейшего акцента, хотя уже почти 70 лет живет в Америке. Провалившийся в свое время от большой ненависти на экзамене по русскому языку пожилой господин, теперь считает, что Эстонии, прежде всего, нужно изменить свое отношение к русским.

С улыбкой на губах Уйга признает, что его мнение многим не нравится, а потому после встречи в Таллиннском техническом университете в понедельник, он постарается поскорее «смыться» обратно за океан. Кстати, на родину 99-летний Уйга приехал один.

- В течение последних двух десятилетий вы неоднократно приезжали в Эстонию. Как бы вы охарактеризовали развитие республики?

- Для меня развитие Эстонии было удивительным. То, что так быстро здесь родилось – это невероятно. Но в политическом смысле мы полностью провалились, поскольку нашу демократию нельзя воспринимать всерьез. Если треть населения (русскоязычные – ред.) в Рийгикогу представляет всего один человек, можно ли это называть демократией?

- Мы же не можем устанавливать квоты по половому и национальному признаку, это не демократично.

- Я считаю, что это (количество представителей – ред.) шкала демократии. Они тут живут и у них свои права человека, но как они могут их выразить?

- В последнем отчете о развитии человека сказано, что если русский хочет сделать карьеру в Эстонии, то очень хорошая возможность для этого – пойти в политику, поскольку там они недопредставлены. Мы должны ввести для них льготы или дело в том, что они не используют имеющиеся возможности?

- Мы должны дать им возможность. Это было бы очень полезно для страны, поскольку у них есть таланты и особенности, которых нет у нас.

- Что нужно сделать, чтобы привлечь их к жизни в Эстонии?

- Упростить для них получение гражданства и не называть их тиблами. Я серьезно говорю. Если мы посмотрим журналистику первых лет (1990-х годов – ред.), то слово тибла было очень популярно. Это влияет на них. Если мы хотим получить самых лучших русских, то они должны быть с нашим гражданством.

- Мы должны давать проще давать русским гражданство? Америка его так щедро не раздает.

- Например, Закон о языке в Америке очень простой, я сдавал тесты. Пытался пройти тесты по эстонскому языкe, который требуется для получения гражданства – я не смог его пройти.

- Если эстонское общество не смогло привлечь к себе русских, справилось ли оно с интеграцией других, приехавших сюда иностранцев?

- Их приезжает очень мало. Вам должно быть интересно видеть, что в мире есть люди, которые носят другую одежду, говорят на другом языке и готовят другу еду. Мир – это не несколько десятков тысяч квадратных километров Эстонии. Есть и другие образы жизни. Это расширяет кругозор эстонцев.

- Когда вы в 1949 году приехали в Америкe, как вас приняли? Ждали ли вас там как мигранта?

- Я приехал туда, не зная ни одного слова на английском языке, но никто не смотрел косо. В первый мой дом пришла соседка с большой корзиной овощей со словами: могу я их тебе дать? Так меня приняли. Это было естественно, поскольку мы были чужими, и нам нужна была помощь. Мне это тоже помогло.

- Умеем ли мы в Эстонии принимать приезжих?

- С русскими получилось так, что опыт отношений с Россией у нас в душе, но это не имеет никакого отношения к тем, кто живет здесь сейчас. Их тогда (в 1940-х годах – ред.) здесь не было, они не депортировали нас.

- Когда вы говорите, что мы должны по-другому относиться к русским, не возникает ли у вас проблем с зарубежными эстонцами в Америке?

- Я не слишком популярен среди зарубежных эстонцев, поскольку мои слова, скажем так, не совпадают с генеральной линией.

- Какой Эстонии хотят зарубежные эстонцы?

- Они хотят отечества, а моя идея выражена в первом предложении Конституции – создать государство, которое основывается на законах, праве и свободе. Настоящее демократическое государство, где у всех жителей есть равные права человека. Такого у нас нет.

- Назовите три вещи, которые нужно сделать, чтобы такое государство появилось?

- Нужно признать национальность и отличия человека и нельзя требовать, чтобы русские стали эстонцами. Русские останутся русскими, они ценят свою культуру и свой язык, но должны хотеть жить в Эстонии, поскольку это лучшее место для жизни.

- После побега вы впервые приехали в Эстонию в конце 1980-х. Что за это время изменилось больше всего?

- Конечно, все развивается быстро. Эстонцы всегда были трудолюбивыми людьми. Это достойно восхищения, насколько быстро выстроили Таллинн.

Но, что касается политики, то это катастрофа. У нас есть две партии (Партия реформ и Центристская партия – ред.), которые двадцать лет только боролись друг с другом, но не сделали ни одного шага навстречу сотрудничеству.

- Но у нас же в парламент попадали другие партии, например, Свободная партия и зеленые.

- Кое-кто появился, но у них нет такого большого влияния. Во-вторых, меня тревожит, что мы не используем сильных русских.

