Джордж Р.Р. Мартин, убийца героев и отец драконов

Джордж Мартин общается с фантастами и поклонниками на конвенте "Фантассамблея". Фото: Николай Караев

«В хороший день в четверть одиннадцатого утра я ставлю рядом с компьютером чашку горячего кофе и погружаюсь в сочинительство, и следующее, что я замечаю, – это что за окном темно, наступила ночь, а кофе давно остыл...» Создатель «Игры престолов» посетил Россию и дал порталу Rus.Postimees интервью!

С 18 по 21 августа в пансионате «Райвола» под Питером прошел очередной конвент «Фантастическая ассамблея» – нечто среднее между съездом, конференцией и встречей друзей, писателей-фантастов и любителей фантастики. Принять участие в таком конвенте за сравнительно небольшие деньги может каждый, и если вы хоть немного интересуетесь фантастикой, море удовольствия и океан полезности вам гарантированы. В этом году, однако, «Фантассамблея» собрала куда больше людей, чем обычно, и причиной тому было необычайное для России явление по имени Джордж Р.Р. Мартин.

Самый популярный фантаст на земле

Да-да, тот самый GRRM, великий и ужасный автор фэнтезийной саги «Песнь Льда и Пламени» – пять толстых книг, шестая в процессе, причем процессе многолетнем, седьмая где-то на горизонте, – по которой компания HBO который сезон снимает сверхпопулярный телесериал «Игра престолов».

На самом деле писательская карьера Мартина, конечно же, шире и глубже «Песни», однако широким массам писатель известен прежде всего как человек, придумавший Дейенерис Таргариен с ее драконами, невинноубиенного лорда Эддарда Старка и его многочисленных детей, мудрого и храброго Тириона Ланнистера, бастарда Джона Сноу, садиста Рамси Болтона и буквально сотни других персонажей. Многие из них уже успели умереть; многие, скорее всего, не доживут до финала, причем погибнут самой ужасной смертью – и в самый неожиданный для читателя момент; умением убивать персонажей именно так Мартин более чем известен.

Живая легенда фэнтези посетила Россию впервые. «Фантассамблее» не в новинку привозить зарубежных гостей – среди них были такие известные по крайней мере любителям фантастики писатели, как Питер Уоттс, Алистер Рейнольдс, Иэн Макдональд, Кори Доктороу, Ким Ньюман. Но звезды уровня Мартина – а он, пожалуй, самый популярный фантаст на земле в данный исторический момент – на конвентах в РФ по-прежнему редкость.

Правда, «добыть» живого Мартина оказалось несложно – просто совпали два обстоятельства. Во-первых, за неделю до «Фантассамблеи» в соседней Финляндии проходил WorldCon, главный конвент планеты (он каждый год проводится в новом городе), на котором писатель бывает всенепременно и всегда. Уговорить охочего до новых впечатлений Мартина посетить «Фантассамблею» и заодно Санкт-Петербург, о котором он много слышал, но который никогда не видел, было делом техники: географически и хронологически всё было очень близко.

Открытие конвента "Фантассамблея": российский фантаст Святослав Логинов, главный редактор журнала "Новый мир" Андрей Василевский, американский фантаст Джордж Мартин, редактор издательства "Астрель" Николай Кудрявцев и литературный критик Василий Владимирский. Фото: Николай Караев

Во-вторых, так получилось, что у входящего в оргкомитет «Фантассамблеи» автора этих строк был прямой канал связи с Мартином. В 2009 году, когда Мартин был гостем финнского FinnCon'а, он после конвента приехал на день в Таллинн и встретился с сотней-другой (по)читателей в книжном Rahva Raamat. Телесериала «Игра престолов» еще не было, Мартин был популярен, но не настолько, чтобы, как это было в «Райволе», ходить всюду с телохранителями, и договориться об интервью с ним было сравнительно просто.

Когда выйдут «Ветра зимы»? Ой...

