Мяртен Росс: я не мог заискивать перед Яаном Мянником

Вице-канцлер Министерства финансов Мяртен Росс Фото: Тоомас Хуйк

Председатель совета Банка Эстонии сомневается в благонадежности Центрального банка, если вмешивается в вопросы, которые не находятся в его компетенции, считает Мяртен Росс, исполняющий обязаннос­ти вице-президента банка последние недели.

Когда вам было сделано предложение стать кандидатом на пост вице-президента Центрального банка на новый срок?

Разговор об этом был еще прошлой осенью. Были разные идеи, а конкретное предложение сделали в феврале.

Предложение сделал президент Банка Эстонии?

Да.

Когда вы поняли, что не наберете в совете нужного количества голосов?

Результат голосования меня удивил. До голосования я даже не представлял, что не буду продолжать работу.

Как долго продолжались разногласия между советом Банка Эстонии и его правлением?

Споры по основным стратегическим вопросам Банка Эстонии, шли, по крайней мере, как фон, все то время, пока Яан Мянник занимал пост председателя совета. Мне не часто приходилось осознавать это, но противоречия имеются.

В некоторых стратегических вопросах мы не смогли достичь единого понимания, и это усложняло жизнь. Я предпочел бы не обнародовать противоречия относительно стратегии, но они все-таки стали достоянием общественности.

Чем отличается понимание стратегии Центрального банка со стороны правления и со стороны совета?

Я должен сказать, что только в апреле мы уточнили стратегическую программу развития Банка Эстонии и в этом виде ее поддержал и совет банка. В этом смысле противоречий с советом относительно стратегии у нас нет.

Противоречие, которое в последнее время высказывается и публично, четко касается вопроса, должен ли Центральный банк в своих приоритетах придавать такое значение экономическому росту. Председатель совета Яан Мянник второй стороне не очень придавал значения.

Вторая сторона — это стабильность цен?

Это довольно заметно, что во всех интервью, данных в последнее время, Мянник ни разу не упомянул стабильность — ни финансовую, ни стабильность денег, никакую другую законодательно утвержденную задачу Банка Эстонии.

Но ведь это неудивительно, что уже в первом интервью после избрания в председатели совета Мянник подчеркнул, что считает своей самой важной задачей рост благосостояния народа.

Стабильность денег и рост благосостояния народа в долгосрочной перспективе не находятся в противоречии, но подчеркивание экономического роста в качестве ориентира денежной политики перед стабильностью цен для центрального банковского учреждения настоящий грех. Настоящий грех в том смысле, что это противоречие и является причиной, по которой Центральный банк создан.

Бывают ситуации, когда политические лоббистские группы или бизнес-круги заинтересованы в том, чтобы держать стоимость денег на более низком уровне, чем это нужно для того, чтобы в среднесрочной перспективе сохранялась стабильность денег.

В этом и заключается противоречие и конфликт интересов. Для осуществления денежной политики государства создан закон и независимый институциональный орган, перед которым поставлены очень четкие задачи и даны конкретные инструкции во избежание того, чтобы они начали действовать во вред долгосрочным интересам государства или ослабили стабильность денег за счет поддержания краткосрочного роста.

Но если в долгосрочной перспективе противоречия нет, то почему это так важно? Например, распределение ресурсов в банке. Моя логика подсказывает, что, во-первых, мы должны обеспечить выполнение тех задач, которые поддерживают стабильность денег.

Сюда относится участие президента банка в работе совета Центрального банка Европы. Если во имя обеспечения стабильности денег необходимо выполнять и некоторые другие задачи, например давать советы правительству, как осуществить такую бюджетную политику, что следует это делать. Прочие задачи, пусть даже и связанные с более интересными темами, не могут быть приоритетными.

Если в Центральном банке мы подчеркиваем, что наша цель — содействовать экономическому росту, а в это время к нам приезжает представитель рейтингового агентства изучать положение экономики в государстве, то на основании какого мандата должен идти работник Банка

Эстонии на это интервью?

Приукрашивать ли картину в любом случае для того, чтобы по возможности рейтинг государства повысился, что может означать также и то, что краткосрочно экономический рост ускорится?

Или Центральный банк, давая такое интервью, должен сделать ударение на сбалансированной картине и продемонстрировать в том числе показатели, угрожающие стабильности.

В последнем случае более низкий рейтинг может означать для государства поначалу и более низкие показатели экономического роста, однако верно отраженная информация даст в долгосрочной перспективе лучший результат. Это не абстрактный, а довольно конкретный воп­рос.

Почему вы считаете, что было бы лучше, если противоречие между Банком Эстонии и исполнительным руководством никогда не было бы обнародовано?

Если видно, что на Цент­ральный банк оказывается давление ради того, чтобы показатели экономического роста были предпочтительнее стабильности цен, на нашу репутацию это оказывает губительное влияние.

Значит, вопрос заключается в благонадежности Банка Эстонии?

До тех пор пока это остается зоной для оказания давления, и пока те, кто осуществляет денежную политику, не берут это на вооружение, это остается вопросом репутации.

Центральный банк по закону не имеет права этого делать. И это очень серьезная проблема, если у меня как гражданина и избирателя возникнут какие-то сомнения, что внутрибанковские рычаги влияния таковы, что вынуждают президента банка принимать решения под руководством иных мотивов, кроме указанных в законе целей.

Как бы оценивали нашу готовность к введению евро, если бы возникли сомнения, что основной задачей Цент­рального банка не является обеспечение стабильности цен в стране?

