Почему молодёжь проигнорировала выборы?

Фото: Dmitri Kotjuh, Tiit Reinberg ja Merit Männi

К муниципальным выборам были впервые допущены 24 334 человека в возрасте 16-17 лет. Их участие в электронных выборах оказалось маргинальным – лишь 1794 проголосовавших. Другими словами, из ста подростков только семеро не поленились отдать свой голос посредством компьютера. Почему так мало? Своими мыслями по этому поводу с «Учительской газетой» поделились социолог Юхан Кивиряхк, лектор института общественных наук ТУ Кадри Угур, социал-демократ и член Тартуского горсовета Геа Кангиласки, а также юрист и председатель совета КНПЭ (EKRE) Пауль Пуустусмаа.

Недостаточное гражданское воспитание

По словам Юхана Кивиряхка, избирательная активность молодежи была всегда небольшой. Даже тогда, когда к участию в выборах допускали с 18 лет. Подобная тенденция наблюдается до 23-24 лет.

«Когда нет кампании, избиратели к урнам не идут. Небольшая ошибка была все-таки допущена, когда школы были напуганы – никаких кампаний в учебных учреждениях! – считает политолог. – Министерство и ведомства могли бы сформулировать задачу иначе: кампании нужно проводить, но уравновешенно, без доминирования конкретной политической силы».

В школах нужно было серьезнее объяснять, что впереди выборы, почему надо на них ходить и какова палитра политических сил. Политиков тоже можно было приглашать в гости, разумеется, уравновешивая присутствие одного кандидата другим. Я слышал, что запретами на проведение в школах кампании учителей напугали до такой степени, что выборы вообще обошли молчанием. Сейчас молодежи просто предоставили право выбора, но работа во имя того, чтобы шестнадцатилетние воспользовались этим правом, проведена не была.

К сожалению, в плачевном состоянии находится также граждановедение, да и вообще гражданское воспитание в целом. Как социолог, скажу прямо, что учебники, по которым сейчас преподают, это бред сивой кобылы – скучные книжные знания на канцелярите. Уроки граждановедения должны быть гораздо более творческими, с применением активных методов. Я не считаю, что виноваты авторы, ведь впихнуть в один учебник весь материал государственной программы было непростой задачей. Нужно пересмотреть саму программу, потому что любой учебник будет исходить именно из нее.

Избирательная кампания прошла на этот раз без вдохновения, отсюда и очень низкая явка на выборах. Не было настоящей интриги. С привлечением же к выборам молодежи проблемы были всегда.

В качестве примера можно привести то, как во время предыдущих местных выборов выстроил свою кампанию Эрик-Нийлес Кросс. Он развлекал избирателей летающими дронами с прикрепленными к ним лозунгами. Это было визуально привлекательно. Компьютерные же игры, придуманные самими политиками, были примитивными и глупыми».

Вялая кампания и смутные времена

Кадри Угур уверена, что учитель не имеет права науськивать учеников за или против кого-то.

«Посыл со стороны государства был предельно четким: ты, молодой человек, являешься полноправным избирателем на местных выборах. Честно говоря, чем меньше влияние учителей, тем лучше. Каждый взрослый мог бы сам взять на себя ответственность и принять участие в выборах, дав об этом знать и молодым людям. Политический язык молодежь должна уметь понимать, и по большей части этим должна заниматься школа.

По-моему, партии дали маху, не сумев заинтересовать молодежь. В зависимости от региона различия могут быть максимальными. Сейчас крошечные волости противостоят друг другу, а у избирателей помоложе даже времени могло не хватить на то, чтобы подумать. Если до сих пор на местных выборах кандидаты были знакомы избирателям, то в объединяющихся волостях, размер которых увеличится в четыре-пять раз, избираемым будет уже не сосед.

Неопределенности слишком много. Немало усилий было потрачено на переговоры о слиянии, и в целом кампания была вялой. Нормальной информационной работы не было. В объединяющихся волостях каждый кандидат гнул линию своего региона, молодые же избиратели были позабыты на фоне всего этого».

