Нужна ли человеку новая операционная система?

Кристьян Порт, преподаватель Таллиннского университета Фото: Andres Raudjalg

Luminor Pensions Estonia представляет читателям серию статей, в которых Кристьян Порт подвергает глубокому анализу изменение во времени понятий «будущее» и «пенсия» и сопутствующие ему сдвиги вокруг нас. 

В человеческой природе кроется алгоритм, который побуждает нас стяжать, теряя чувство меры. Может быть, в будущем достаточно будет обновить наше программное обеспечение, чтобы нам удалось обуздать свои чувства? И все это – в интересах более долгой и хорошей жизни.

Кто купит мобильный телефон за 1000 евро?

Цена на модели вожделенных мобильных телефонов на исходе лета достигла 1000 евро. Это больше, чем просят за многие ноутбуки. Это больше мыслимой цены, которую стоило бы выложить за телефон, жажде обладать которым суждено угаснуть, надо думать, уже через год, когда распространятся слухи о следующей модели.

Прихотливая программа стяжательства

По всей видимости, в нервной системе кроется алгоритм, который побуждает хорошего человека к стяжательству. Сковывая при этом разум, чтобы терять контроль над расходами, которые в иной ситуации получили бы другую оценку. Для понимания абсурдности ситуации могут понадобиться время и помощь чужого мышления. Разумеется, мобильными телефонами явление не ограничивается. Магия ненасытности таится в большинстве вещей. Например, используется лишь пятая часть одежды в платяном шкафу. Очевидно, масса вещей и приобретается-то не для использования, даже если при покупке оно и планировалось. Важнее – приятные ощущения в момент покупки.

Чувства и рациональность живут независимой жизнью. Чувства робастны, т.е. под влиянием меняющихся обстоятельств функционируют относительно стабильно и быстро. Рациональность, напротив, требует для своего функционирования времени, духовного усилия и информации. Обладатель Нобелевской премии психолог Даниел Канеман совместно с Амосом Тверски путем многочисленных экспериментов описали, как чувства соотносятся с рациональностью, постоянно вырываясь вперед и требуя себе оправданий у медлительного и трудолюбивого разума. Ну кто не нашел бы обоснований необычайно высоким расходам на новый телефон или другой объект желания? А вот само по себе желание пониманию не поддается. Вместе с тем и противоположные обоснования отыскать трудно, ведь эти чувства потерпели поражение и не должны портить настроение хозяину.

По всей видимости, подобная программа поведения сформировалась в то время, когда повседневными спутниками человека были голод и нужда. Развивать критерий меры было не нужно, поскольку значимых для жизни ресурсов просто не хватало. Важнейшим из них была, конечно, энергия. Ее мы получаем только из пищи. Пища и питание были и по сей день остаются очень существенными факторами, влияющими на поведение, и с ними тесно связаны многие другие важные для жизни системы ценностей. Например, любезность, которая отличает дающего пищу, сопутствующее приему пищи совместное времяпрепровождение и напротив – относящееся к нему предложение пищи. Не стоит забывать и об экономическом эффекте, а также о власти, возникающей над теми, кто получает пищу, и порождаемой их массами.

Обуздание перепотребления

Распространенность избыточного веса как раз и отражает нашу уязвимость в новой ситуации, в данном случае – обилия пищи. Перепотребление осознают с опозданием, чтобы затем поддаться влиянию новых чувств, таких как ужас, стыд, гнев и др. Пища и питание объявляются злом, и новые чувства требуют от более рациональной стороны воззрений, поддерживающих удачность попыток диеты. Сидящие на диете тянутся друг к другу, порождая поля информации о белках, витаминах, чудесных механизмах и другой информации, связанной с питанием, где будущее кажется безопасным. Но и это чувство не вечно.

Статистика весонаблюдения демонстрирует, что дорогостоящие и длительные размышления, ищущие обоснований в пользу диеты, в конце концов оказываются не в силах противостоять стремительным и внезапным атакам чувств, связанных с аппетитом, и терпят поражение. Если ежедневно задумываться об ужасах питания, сама тема запрета, наконец, истощится, и в один прекрасный момент сопротивление окажется сломленным, смирясь с избыточным весом. Или найдя новую диету с еще более дикими обещаниями. Возвращаясь к примеру с телефоном, можно, конечно, прочесть много отзывов об их высокой цене и найти борцов с соблазнами, считающих покупку слишком дорогой. Эту стадию продавец переждет, используя возможность для распространения сладкоречивых сообщений, пока, наконец, не встретит соблазненных в кассе, за завершением покупки телефона за тысячу евро. Почему это с любовью к вещам должно быть по-другому, чем с диетами? Программа та же.

Распространенность избыточного веса отражает нашу уязвимость в ситуации обилия пищи. Перепотребление осознают с опозданием, чтобы затем поддаться влиянию новых чувств, таких как ужас, стыд, гнев и др. Фото: Foto: iStock

Надо ли нам изменить себя?