После того интервью я попросил у Джорджа мэйл, который, правда, потом потерял (и не надо смеяться, бывает всякое). Все-таки через несколько лет, когда появилась идея пригласить Мартина в Питер, связь наладить удалось очень быстро – через Живой Журнал, в котором фантаст ведет свой «не-блог». Чтобы развеять один из мифов, скажу, что ни за интервью, ни за приезд на конвент в качестве Guest of Honour, почетного гостя, Джордж Мартин и его команда денег не берут. Да и странно было бы ожидать такого от выросшего в небогатой семье старого фэна, который ездил на конвенты в качестве простого участника уже полвека и ежегодно устраивает на WorldCon’е «вечеринку лузеров» для писателей, которым не досталась в этом году главная премия фэндома «Хьюго»...

Несмотря на постоянное присутствие телохранителей, любой участник «Фантассамблеи» мог так или иначе пообщаться с Мартином лично – подойти к нему во время прогулки (этой возможностью воспользовались немногие, что понятно – народ в присутствии мэтра натурально робел), задать вопрос письменно (все такие вопросы попадали в коробку, из которой во время двухчасовой встречи с читателями Мартин сам выбирал бумажки и передавал их переводчикам), получить автограф (две длительных автограф-сессии привлекли массу читателей, заставляя вспоминать Высоцкого: «Хвост огромный в кабинет из людей, пожалуй, ста...»).

Кроме того, 68-летнего Джорджа Мартина хватило и на дискуссию с фантастом Святославом Логиновым о НФ-рассказах, и на несколько интервью, одно из которых он дал порталу Rus.Postimees. Ограничений на вопросы почти и не было: сопровождающие Мартина настоятельно просили не задавать мэтру вопросы о политике, здоровье и еще о том, когда он допишет «Ветра зимы», шестую часть «Песни Льда и Пламени»...

Небо Вестероса и небо Аустерлица

– Вы не раз говорили, что хотели написать свою «Войну и мир» в фантастическом антураже, однако этого не случилось. Тем не менее вот уже четверть века вы пишете сагу, которую можно описать как «Войну и мир» в жанре фэнтези. Можно провести и более прямые параллели: «зима наступает» – все мы помним, какую роль сыграла русская зима в наполеоновских войнах, да и вторжение Наполеона напоминает поход Белых Ходоков. Но если серьезно: вы правда ориентировались на Льва Толстого?

– Если серьезно, то, конечно, нет. Я часто говорю про «Войну и мир», потому что это классика, которая рассказывает, естественно, и о мире, и о войне, в ней огромное множество персонажей, она более чем масштабна, действие разворачивается на протяжении большого промежутка времени. «Война и мир» очень удобна, когда нужно сослаться на по-настоящему эпическое литературное произведение.

– Значит, это совпадение, что в телесериале «Игра престолов» во время Битвы бастардов камера в какой-то момент показывает бесконечное небо – и русский зритель вспоминает князя Андрея и «небо Аустерлица»?

– Это телесериал, сегодня я имею к нему не самое непосредственное отношение, так что хвалить, ну или критиковать, за любую такую сцену нужно Дэвида Бениоффа и Дэниэла Вайса, создателей «Игры престолов». Мы по-прежнему контактируем, однако не так тесно, как в первые годы, когда я прочитывал все сценарии. Я отошел от сериала, чтобы писать книги...

– Как известно, телесериал в конечном счете обогнал книги и закончится раньше, чем вы допишете последний, седьмой том. При этом между книгами и телесериалом уже обозначились расхождения. Как вы умудряетесь не поддаваться влиянию телесериала и гнуть свою линию в книгах?

– Это на самом деле вовсе не проблема. Когда я придумывал сагу, телесериала не существовало, да и самого мира тоже. Я настолько сроднился с героями, что моментально погружаюсь в их жизнь и в созданный мной мир... по крайней мере, когда работа спорится. Иногда окружающий мир стучится в двери и окна слишком настойчиво и меня отвлекает, тогда мне работается хуже.

Джордж Мартин готовится отвечать на вопросы читателей. Фото: Николай Караев

И все-таки стоит помнить о том, что сочинять сагу я начал в 1991 году, а первая встреча с Дэвидом и Дэниэлом, на которой мы обсуждали возможный телесериал, состоялась в 2007-м. 16 лет я создавал героев без телевидения – и они более чем утвердились в моей голове, чтобы теперь телесериал мог как-то на них повлиять.