Но если экономика развивается стабильно, то и уровень жизни народа должен повыситься.

С этим я согласен. В этом смысле противоречия нет. Если Центральный банк говорит, что краткосрочно ускорять рост — не наше дело, это вовсе не означает, что рамки денежной политики враждебны по отношению к росту.

Напротив, гарант стабильности цен — лучший пример того, как денежная политика содействует долгосрочному росту.

В своих интервью Яан Мянник утверждал, что исполнительное руководство банка не общается с ним, не слушает его. Это так?

Яан Мянник сказал, что хотел этот вопрос обсудить, но не нашел никакого отклика. В этом виде утверждение неверно. Это неправда. Но есть вопросы, в которых я не хотел бы заискивать ради спасения собственной шкуры или в целях самозащиты.

Вопрос стратегии Центрального банка по части основных задач — один из тех, где, по моему мнению, председатель совета старался взять на себя ответственность там, где ее брать не следовало.

Если надо озвучить стратегию Центрального банка, никто не требует этого делать от председателя совета банка. По данному вопросу и гос­подин Карнау, и Мянник, и Росс могут сказать примерно одинаково, поскольку как избиратели они имеют влияние на законодателей при изменении законов.

Если основная задача Центрального банка в наших общих интересах уже оформлена законодательно, то как избиратели мы должны занервничать, если кто-то извне захочет эти рамки изменить.

Но для чего тогда в таком случае Центральному банку нужен совет?

Если, например, совет решит, что стратегия Банка Эстонии не поддерживает участие президента в работе Европейского Центробанка во Франкфурте, то мы можем оправданно это раскритиковать. Совет — это первое место, где скажут о том, что Центральный банк не выполняет возложенные на него законом задачи.

Но таких упреков лично я не слышал.

И я тоже. Я бы добавил, что в последние дни среди высказанных мнений звучали и такие, которые упрекают нас в слабости относительно выполнения основных задач, но в упреках председателя совета, высказанных им в некоторых из интервью, ни слова нет о том, что мы не справились с выполнением своих основных задач.

Вы указываете на то, что Банк Эстонии не справился с обузданием кредитного бума в последние годы?

Да.

Что пошло не так?

Кредитный бум — одна из частей экономического цикла. Наши стратегические решения в итоге прошли испытание кризисом. Среди прочего было также и то, что мы не рассматривали ревальвацию в 2007 году.

Это и есть один из тех воп­росов, про которые вы сказали, что не хотели бы, чтобы однажды они были бы обнародованы?

Сейчас это уже стало монетарной историей, мы уже в еврозоне, и такие вопросы можно обсуждать более свободно. В свое же время было ясно, что перед общественностью об этом нельзя так просто болтать.

Но где мы промахнулись в более широком смысле? Мы недооценили масштабы перегрева экономики и глобального финансового пузыря. В 2007 году мы еще не знали, что Lehman Brothers рухнет, а если бы знали, должны были быть еще более консервативными.

Например, еще больше должны были увеличить показатели привлечения банковского капитала или обязательного резерва ликвидности, или ограничения на перемещение капитала.

В нашу защиту могу сказать, что основа нашей стратегии, необходимость и общую пользу которой для финансовой интеграции подчеркнул и Международный валютный комитет, выстояла.

Бизнес-круги и политические группы влияния заинтересованы в стоимости денег. Насколько сильно лично вы ощущаете давление заинтересованных групп, чтобы они могли получить на посту в банке своего человека?

Сейчас интересы выражены очень четко, а нас упрекают в том, что в период российского кризиса мы ужесточили банковские регуляции. Это типичный случай, когда позднее становится понятно, что чьи-то бизнес-интересы были ущемлены и на Банк Эстонии оказывают давление.

В одном из интервью Яан Мянник дал понять, что во Франкфурте Банк Эстонии не слушают.
Эстония — самый маленький и бедный член еврозоны, и все-таки слушают ли нас в Центральном банке Европы?

В течение последних четырех месяцев, за исключением одного раза, я побывал на всех совещаниях совета Центрального банка Европы вместе с Липстоком. С учетом наших реальных возможностей и подготовки могу сказать, что мы не опозорились. Липсток был полноправным членом совета и поступал так, как должен поступать член совета.

Не является ли Банк Эстонии слишком дорогой организацией?

Для Центрального банка и для публичного сектора ключевым вопросом является, как много будет разумно вкладывать в услуги публичного сектора. Оценка того, какой по величине вклад будет правильным или неверным, недоказуема. Утверждение, будто бы мы не обсуждали с советом меры экономии или методы оценивания верного уровня расходов, ложно.

Мы предлагали методы. Однако повышение эффективности — процесс бесконечный. И то, что мы этим не занимались, совершенно не соответствует действительности.

Вы разочарованы?

Может быть, только в себе, что весной не прислушался к своему внутреннему голосу. Я не могу сказать, что при голосовании меня саботировали, я просто не получил достаточное количество голосов «за».

Перемены, в том числе и перестановки в составе персонала — естественная часть управления любой организацией. В определенных ситуациях и хорошо проделанные изменения могут пойти на пользу, как организации, так и самому человеку.

Спекулируют, будто бы ваша кандидатура вновь представлена на пост вице-президента.

Да, я слышал об этом, но, насколько мне известно, не представлен. (Вчера стало известно, что Андрес Липсток представит совету Банка Эстонии в качестве кандидатов на пост вице-президентов Юло Каазика и Мадиса Мюллера - Ред.).