Очевидно, это принесло бы пользу, ведь каменный век уже миновал. Важное изменение произошло, когда мы научились лучше использовать энергию, т.е. вместо пищеварительного тракта направили энергоемкие вещества, во главе с нефтью, в машины. С этого момента мы начали создавать больше богатства, чем люди в состоянии потреблять. Вышеприведенный пример с пищей исходил именно из того, что если раньше доступность пищи была основным фактором, ограничивавшим благосостояние, то в дальнейшем внимание чувств, связанных с благосостоянием, переключилось на всякого рода новые вещи. Многие из них помогали экономить энергию. Таким образом, можно было бы ограничить и питание. Однако этого сделать не удается, ведь, в ретроспективе, прошло так мало времени, что его недостаточно для перепрограммирования направляющих поведение первобытных алгоритмов.

Долгая жизнь и тупик знаний?

Жажда богатой энергией пищи, уменьшающих затраты энергии вещей и услуг прогрессировала  в направлении жажды знания, что известно также как повесть о прогрессе. Это идея о том, что с ростом знаний мы сумеем изменить сущность человека к лучшему. По крайней мере, на уровне чувств. По мере возрастания сложности становится проще и ограничиваться чувствами. Это может оказаться проблематичным. Для государств-диктатур характерно, что их жители, в силу ограниченности самостоятельного мышления, неспособны выбраться из нищенского положения, пока система не рухнет под действием внутренних противоречий. Выходит, мы живем в условиях диктатуры прогресса, игнорируя опыт соблюдающих диету, - власть рациональности ограничена!

Можно рассудить и так – человечество прожило пару сотен тысячелетий. Из них абсолютное большинство протекло одиноко, уродливо, брутально и кратко. Так охарактеризовал прошлое живший значительно ближе к плохим по сравнению с нашими временам, в 16 веке, философ Томас Гоббс. Уровень жизни начал стремительно улучшаться в последние пару столетий, еще ощутимее – примерно полсотни лет назад. Сколько еще могло бы прожить человечество? И как?

На примере других животных можно надеяться, что у человека, по сравнению с прошедшими тысячелетиями, жизни осталось еще на миллионы лет. Однако можно было бы спросить не о времени,  а о том, что мы сумеем узнать за предстоящее время? И что из нас выйдет? Надолго ли хватит полезных знаний? Будет ли прирост знаний чахнуть по мере их накопления? Ведь в случае, если оправдается изначальная идея прогресса, который питается прибавлением знаний, то с уменьшением прироста знаний затормозилось бы и повышение уровня жизни. Возможно, мы достигнем лучшего уровня жизни значительно раньше, чем прибавление знаний начнет мешать, даже угрожать, как предсказывают иные наблюдатели искусственного интеллекта?

Благодаря знаниям мы никогда раньше не жили в настолько опасной среде, где ошибочное или своевольное действие человека может уничтожить всю цивилизацию. Возьмем пример с телефоном: что, если твой аппарат уже и так очень хорош и его совершенствованию будут сопутствовать рискованные разработки? Будь то риск необоснованных расходов или опасностей, ограничивающих персональную свободу личности, киберпреступлений, угрожающих имуществу и благосостоянию, манипулирования чувствами масс, тормозящего самостоятельное мышление, растущей пассивности и т.д. Следовательно, если будущее человечества во всех отношениях обширнее по сравнению с суровым прошлым, а значит, обладает и большей ценностью, то нам следовало бы о нем позаботиться. Нашлось бы только нужное чувство. Или понадеемся на рациональность?

Что, если в будущем придумывать за нас идеи будет искусственный интеллект, а от человека будут ожидать меньшего понимания и все большей подверженности влиянию чувств? Фото: Foto: iStock

Протянет ли наша рациональность?

Современный рост благосостояния косвенно отражает известный в компьютерном мире закон Мура, согласно которому примерно за полтора года плотность транзисторов в микропроцессорах удваивается, т.е. немного подождав, за те же деньги можно получить удвоенную расчетную мощность. Почему же мы все больше платим за телефон? Боюсь, потому, что по сравнению с 1970-ми годами в решении новых проблем участвует в 18 раз больше специалистов высшего уровня. Иными словами, эффективность создания новых знаний и экономической выгоды одним ученым снизилась примерно в 18 раз. Падение эффективности науки продолжается, и одновременно растет беспокойство об исчерпании идей. Может быть, искусственный интеллект способен на большее? Это означает, что от человека будут ожидать меньшего понимания и все большей подверженности влиянию чувств. Возможно, в дальнейшем покупать будут уже не сильно обновленные технологии, а все более дорогой ценой достающиеся и все более апеллирующие к чувствам вещи. Наступит ли тогда состояние, в котором мы привыкли упрекать животных?

Кто бы обновил наше программное обеспечение? Да так, чтобы в нем содержалось действенное чувство меры. Которое оказалось бы полезным в интересах более долгой и хорошей жизни. Как ни странно, в сегодняшней жизни эту задачу выполняют банки. В минуту рациональности они помогают понять, что в них можно хранить сэкономленный благодаря соблюдению чувства меры ресурс, пока более долгая жизнь его не востребует.