– Рассказывают, что граф Лев Толстой однажды шел по улице и плакал. Когда знакомые спросили его, почему он плачет, Толстой ответил: «Анна умерла». Получается, что он не мог предвидеть – по крайней мере на эмоциональном уровне – смерть своей героини. Вы не раз и не два говорили, что ваши герои свободны до какой-то степени и могут вас удивлять. Но могут ли смерть героя застать вас, автора, врасплох?

– Да, сколько-то героев меня уже удивили, и именно таким образом...

– Они умерли неожиданно для вас?

– Хм... Ну... Смотря что считать за неожиданность. Судьбы некоторых героев были предопределены до того, как я вообще начал сочинять первый том саги. Лорд Эддард Старк – тут прекрасный пример. Я всегда понимал, что он не переживает финала первого тома. Здесь образцом был для меня не Толстой, а, скорее, фантаст Фрэнк Герберт и его «Дюна». Фрэнк знал, что герцог Лето умрет в пределах первой части, после чего внимание читателя переключается на судьбы его сына и дочери. Я пошел, мне кажется, немного дальше Герберта – Нед Старк протянул куда дольше, и он важный персонаж, а не второстепенный, так что читатель видит мир в том числе его глазами (речь о знаменитых мартиновских POV, point-of-view characters – героях, через призму восприятия которых мы знакомимся с теми или иными событиями саги – Н.К.). Тем большее воздействие оказывает его смерть. Я всегда знал, что Нед Старк умрет.

Лучшие и худшие писательские дни

Во время встречи с читателями, отвечая на очередной вопрос «ну почему, почему вы убили Неда Старка», Мартин предпочел отшутиться: «Шон Бин попросил прибавки!» Напомним, что Шон Бин исполнил роль Неда Старка в телесериале «Игра престолов». Вообще, на вопросы фанатов писатель отвечал, не стесняясь ни длинных объяснений, ни лаконичных отповедей. Так, на просьбу прокомментировать утверждение «все главные фантастические премии на Западе в последние годы вручаются по признаку гендера, сексуальной ориентации, цвета кожи, но не за литературные достоинства» Мартин откликнулся кратко: «It’s a bullshit!» – «Это фигня!»

– Неизбежный русский вопрос: на вас в принципе повлияла русская литература – классическая или, может быть, фантастическая? Братья Стругацкие, например?..

– Нет, не могу сказать, что повлияла. В колледже я читал стандартную русскую классику: «Война и мир», «Братья Карамазовы», «Анна Каренина» и так далее. Потом я прочел «Доктора Живаго», потому что до того посмотрел фильм с Омаром Шарифом, и мне понравились и фильм, и книга. Еще лет через двадцать я читал что-то Стругацких, но не могу сказать, что они как-то сильно на меня повлияли.

– Какой у вас «писательский» распорядок дня?

– Последние несколько месяцев я выпал из своего обычного писательского режима – по тем или иным причинам, в частности, август был занят конвентом WorldCon, а после него «Фантассамблеей». В итоге я поздно ложусь и поздно встаю... Когда я соблюдаю писательский режим, как правило, я встаю в девять утра, около часа трачу на кофе, завтрак и на то, чтобы как-то проснуться, и в десять приступаю к работе. Обычно я сначала проверяю почту, и, может быть, это ошибка – там всегда есть письма, требующие срочного ответа.

Однако в лучшие дни я оперативно разделываюсь с письмами и начинаю думать о Вестеросе, и работаю над книгой. В такие дни в четверть одиннадцатого я ставлю рядом с компьютером чашку горячего кофе и погружаюсь в сочинительство, и следующее, что я замечаю, – это что за окном темно, наступила ночь, а кофе давно остыл... Но это в хороший день, такие дни бывают не всегда. В плохой день я перечитываю главы, которые написал вчера, мне что-то не нравится, я редактирую текст, переписываю его, работаю так, скажем, час, хотя мне кажется, что прошло пять часов, потом думаю: может, мне опять проверить почту?..

Я твердо знаю одно: начинать я должен рано утром. Если я по каким-то причинам могу начать сочинять только в три часа дня, мне сложно это делать по чисто психологическим причинам. Когда я начинаю рано утром, я могу работать до поздней ночи. Когда я начинаю позже - это не лучший мой писательский день...