Эдвард Лукас. Как я вошел в первую десятку русофобов от RT

Кремль. Иллюстративное фото. Фото: ITAR-TASS / Scanpix

Мои относящиеся к России предупреждения игнорировали около 25 лет. Понадобилась атака Кремля на Эстонию в 2007 году и войны в Грузии и на Украине, чтобы Запад занервничал, пишет политолог Эдвард Лукас на BNS.

Первая десятка русофобов от вещающего на средства Кремля телеканала RT – странный список, который включает как организации (NATO и Buzzfeed, соответственно второе и девятое место), так и людей вроде меня и моей подруги, исследующей преступления советского режима историка Энн Эпплбаум, которая делит со мной шестое-седьмое место.

В список не вошли миллиардер Билл Браудер, инициировавший направленные против российских чиновников за убийство в 2009 году юриста Сергея Магнитского «санкции Магнитского», и ряд других выдающихся фигур: бывший посол США в Москве Майкл Макфол, писатели Маша Гессен и Дэвид Сэттер, историк Тимоти Снайдер.

В списке много странного. RT ошибся в написании названия моего аналитического центра CEPA и заявил, что Эпплбаум также там работает; нет, не работает. Я обратился к RT с просьбой исправить эти ошибки, но не получил ответа (между прочим, отказ публиковать исправления и разъяснения четко указывает на то, что «информационный телеканал» не имеет ничего общего со своим названием).

Объяснения RT звучат неубедительно: «Паранойя и политические планы проложили путь к культуре страха и недоверия к Москве. Автоматически проявляющуюся русофобию распространяют разгневанные единицы и некоторые из них прилично зарабатывают на этом, большое спасибо».

Для начала: наше влияние сильно преувеличено. Мои относящиеся к России предупреждения игнорировали около 25 лет, пока Запад не занервничал. Атака Кремля на Эстонию в 2007 году, война в Грузии в 2008 году, устрашающие учения «Запад» год спустя и война на Украине в 2014 году подкрепили мои аргументы. Более того, после создания основанной на неприкрытом антизападничестве внутригосударственной политической системы странно слышать жалобы России на то, что объекты ее ненависти сдержанно к ней относятся.

Я не отрицаю, что кое-где, особенно в США, стало модным противопоставлять себя Кремлю. Две строчки списка, которые могли бы занять Браудер или другие крупные фигуры, заполнили звездами Голливуда, чье стремление расследовать действия России родилось, мягко говоря, недавно. Я регулярно выступаю с критикой в адрес новоиспеченных критиков Путина за их чрезмерную сосредоточенность на недавнем вмешательстве в выборы в США. Проблема значительно шире и имеет более продолжительную историю.

Некоторые авторы антикремлевской пропаганды могут действительно кое-как зарабатывать на жизнь в аналитических центрах и консалтинговых фирмах, но настоящая золотая жила – там, где действуют корыстные мотивы, а снабжение идет напрямую из Москвы. Аудиторы, банкиры, консультанты, юристы и остальные члены носящей галстуки группы поддержки в течение более чем двух десятилетий успели монетизировать принципы и совесть.

Гораздо шире проблема приравнивания антикремлевских настроений к русофобии. Это широко используемый в демагогии прием: если свести взгляды оппонента к личным предубеждениям, это избавит вас от необходимости иметь дело с их фактами и аргументами.

Но если цель заключается в борьбе с русофобами, правители РФ представляют гораздо лучшую добычу. Они грабят свою страну – с прихода к власти путинского режима на зарубежные счета переведено более триллиона долларов. Они жестоко подавляют критиков и не сумели воспользоваться золотой жилой высоких цен на энергетику, чтобы устойчивым образом модернизировать инфраструктуру и институты. Они боятся и презирают свой народ.

Я считаю, что россияне заслуживают чего-то лучшего, чем раздутость и бандитизм Кремля. Если бы от меня потребовали определиться, я бы назвал себя русофилом: я говорю по-русски, читаю на этом языке, чтобы развлечься, и считаю русские музыку, искусство и литературу чарующими.

Впрочем, по сути «русофоб» и «русофил» – бинарные ярлыки, которые нравятся автократам и которых следовало бы избегать демократам. Жизнь слишком сложна, что сводить ее к столь простым категориям, не говоря о списках «топ-10».