Я ходил в техникум (Таллиннский политехникум – ред.) и там возник разговор, что треть учеников – это русские. Я поинтересовался, получается ли у них соперничать с эстонцами, и мне сказали, что технически они более успешны, чем эстонцы. У тогдашнего ректора ТТУ Андреса Кеэваллика я спросил то же самое, и он сказал, что русские работают немного больше и пробиваются дальше.

- Эстонской молодежи стало удобнее и больше не нужно напрягаться?

- Когда я уехал в Америку, то через десять лет меня спросили, сколько денег у меня было с собой, когда я туда приехал. Я ответил, что у меня не было ничего, кроме троих детей. Язык я не знал. Находясь в чужой среде, мы неизбежно чувствуем большее чувство конкуренции и больше стараемся.

- Тогда, может быть, молодых нужно больше побуждать ехать за границу, чтобы они больше напрягались.

- Это спорно, поскольку неизвестно, сколько из них вернется обратно. В других странах их хорошо принимают.

- В Эстонии есть большая проблема – деревни пустеют и все переезжают в города. В Америке есть такая же проблема?

- В Америке такой проблемы нет. В регионах можно оставаться так долго, пока там можно заработать денег и хорошо жить. Но наше сельское хозяйство было уничтожено, это сделал один из самых больших негодяев - (Март) Лаар.

- Какие проблемы отцы государства должны решить до столетнего юбилея Эстонии?

- Нужно создать настоящую демократию, чтобы у всех граждан были одинаковые права. Талант каждого человека нужно использовать на благо страны.

Если посмотреть на партийную политику, то во времена как Гитлера, так и Сталина нужен был враг. У Гитлера для этого были евреи, у Сталина – классовые враги. У наших партий много врагов: другая партия – враг, русские – враги, границу с Россией не установили, и вся политика идет вокруг разжигания ненависти. Этого не должно быть.

- Мы тратим слишком много времени на борьбу с врагами?

- Да. Прошло два десятка лет, а между двумя крупными партиями не было ни одного нормального договора. У обеих были как хорошие, так и плохие идеи, но ни одного договора не возникло.

- Вы используете выражение – первая Эстонская Республика?

- Да, конечно, использую.

- Но может ли мы сейчас говорить о столетнем юбилее?

- Эстония отбилась от России сто лет назад, это был большой и решительный шаг.

- Если подумать о последних годах первой республики, можно ли было тогда сделать что-то по-другому?

- Конечно, можно. Весь народ Эстонии оказался в руках у России, спаслись только послы Аугуст Рей (в 1940 году был послом Эстонии в Советском союзе, после оккупации сбежал в Швецию – ред.) и Карл Селтер (представлял тогда Эстонию в Союзе народов в Женеве и был послом Эстонии в Швейцарии – ред.)

Мы должны были во время договоров (28 сентября 1939 года был заключен пакт о взаимопомощи между Эстонской Республикой и Советским союзом – ред.) тысячами отправлять в наши зарубежные посольства, спасать наших политиков. У (президента Константина) Пятса были хорошие отношения с Россией и он им верил. Считал, что это обычная страна, но это было настоящее террористическое государство.

- Конец 1930-х в Эстонии был временем серьезного процветания. И сейчас говорится, что мы никогда не жили так хорошо. Это сравнение соответствует действительности?

- В течение первого десятилетия независимости у Эстонии было десять правительств. Как вы можете построить государство, когда каждый год меняется правительство? Строительство нашего государства было крайне рваным, и народ жаловался. Когда Пятс взял власть, он ввел лучший порядок. У него были такие приоритеты, которые привели к окончанию экономического кризиса. Так что наша жизнь стала намного лучше.

Все это возникновение души отечества – это творчество Пятса, оно и осталось в нашей памяти с тех времен. В этом смысле он был успешен, но то, как он отдал нас в чужие руки – это могло бы быть иначе. Мы бы этого не избежали, но мы, по крайней мере, знали бы, что нас ждет.

- Нужен ли Эстонии сейчас руководитель вроде Пятса, у которого могла бы быть твердая рука, и который, может быть, поступал не очень демократично?

- У нас в Америке был такой опыт – был президент с твердой рукой, но когда я его слушал, понимал, что этот человек с крепкой рукой - не самый правильный выбор.

- Должен ли народ больше говорить о политике? В Эстонии с партиями связано очень мало людей, большинство просто ругается и смиряется с ситуацией.

- Вся эта партийная политика построена на разжигании розни, и она не нужна. Мы должны были наладить отношения с (Борисом) Ельциным. Ельцин относился к нам очень хорошо, и мы должны были стать нормальными соседями России. Нас превратили в американскую военную базу против России. Этого нам не было нужно.

Нам нужно было взять пример с Финляндии. Там была война, страна потеряла много больше территории, выплатила России ущерб, но выстроила свою экономику за счет России. Была мостом между Россией и Западом. Мы – ворота, но никого не пропускаем.

- В Эстонию сейчас прибывает все больше солдат НАТО. Это действительно не в интересах Эстонии?

