Чеченские лесные братья были головной болью для кагэбэшников

Хасан Исмаилов. Фото: Jaanus Piirsalu

В Чечне до сих пор рассказывают невероятные истории о последнем абреке Хасухе Магомадове, который был убит лишь после того, как в течение 37 лет сумел скрываться от советских властей.

К тому времени Магомадову уже исполнился 71 год, по некоторым данным, ему было 69. Интересно совпадение с историей последнего в Эстонии лесного брата Аугуста Саббе, которого КГБ поймал только в 1978 году, когда тому тоже было 69 лет.

«В народе Хасуха был настоящей легендой, но никто не знал его в лицо, - сказал Postimees писатель и исследователь абреков Усман Юсупов. – Кагэбэшники, конечно, знали. Но поскольку в газетах, в заметках о розыске его фото не публиковали, то он мог, по сути, открыто перемещаться по Грозному. Его считали народным героем».

«Абрек» у чеченцев означает примерно то же, что у нас «лесной брат».

В Чечне распространена история, как после четверти века жизни в лесах и горах Хасуха решил поправить здоровье, лег под чужим именем в больницу Грозного и никто его там не узнал. Уходя, он еще написал: «Спасибо за замечательное медицинское обслуживание. Хасуха».

Узнав об этом, местное руководство КГД было в полном недоумении и отправило в горы новую группу из пяти-шести человек, чтобы выследить Хасуху, но безрезультатно.

Если в Эстонии первые упоминания о лесных браться уходят корнями в 19 век, когда так называли преимущественно хуторян, прятавшихся от государственных властей (например, от долгосрочной воинской службы) или владельцев мыз, то у чеченцев абреки существовали на протяжении столетий. Понятие исходит из ислама и времен до Российской Империи, когда чеченцы жили по своим обычным законам, по адату.

Слово "абрек" изначально имело негативное значение: так называли тех, кого чеченское общество изгоняло за тяжкие преступления. У чеченцев до сих пор сохранилось много старых поговорок на эту тему, как, например: у абрека нет своего аула.

Но после того как Российская Империя захватила Северный Кавказ (Кавказская война шла в Чечне в 1818-1859 годах), сразу нашлись чеченцы, которые восстали против этого. В середине 19 века они придали этому слову новое, теперь уже положительное значение. Абреками начали называть тех, кто добровольно ударился в бега, чтобы бороться сначала с царской Россией, а позже - уже с несправедливостью советской власти.

В 1930-х годах, когда в Чечне начали более масштабно протестовать против советской власти, была сформирована широкая традиция абреков уже в этом положительном значении. Бежавших от несправедливости Советов в горы абреков уже были сотни, и они начали собираться в отряды. «Особенно яростно они выступали против жестокой коллективизации», - сказал Саид Хадашев, который также долгое время изучал тему местных абреков.

Большая волна абреков поднялась во времена депортации чеченцев, которую НКВД чрезвычайно жестоко провел в феврале-марте 1944 года. По мнению Сталина и Берии, чеченцы сотрудничали с немцами, и в отместку они приказали депортировать всех чеченцев и представителей братского им народа – ингушей – в Центральную Азию. Под надзором вооруженных людей в поезда было погружено полмиллиона чеченцев и ингушей, но, предположительно, несколько сотен мужчин и женщин сумели сбежать в горы, где и стали абреками.

«Поскольку весь народ был депортирован, то о них не осталось и народной памяти. Мы узнали о них случайно, преимущественно, из сохранившихся справок НКВД, - сказал Усман Юсупов. – Мы не знаем, как они вообще выжили, поскольку среди местных им помочь было некому. Ясно, что без нападений на органы власти они бы не справились. По некоторым данным можно утверждать, что они жили в военных башнях в непроходимых местах. Они явно жили группами, поскольку так было легче».

Частично абреки были пойманы, отправлены в тюрьмы или убиты, часть из них выманили с гор обещаниями, что им позволят соединиться со своими депортированными семьями. Для этого из Средней Азии на место привезли чеченских религиозных деятелей, которых НКВД отправил на переговоры с абреками. После обещаний авторитетных людей почти все абреки в итоге спустились с гор, среди них были и те, кто боролся с советской властью до депортации – так называемые, идейные абреки.

«О них известно, что после встречи с приехавшими из Казахстана религиозными деятелями и одним очень уважаемым среди них стариком, получив от них личные обещания и гарантии, абреки вместе с оружием сдались. Они сами приехали на своих лошадях в Грозный, где им разрешили сесть в поезд. А после этого их никто больше не видел», - рассказал Юсупов.

«Коротко: советская власть сделала то, что делала всегда», - добавил Хадашев.

Но некоторые абреки были амнистированы, а были, по словам историков, и такие, кто воспользовался неразберихой, которая возникла при возвращении чеченцев домой в 1957 году, уже после смерти Сталина. Они просто влились в новую жизнь, словно и не уходили никуда. Именно возвращение депортированных окончательно разрушило традиции абреков. С середины 1950-х годов абреки в Чечне вымерли. И в Эстонии к этому времени прекратилась активная деятельность лесных братьев.

Но, как и в Эстонии, в Чечне сохранились отдельные люди, которые жили в лесу. Хасуха Магомадов не верил обещаниям НКВД и не хотел иметь ничего общего с советскими властями и после возвращения своего народа домой.

