Игорь Прекуп: «Матильда» как халтура

Кадр из фильма "Матильда". Фото: скриншот

Художник-халтурщик – тот, кто, чтобы продать свое изделие, сам становится продажным, при этом ремесленный аспект может быть «на уровне». Но когда и с ремесленной точки зрения то, что халтурщик «наваял», ниже всякой критики, как в случае с «Матильдой», – прячутся ромашки и поникают лютики, пишет священник Игорь Прекуп.

Не припомню, когда переживал это чувство в последний раз при просмотре произведения киноискусства. Настолько сильно – никогда. По трейлеру можно было предположить, что фильм «Матильда» неисторичен, что он построен на обсасывании амурной истории с претензией на создание каких-то авторских образов – но что он просто, да простит меня авторский коллектив, бездарен, причем бездарен вопиюще, до идиотизма?! К этому я как-то, знаете ли, готов не был.

«Люблю тебя, но странною любовью...»

Когда я прочитал на Правмире рецензию Марины Ахмедовой, то почувствовал неприятный осадок: я чуток знал творчество Алексея Учителя, и читать выдержанный в стиле легкого стеба отзыв сравнительно юной ценительницы искусства о работе мэтра было неприятно. Слова «я бы назвала Учителя Учеником – за его доброе сознание пятиклассника» вызвали во мне такое чувство, как если бы при мне кто-то в лицо нахамил уважаемому и заслуженному человеку. В общем, прочитав рецензию, «сурово брови я нахмурил» и стал ждать выхода фильма, чтобы посмотреть его и обрести право на «наглость необщего мнения».

Это произошло – и мне сразу стало стыдно перед Мариной Ахмедовой, и я пользуюсь случаем публично испросить у нее прощения. Ее рецензия – никакой не стеб, не оскорбительная издевка и уж никак не легкомысленное и поверхностное тявканье, как мне почудилось, а лаконичное, предельно сдержанное, скупое описание того, что недостойно было кончика ее пера... Ну, или кончиков ее пальцев, танцующих на клавиатуре. Я ожидал увидеть ерунду (трейлер давал для этого повод), но талантливую ерунду; постмодернистский бред, но талантливый... А тут и обсуждать-то нечего, спорить не о чем.

Марина Ахмедова делится впечатлением, что Алексей Учитель «очень любит Николая Второго». Да пусть он его любит, но почему такой сомнительной любовью, что интерпретирует его образ через немецкого актера Ларса Айдингера, у которого больше сходства с холеным гигантским хомяком-мутантом не первой свежести (актеру 39 лет, и это видно), чем с обаятельным изящным красавцем, каким был царевич Николай Романов (которому в 1894 году было 26 лет). Общего у актера с персонажем – только немецкая кровь. Люди, ну посмотрите фотографии, они же ж доступны в сети!

А подбор актрисы на роль Александры Федоровны, чем обусловлен? Тоже любовью? Ох уж эта богема! Как же у них с любовью все непросто! Чтобы 22-летнюю утонченно-аристократичную красавицу-принцессу играла Луиза Вольфрам – актриса во всех смыслах зрелая, несомненно достойная, но даже внешне ничего общего с ней не имеющая?.. Нет, мне просто интересно.

Мои чувства оскорблены... халтурой

Как бы я хотел, чтобы Марина Ахмедова оказалась права, сказав: «Учитель, кажется, очень хороший человек, плохой режиссер...» Если с первым предположением я охотно согласился бы, то насчет второго... Уж лучше бы он был плохим режиссером. Мало ли на свете плохих режиссеров? От них и не ждешь ничего хорошего, они не могут нанести душевной травмы, из-за них никто не потеряет веры в человечество и не задумается о целесообразности суицида, чтобы не застать полный закат культуры. Беда в том, что Учитель – режиссер хороший. Даже выдающийся. Каждую его картину ждешь, предвкушая возвышающий катарсис, после которого опять понимаешь: искусство – сфера не работы, но служения. От такого художника ожидаешь чего угодно: ереси, бреда, эпатажа, спорных и ненавистных тебе взглядов, ложных интерпретаций – всего, кроме... халтуры.

