Юрген Лиги: пришло время прекратить оказывать русским медвежью услугу

Юрген Лиги. Фото: Teet Malsroos/Õhtuleht

Позиции ученых и общества указывают на необходимость сделать школы и детские сады в Эстонии эстоноязычными, пишет бывший министр образования и науки Юрген Лиги (Партия реформ).

Довольно долго - и это казалось естественным - эстонское государство воспитывало и обучало русских детей отдельно от эстонских. Конечно, хотели как лучше, того же желали и сами эстонские русские. Когда-то такой подход поддерживался и точкой зрения, что родной язык нужно осваивать отдельно, не смешивая его с другими. И, в конце концов, право на получение образования на родном языке действует во всех демократических странах, гарантировано оно и Конституцией Эстонии.

Но со временем аргументы меняются, и в этом случае государство должно учитывать эти изменения. Оказывается, что на общественные деньги в демократических странах содержатся школы и детские сады с государственным языком обучения, и решающей тут является не финансовая сторона вопроса. Государства все больше проявляют обеспокоенность системой ценностей, проблемами безопасности и социальным расслоением, основанном на языке, а ключ к сплочению общества видят в единстве системы образования.

Значительно изменились и позиции русских. Новый интеграционный мониторинг говорит, что 71 процент русских жителей Эстонии хотел бы отдать своих детей в эстонские детские сады. Популярность эстонских школ растет, а результаты русских школ снижаются. Абсолютно понятно, что конкурентоспособность на рынке труда тесно связана со знанием государственного языка.

И отчет о развитии населения больше не говорит о тисках или стеклянных потолках для русских, он говорит не об изучении эстонского языка, а об учебе на эстонском языке и вместе с эстонцами. Корни социальной, культурной и даже политической сегрегации народов произрастают из послевоенной миграции, и раздельное воспитание детей передается из поколения в поколение.

Ученые в области эстонского языка и воспитания уже начали поддерживать эстонизацию системы образования. Подтверждается польза многоязычного образования и для общего духовного развития ребенка. Уже трехлетним детям советуют учить другой язык, поскольку это улучшает мышление, понимание и общие способности ребенка.

Это не означает отрыв от родного языка, как пытаются утверждать критики, но в образовании государственный язык не может быть сторонней добавкой, он должен быть средой. И если в русскоязычном образовании установилась инертность, то новый опыт Эстонии в области успешных шагов беженцев в обычных эстонских детских садах и школах дает основание для того, чтобы смелее думать о политике образования.

Незнание государственного языка легче исправить, чем инвалидность, которая постоянна и все же имеет пути решения в обычных школах.

Засекреченная проблема

Экспертиза не смешивает политиков и защитников русскоязычного образования, которые в эстонской политике были активнее, чем те, кто признавал наличие проблемы. Существует совершенно непрактичный компромисс: образование на эстонском языке обязательно только в гимназии. Его введение боязливо откладывали и договорились о соотношении языков 60х40, а также о праве ходатайствовать об исключениях.

Но в этом возрасте никто больше не уходит в полет, не говоря о ценностях и об инфопространстве, что стало поводом для политизированных руководителей школ требовать, а - в соответствии с правительственным договором Ратаса - и разрешить языковые исключения.

Об изменении отношения нужно основательно говорить, поскольку за прорусскостью стоит политическая выгода. Противостояние эстоноязычному образованию дает Центристской партии и соцдемам поддержку почти 90 процентов инородцев, что является признаком манипуляции избирателями в демократии и возможностью манипулирования партиями.

Одни только примеры последнего времени показывают настроение тогдашнего министра образования. Перед выборами 2015 года Евгений Осиновский говорил, что конструктивного обсуждения будущего русской школы в правительстве с Партией реформ невозможно, поскольку под конструктивностью он понимает именно возможность возврата к русскому языку.

И для сравнения его другое высказывание: «Тема русской школы уже много лет подогревает страсти в эстонском обществе и разделяет эстоно- и русскоязычное общество в совершенно бессмысленной дискуссии, которую можно было об описать словами «неспособность к разговору»».

Во-первых, никакой серьезной дискуссии не было: эстонцы не заметили проблемы разобщенности, основанной на языке, или не посчитали уместным об этом говорить, русские же согласились с образовательной и социальной изоляцией или начали все чаще сами выбирать эстоноязычные школы и детские сады. Однако их тема стала частью речей министра образования на раздражающе-чувствительные темы языка и гражданства, в которых он показывал общественную обеспокоенность во время выборов.