Но, в отличие от, например, прятавшегося Аугуста Саббе, Хасуха устроил в Чечне настоящую охоту на работников НКВД и КГБ. «Тогда перед зданием КГБ в Грозном стояла доска с именами и фотографиями погибших, и все они были убиты Хасухой. Это была своего рода доска почета Хасухи», - сказал Юсупов, по данным которого, Магомадов убил как минимум 30 работников спецслужб.

Конечно, НКВД и КГБ не жалело сил на поимку Хасухи. «Для его поимки организовывали экспедиции», - написали в одной из лучших книг, рассказывающей об абреках «Абреки» ее авторы Хасо Хангашвили и Давид Панкели.

«В высоких горах и в лесах его следы искали отряды из пяти-шести человек. К нему подсылали провокаторов, организовывали засады, членов семьи, с которыми он общался, принуждали к предательству, но волк-одиночка постоянно избегал опасности и обводил вокруг пальца известных на весь мир своим коварством и вероломством кагэбэшников», - говорится в книге.

О Хасухе известно, что чем дальше, тем меньше он общался с местными жителями, также он все больше опасался предательства. «У Хасухи была молодая жена, которая вышла за него замуж в 19 лет. Именно эта женщина - предположительно - рассказала кагэбэшникам, что не может жить с ним в горах, поскольку он ест сырое мясо и разводит огонь всего раз в неделю, так как боится, что могут заметить дым», - рассказал Саид Хадашев.

Если последнего эстонского лесного брата убил подосланный к нему агент КГБ, то Хасуху убили на кладбище, куда он, будучи старым человеком, отправился умирать.

Прежде всего, он написал своему брату, с которым еще как-то общался, чтобы тот пришел похоронить его на семейном кладбище. Каким-то образом Хасуха понял, что на кладбище его ждет засада, и, собрав последние силы, пошел на кладбище соседней деревни, где начал копать себе могилу. Но местные жители узнали его.

«Местный активист-комсомолец сообщил об этом в милицию, и КГБ, конечно, тут же рванул туда, - рассказал Юсупов о последних моментах жизни Хасухи. – Хасуха пытался убежать через ущелье, из которого еще в течение какого-то времени отстреливался, и никто не решался к нему приблизиться. В итоге старика все же застрелили, но судьбе было угодно, чтобы перед этим свою пулю от Хасухи получил и тот активист, который сообщил о нем в милицию».

Дети гор жили в берлогах

Командиром самого известного отряда чеченских лесных братьев, боровшихся с советской властью, был Хасан Исраилов, под руководством которого в течение всей Второй Мировой войны в горных районах Чечни длилось восстание.

По сути, восстание заключалось в нападениях, продолжавшихся четыре года (1941-1944) на государственные учреждения и их работников. Все завершилось в декабре 1944 года убийством Исраилова. Заслуживает внимания то, что отряд Исраилова продолжил активную борьбу с советской властью и после депортации чеченцев в Среднюю Азию в феврале-марте 1944 года.

Известно, что Исраилов вдохновился для своего сопротивления борьбой финнов во время Зимней войны. «Смелые финны сейчас говорят, что большая рабовладельческая империя оказалась бессильной перед маленьким, но свободолюбивым народом. На Кавказе можно найти другую Финляндию, и нашему примеру следуют другие народы», - писал Исраилов в январе 1940 года перед тем, как стать абреком, в ответ на предложение тогдашних партийных руководителей Чечни вступить в партию.

Исраилова в Чечне до сих пор считают одним из символов борьбы против советской власти. Postimees посчастливилось встретиться в Горозном с его внучкой Сатситой Исраиловой.

«Когда была депортация, мой отец девятилетним сбежал из деревни к своему отцу в горы, где остался жить в дедушкином отряде, - рассказала Исраилова. – Мой отец был у своего отца, когда его в конце того же года убили во время молитвы».

18-летним, после смерти Сталина, отец Сатситы сдался вместе с другими абреками и ему разрешили жить в Чечне на границе с Грузией в Панкисском ущелье.

«Мой отец рассказывал маме, что грузины очень им помогали. Они много охотились. Самыми главными вещами для них были спички и соль. Они даже возделывали свои картофельные поля. Жили в берлогах, в которых и зимовали. Какие-то подземные бункеры им не нужно было строить», - рассказала Исраилова.

Отца Сатситы убили выстрелом в спину в 1965 году, когда ему был 31 год. «Отец всегда знал, что его убьют молодым: за его отца. К нам домой постоянно приходили кагэбэшники, но отец не хотел никак сотрудничать с КГБ, - говорит Исраилова. – После убийства постоянно проводили обыски, у нас забрали даже все фотографии отца. После мы смогли найти у родственников какие-то фото».

Сатсита в детстве должна была скрывать, что она внучка одного из самых известных абреков. «Родственники, например, добровольно брали фамилии своих жен, чтобы не было проблем. Они никогда не говорят и о Хасане, - вспоминает Сатсита. – Только наш отец сохранил фамилию. После его смерти мама постоянно говорила нам: не говорите о своем отце. В школе я, конечно, не говорила, что я внучка Хасана. Поначалу и я не знала о нем особо, узнавать начала только тогда, когда стала большой».

«Помню, как учитель истории сказал мне, что я внучка предателя. Но он и так говорил нам, что все чеченцы – бандиты и вместо депортации нас нужно было расстрелять». – добавила Сатсита.