Не спешите пожимать плечами! Художники меня поймут. Халтура на языке деятелей искусств – совсем не то, что имеется в виду, когда говорят о дополнительном приработке (помните анекдот о палаче, который притащил домой мешок с чем-то шевелящимся и объяснил испуганной жене, что «халтурку на дом взял»?). Халтура для художника – подмена искусства ширпотребом, когда вместо того, чтобы своим творчеством побуждать тянуться вверх, улавливает социальный запрос и дает пиплу то, что тот хавает, причем дает не бесхитростно, как попса, а лицемерно выдавая халтуру за истинное искусство.

Халтурщик – тот, кто, чтобы продать изделие, сам становится продажным. Ремесленный аспект может быть очень даже на уровне. Но когда и с ремесленной точки зрения то, что халтурщик «наваял», ниже всякой критики (во всяком случае, на фоне того, что он раньше делал), как в случае с «Матильдой», – прячутся ромашки и поникают лютики, а ты боишься рот открыть, чтобы не осквернить слух творца ненормативной лексикой. А как еще реагировать на предательство?

Чем, как не предательством, является бездарная работа режиссера после таких его шедевров, как «Мания Жизели», «Дневник его жены» и прочих? Оазисами в пустыне тоски и сени смертной воспринимается игра прекрасных Сергея Гармаша, Ингеборги Дапкунайте и Евгения Миронова, но они лишь оттеняют мрак халтуры. Конечно, уместно было бы начать с вопроса: если уж Учитель взялся снимать фильм на такую тему, почему он согласился на тупейший сценарий? Он ведь не мог не оценить его по достоинству с чтения первых же страниц.

Может, он «недооценил» сценарий из-за того, что тема не его? Вспомнился Айтматов с «Плахой», которая нарушила в свое время негласное табу на христианскую тематику. Насколько в описании знакомой автору жизни книга была сильной, настолько она была пустой и слабой, когда Айтматов описывал незнакомую ему церковную тему. Но нет, дело не в том, что Учитель плохо знает историю России конца XIX века и культуру ее высшего общества. Сценарий, даже если судить по диалогам, просто никакой. Тогда зачем?..

Или Учитель надеялся компенсировать недостатки сценария за счет таланта своего и актеров? Но с каких пор фильм вытягивают исполнители второстепенных ролей? И вообще: отдавать лучшим актерам роли второго плана – это оскорбление.

В общем, не знаю, как для кого, а для меня этот фильм – все-таки оскорбление чувств. Не религиозных (об этом аспекте позже), а нравственного и эстетического – и чувства глубокого уважения к творческой личности самого Алексея Учителя.

И добро бы один режиссер удивил. Но оператор «Матильды» – Юрий Клименко, снимавший вместе с Учителем «Край», «Дневник его жены», а также множество работ с другими знатными режиссерами. Художник-постановщик – Вера Зелинская, работавшая над «Дневником его жены»... Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Как такая команда, пусть и при сценаристе «значок-ГТО-на-груди-у-него-больше-не-знаем-о-нем-ничего», могла создать такое дно?!

Много рекламы, никакой клеветы

Когда стала раскручиваться тема оскорбленных чувств, мелькнула у меня грешная мысль: может быть, организаторы в доле? Лучшей рекламы фильму не сделал бы никто. Я отогнал лукавый помысел, но... осадок остался. В любом случае Учитель как честный человек должен поделиться гонораром: Наталья Поклонская и все, кто с ней или без нее гнал волну за волной, честно заработали свою долю. Кто бы пошел на фильм? Люди от «первопроходцев» услышали бы, что кино ниже плинтуса и тратить на него время – себя не уважать. Но теперь многие идут из принципа! Как сказала Ахмедова: «Я бы сходила на него, даже если бы мне пришлось пробираться через кордоны вооруженных активистов. Это было бы делом принципа – мне, гражданке Российской Федерации, никто не имеет права указывать, что смотреть, а что нет».