Во-вторых, курьезной была его собственная неспособность к дебатам на фоне этой неспособности к разговору, когда весной мы предложили сделать школы и детские сады Эстонии эстоноязычными. Его ответ был оснащен выражениями «подогрев межнационального напряжения», «борьба со своими людьми, более того, с детьми», «реальная цель», «провоцирование», «печально», «невежественное», «запугивание», «старая ржавая пушка», «безответственный раскол» и «политический трюк».

По мнению министра образования Репс, предложение нельзя принимать всерьез только потому, что оно поступило от тех, кто сам был у власти, но не сделал этого.

Лучше позже

Ответственность за опоздание с политическим предложением я должен принять на себя как идею, так и оставшуюся не додуманной до конца, и работу, не сделанную на посту министра образования. Для этого не хватило времени, а вместе с соцдемами - и пространства. Но около года, который потребовался на зарождение идеи в то время, когда у меня был портфель министра образования, - это мало по сравнению с 19 годами, которые были для этого у других партий.

Эксперты и раньше говорили: разрушение табу, внесение темы в повестку дня Министерства образования и формирование готовности общества - это лишь вопрос времени. Проблемы есть с русскими гимназиями, с беженцами и с обращением с людьми с особыми потребностями, но, учитывая чувствительность темы, политические импульсы нужно было улавливать от общественности.

Я их поймал, например, во время радиопередачи, когда русские журналисты были единодушны во мнении по поводу перевода детских садов на эстонский язык, и во время теледебатов, уже в оппозиционные времена, когда темой стали слабые результаты экзаменов в русских школах. Но проблемой - вместо знания языка - стала разобщенность в обществе по принципу языка.

Эту позицию, скорее, поддерживают и эксперты, а против воевало НКО «Русская школа в Эстонии» - многолетний клиент КаПо. В плане политической повестки дня тема для меня была созревшей, но раз не было больше возможности идти государственным, или министерским путем, пришлось действовать через тех, кто содержит школу, то есть через самоуправления.

Позже в поддержку появился отчет о развитии населения, в котором можно было увидеть обеспокоенность части эстонских русских, еще до того, как в качестве решения было предложено учиться вместе, начиная с детского сада и основной школы. Увеличилось понимание национальными группами социально-экономического и политического неравенства, этнического разделения на работе и в системе учреждений, где регионы, в которых компактно проживают русские, находятся в более слабом экономическом положении. Просмотр эстоноязычных каналов русскоязычными снизился, по сравнению с эстонцами им сложнее строить карьеру, знание языка среди молодежи – слабое.

Но в политических интересах черным можно назвать и белое, и наоборот. Яак Аллик много цитировал перечисленные в данном отчете проблемы, чтобы в итоге сделать совершенно противоположный вывод при помощи слова «парадоксальный». Он говорит, что русским «парадоксально» приходится просто быть и учиться, и нужно прекратить «притеснение».

Если такая политическая логика сохранится, будущее Эстонии печально. Право советского времени на моноязычность сохранится, социальное расслоение по национальному признаку углубится - пространственно, профессионально, социально, культурно и политически, левые монополизируют души русских, а международные отношения будут оставаться неважными, если не ухудшатся.

Но в течение нескольких месяцев появилось несколько экспертиз, которые поддерживают объединение детских садов и школ, что поставило не согласных с этим в странное положение. Эта медвежья услуга больше не пользуется спросом. Государству нужно расставить приоритеты, обозначить практические проблемы перехода, не все из которых найдены, привести в порядок финансирование, при котором отказ от параллельного мира в итоге является не расходами, а экономией во имя хорошего образования.

На мой взгляд, от мысленного обозначения школ и детских садов по их языку нужно отказаться уже сейчас, поскольку в реальности это по-прежнему означает, что, например, возможность современного обучения эстонскому языку есть лишь у 16 процентов таллиннских детских садов, а государственный язык в основной школе является чем-то побочным. Для изменений по существу нужно время, но вместо соблазна отвести какое-то количество лет на переход нужно признать, что это обозначило бы годы, которые остались до улучшения ситуации.

Региональные особенности, конечно, требуют особого подхода, но электронное учебное программное обеспечение, которое помогает учителями, уже есть.