- Это очень сложно сказать. Мы были очень злыми, что Россия забрала Крым. В Крыму были 14 российских военных баз, и когда теперь Украина захотела пойти в сторону Запада, что еще оставалось России? Оставить все эти базы Украине? Это естественно, что она их защищала.

Та же ситуация и в Балтийском море. С северной стороны большой российский флот, Балтийское море – в интересах российского флота. Эти авиабазы и 4000 (НАТО –ред.) человек нас вообще не защитят, но здорово раздражают Россию.

- В таком случае, у нас вообще есть причина так масштабно отмечать юбилей страны?

- Конечно, есть. Вопрос в том, ставить ли большой памятник Пятсу или нет. Этого я не знаю. Когда я был в Америке, то в доме каждого эстонца были фотографии Пятса и Лайдонера. Они были там нашими богами. Когда появилась исследовательская работа Магнуса Ильмъярва, там была описана и другая сторона Пятса.

- Почему так получается, что китайцы могут сохранять свой народ, а эстонцы становятся американцами?

- Прежде всего, эстонцев мало. Китайцев много и у них очень высокая интеллигентность. Когда я сравниваю черных и китайцев в Америке, то в свое время они были на одном уровне. Но куда теперь продвинулись китайцы? Им помогли их старательность и то, как они ценят образование.

- Когда началась американизация зарубежных эстонцев?

- А наши зарубежные эстонцы и не стали американцами. Я – исключение. Большая часть эмигрантов остались эстонцами до последней капли крови.

- Что посоветовать уезжающим молодым людям: как вырастить своих детей так, чтобы они все же оставались эстонцами?

- Это сложный вопрос. Когда я уехал в Америку, то я не понимал их обычаев, американцы казались дураками со странным поведением. Я думал, что никогда не стану американцем. Но я хотел, чтобы мои дети чувствовали себя в Америке, как дома.

- Кем ваши дети себя считают?

- Один женился на эстонке, состоит в эстонских организациях. Я говорил дома по-эстонски, но когда они пошли в школу и женились, они почти утратили язык.

- Несколько дней назад в интервью Postimees руководитель Интеграционного фонда Ирене Кяосаар сказала, что знание языка не является показателем лояльности, что какой-то русский, который эстонского языка не знает, может быть большим патриотом, чем тот, который говорит на нем свободно. Что вы думаете?

- Я думаю, что знание языка не важно. Меня никто не принуждал учить английский язык, но меня хорошо приняли, я нашел дом. Это было естественно, что я выучил язык. Им (русским – ред.) это (изучение эстонского языка – ред.) было бы выгодно и экономически, но они не являются равными гражданами.

- Если бы школьное образование было только на эстонском языке, это помогло бы русским лучше справляться в Эстонии?

- В старой Эстонии были русско-, немецко-, шведскоязычные школы. Я считаю, что такое право должно быть. Нельзя заставить выучить язык. Я сам хороший пример тому.

Когда началась советская оккупация, я ненавидел настолько, что когда в университете был письменный экзамен по русскому языку, я не выучил ни буквы. Я его провалил, это был единственный экзамен, который я не сдал. Если бы не пришли немцы, я бы вылетел из университета и был отправлен в Сибирь.

Это было неправильно. Я мог как-то повлиять на эту систему, исправить. Чистым противостоянием ничего не добиться.

- Что мотивировало вас поддерживать связь с Эстонией, когда ваших друзей и ровесников осталось совсем немного?

- У меня в Эстонии пара десятков родственников. Я, может быть, один из немногих эстонцев, у которого одинаково много друзей и среди эстонцев, и среди американцев. У меня есть друзья-лыжники, которые приходят ко мне домой в баню, я каждую неделю играю в бридж с друзьями-американцами. Я вжился в Америку.

- Кем вы себя считаете: американцем или эстонцем?

- Я – американский эстонец.

Эндель Уйга

Родился 3 марта 1918 года в Таллинне.

В 1937 году поступил в ТТУ на электротехнику, который закончил в 1944 году. После этого ему удалось избежать войны на стороне Германии. В 1949 году, после получения докторской степени в Штутгартском техническом университете в Германии, он переехал с семьей за океан, а в 1955 году получил гражданство США.

В 1951-1974 работал руководителем проектов, главным инженером и вице-президентом на предприятиях Ballantine Laboratories и Boonton Electronics. С 1974 года был первым вице-президентом Kenro Corporations. Параллельно с работой в качестве профессора преподавал оптоэлектронику, фото науку и электротехнику в университете County College of Morris.

Пожизненный член Американского общества инженеров-электронщиков и член Американского общества инженеров-оптиков.

Живет в Нью-Джерси. Хобби – фотография, бридж и лыжи.

Публиковал мнения в Postimees, Õhtuleht, Meie Maa, Kultuur ja Elu.

На Ebay сейчас можно купить его книгу «Optoelectronics» (1995).