Тяжело найти канал связи

Геа Кангиласки надеется, что в бумажном голосовании приняло участие больше молодежи. Подростки ведь не привыкли пользоваться ИД-картой.

«Уверена, что о молодежи думали все партии, СДПЭ в том числе. Мы прописали в программе отдельную главу о молодежи и придумали для нее различные занятия. Свои списки тоже составили так, чтобы в каждой десятке было по молодому политику, в том числе и на местах повыше, чтобы их видно было.

Проводя кампании на улицах, я часто слышала от тинейджеров: «Я не знаю ни одного политика, я не знаю ни одной партии, и голосовать я не пойду». Молодежь не потребляет те же СМИ, что и взрослые. Даже Фейсбуком уже не пользуется. Достучаться до подростков стало гораздо тяжелее, чем раньше. Они переселились в Instagram и Snapshot, а также подписаны на молодых ютуберов. Быть может, партии даже не умеют пользоваться этими каналами.

Я побывала в рамках кампании на дебатах в одной школе. Школы сами были заинтересованы в политиках помоложе, с которыми учащимся было бы проще себя отождествлять. Нас чаще всего представлял Карл Пютсепп, которому чуть более 20. Мне 38, старовата я уже, поэтому не особо и рвалась в школы.

В Тарту нашлось немало школ, совсем не приглашавших выступать. Слишком уж зарегламентировали проведение кампаний, что и поубавило пыла у части школ. По-моему, проведение дебатов в школах дает четкий сигнал о том, что учебные учреждения считают участие в выборах важным. Школы не должны советовать, кого выбирать, однако они должны советовать принять участие в выборах. В это нужно вжиться. Год назад точно говорили о том, что молодежь сможет проголосовать. К следующим выборам в программе по граждановедению на этом вопросе можно было бы остановиться поподробнее.

Для активизации подростков большую работу проделали молодежные организации, которые и организовали дебаты, призывая к участию в выборах. Активные молодые люди получили таким образом свой первый политический опыт».

У несовершеннолетних нет каких-либо предпочтений

По мнению Пауля Пуустусмаа, у несовершеннолетних отсутствует содержательный интерес к политике. Их не интересует коммунальная политика, их не интересуют коммунальные политики, а в выборах они принимают участие в лучшем случае по приколу. Многие подростки признавались в этом во время интервью.

«Меня удивило, что некоторые молодые люди совершенно четко озвучили в СМИ точку зрения, будто подросткам и не надо было предоставлять право голоса на выборах.

А ещё они признались, что если и пойдут голосовать, то сделают это по совету родителей или под влиянием своих старших друзей. Последние примеры печальны, поскольку наглядно демонстрируют, насколько подростки поддаются чужому влиянию.

Для молодых людей выборы не являются символом взросления (инициацией), они не смотрят на мир широко, а их мировосприятие не позволяет принимать взвешенные политические решения. Ну и что, что речь идет о так называемом муниципальном уровне. Даже на местном уровне политика может быть тонким делом. Да что говорить о молодежи, если почти половина взрослых не осознает важности выборов и не принимает участие в голосовании.

Если говорить о технических нюансах (ИД-карта и э-голосование), то подозреваю, что у тинейджеров отсутствует привычка пользоваться ИД-картой. Пароли никогда не были для них важны, и им вообще лень утруждать себя чем-то подобным. Использование ИД-карты становится привычным делом во время учебы в вузе, на работе и при входе в интернет-банк.

Полагаю, что детям нужно дать полностью насладиться их счастливым детством. Чем раньше мы начнем тянуть их в мир взрослых, тем больше стресса они будут испытывать. Поэтому я и считаю ошибкой доминирующую ныне тенденцию как можно раньше стирать грань между детьми и совершеннолетними. По этой же причине я не находил разумной идею понижения избирательного возраста, социальная «мощь» которой и была впервые продемонстрирована на минувших муниципальных выборах».