На мой взгляд, «Матильда» не оскорбляет религиозных чувств. В фильме нет ничего, что объективно должно их оскорбить. Другое дело – кто и как лично воспринимает тему добрачной влюбленности цесаревича. Но тогда будем последовательны и начнем с главных музеев страны. Давайте реабилитируем всех маньяков, набрасывавшихся на шедевры мирового искусства кто с ножом, кто с кислотой...

В фильме «Матильда» нет ничего, что можно рассматривать как клевету на царственную фамилию и на страстотерпца Николая в частности. Напротив, цари предстают в положительном свете. Александр III –стареющий русский богатырь, самоотверженный отец, удерживающий, подобно атланту, крышу вагона, спасая семью и слуг: очень символичный и точный образ. Его наследник, будущий царь-страстотерпец, показан не в мрачных тонах. Он нормальный молодой человек своего времени и своего круга, ему не чужды ни страсти, ни нравственные принципы. Он горяч и чувственен, но и милосерден, и честен, не уклоняется от моральной ответственности. После Ходынки не только выплачивает щедрую компенсацию семьям жертв, но и является лично на место трагедии...

Интим сведен к минимуму, и это чуть ли не единственный эпизод, в котором чувствуется совместное творческое усилие режиссера, художника и оператора, благодаря чему порнографичности там точно нет.

История связи будущего императора с балериной не имеет отношения к его почитанию в лике страстотерпцев. У Николая хватало человеческих немощей, которые, в отличие от этого эпизода, сказались пагубно на судьбе его и отечества. Государя не за прижизненную святость и не за мудрое правление канонизовали. Он, как и члены его семьи, понесли до конца крест страстотерпчества, приняв попущение Божие со смирением и кротостью. Не случайно после расстрела среди вещей великих княжон было найдено стихотворение Сергея Бехтеева, завершающегося словами:

И, у преддверия могилы,

Вдохни в уста Твоих рабов

Нечеловеческие силы

Молиться кротко за врагов!

К подвигу страстотерпчества, к тому, как царь хранил сердце от ненависти, «снося народное гоненье», «злодейства ближнего прощая», «терпя позор и униженья» и с Христовой кротостью встречая «крест тяжелый и кровавый», – ко всему этому его прежние ошибки отношения не имеют. В том числе и роман с Матильдой Кшесинской, которым он никак себя не запятнал, поскольку ни с кем не повел себя бесчестно, но оставил роман по ту сторону от брачного и царского венцов.

Что до неисторичности образа, мы имеем дело скорее с недоразумением, чем с сознательным искажением. Интерпретировать обморок на коронации как следствие амурных переживаний – историческое невежество, неумение и нежелание понять человека, который, вступая на престол, глубоко переживал не по поводу разбитого сердца, а о той колоссальной ответственности, которую он на себя принимает.

Марина Ахмедова права, когда говорит, что Учитель «очень любит Николая Второго». Просто он любит не иконописный образ, он любит Николая не как императора, а как человека со всеми его противоречиями и страданиями. Какие страдания могут раскрывать человечность, если не муки любви? Представив аудитории образ Николая как живого человека, разрывающегося между любовью и долгом, режиссер Алексей Учитель внес вклад в разрушение стереотипа «Николай Кровавый». У массового зрителя, под которого «заточена» картина, главный герой вызвал сочувствие.

Ну, а вот то, что кинокартина «Матильда» с ее, по меткому выражению Олега Зинцова, «десертной, парфюмерной, кондитерской» красотой» – это максимум, на что оказался способен российский кинематограф по отношению к царской династии в год столетия революции... Тут есть над чем подумать.