Анатомия одной дипломатической операции

Судовые охранники называют вице-канцлера Министерства иностранных дел по юридическим и консульским вопросам Аннели Кольк Матерью-Львицей. Фото: Tairo Lutter

В быстром возвращении домой судовых охранников значительную роль сыграл секретарь-индус. Чудо произошло не за неделю: все началось месяцем ранее. Когда самолет с эстонцами в итоге поднялся в воздух из Ченная, им сопереживало пол-аэропорта. Анатомию дипломатической операции, державшей в напряжении всю Эстонию, раскрывает та, кто вернула судовых охранников домой – вице-канцлер Министерства иностранных дел по юридическим и консульским вопросам Аннели Кольк, которую судовые охранники называют теперь матерью-львицей.

- Вы ездили в Индию три раза?

- Первый раз в августе прошлого года мы должны были навестить наших людей в тюрьме. А также встретиться с чиновниками, чтобы познакомиться и поговорить.

Когда в октябре этого года я поехала во второй раз, цель была уже иной: выразить наше недовольство тем, что за год приговор суда так и не был оглашен. Последнее судебное заседание состоялось 29 ноября 2016 года – это не свойственно для правового государства.

Тогда мы провели много таких же встреч, как и теперь – с теми же государственными секретарями и полицейскими властями. Я считаю, что каждая встреча приближала нас к освобождению.

- Вернемся назад и поговорим о внутренней жизни Министерства иностранных дел. В течение нескольких лет вы находились под давлением общественности, требовавшей освобождения судовых охранников, но были абсолютно беспомощны перед индийской бюрократией. Сколько раз за это время вы использовали бранные слова, как много горячились?

- Я думаю, что в последние три года у нас не проходило и пары дней, чтобы мы не говорили в министерстве на эту тему. Это один из самых сложных случаев, с которым консульский отдел когда-либо сталкивался. Консул ходил на встречи с эстонцами, мы передавали им письма и деньги. Было из-за чего ругаться, но… В основном, размышляли о том, что мы еще можем сделать, на каком еще уровне поднять эту тему. Список был в голове у каждого нашего дипломата.

- О чем приходилось говорить?

- Мы требовали справедливого отношения к судовым охранникам в разумные сроки. Особенно, когда судебные заседания переносились, прокурор не приходил на них.

- Вы помните какой-то момент, чтобы поступила новая информация и вы подумали, что только этого вам не хватает?

- Были случаи. Например, когда по чисто техническим причинам пропало письмо кому-то из родственников – устанавливали новую компьютерную программу. Тогда звучали бранные слова. Мы очень хотели помочь, для близких это письмо было очень важным.

Самые тяжелые моменты были, конечно, в январе 2016 года, когда был вынесен обвинительный приговор. Это был настоящий шок. Министром тогда была Марина Кальюранд, и мы все находились на семинаре Министерства иностранных дел. Никто не ожидал, что получится так жестко, поскольку прежние адвокаты оценивали ситуацию очень оптимистически.

То же самое было, когда пришла новость о самоотводе судьи. Тогда, конечно, вырвались какие-то бранные слова. Я ругалась – другие было крайне вежливы.

- Вы до сих пор уверены в том, что суд Индии независим?

(Пауза.)

- Я не уверена, что это так, но я знаю, что он должен быть таким.

- В октябре индийский судья просил самоотвод, и дело могло провалиться в суде второй инстанции. Говорят, что министр иностранных дел Свен Миксер вызвал посла Индии из Финляндии в Эстонию и не скрывал своих эмоций.

- Приговор писали целый год, и когда судья заявил о самоотводе, это стало шоком. Миксер чрезвычайно вежливый человек, но он выразил недовольство послу – как это может происходить в такой момент? Дело было очень далеко от справедливого судопроизводства: тогда появились слухи, что оно перейдет к новому судье и все начнется сначала. Эстонцы на тот момент отсидели уже полтора года.

- Британский дипломатический аппарат является одним из самых влиятельных в мире. Почему они не смогли освободить судовых охранников раньше?

- Великобритания с самого начала была в таком же положении, что и мы: мы не можем вмешиваться в судопроизводство другой страны. Вопрос не стоял об их спасении. В августе премьер-министр Юри Ратас позвонил своему индийскому коллеге и говорил о судовых охранниках, но я знаю, что и премьер-министр Великобритании Тереза Мэй звонила господину Моди и говорила о том же. В суде не было так, что британцы отдельно, эстонцы отдельно и украинцы отдельно – все были вместе. Мы постоянно говорили обо всех.

- У вас ни разу не было какого-то козыря в рукаве или политического пряника, чтобы ускорить процесс?

- Единственными рычагами была дипломатия. Поскольку приговор выносит суд, речь шла о чистой дипломатии.

- Я представляю, что у вас в ящике стола лежали готовые три сценария, как может повернуться ситуация и что нужно делать.

- Да, таких сценариев в определенный момент было даже шесть. Мы думали абсолютно обо всем. Например, мы не знали, примет ли суд какое-то решение, или решит вернуть дело в суд первой инстанции. Была определенная надежда на то, что суд сократит наказание ровно настолько, чтобы оказалось, что свой срок судовые охранники уже отбыли.

- Каким был самый мрачный вариант?

- Тот, что суд оставит приговор суда первой инстанции в силе и людям просто придется отсидеть все пять лет.

- О чем вам сказал оправдательный приговор, когда вы получили его на руки?

- Самым важным было то, что они оправданы и их нужно сразу освобождать из тюрьмы. Когда мы это прочитали, сразу поняли, что теперь у нас есть эта возможность.

- Кто и когда сказал вам "Аннели, нужно ехать"?

- Мы еще раньше договорились, что если появится приговор – все равно какого содержания, - то я, скорее всего, лечу. Если бы из Индии пришло очень плохие новости, я бы все равно поехала. Если бы обвинение осталось, но сократили срок, я бы тоже поехала: объяснить, что мы продолжаем работать в том же духе.

Конечно, никто не ожидал, что их выпустят из тюрьмы так быстро. В понедельник появилось судебное решение, а во вторник утром их выпустили из тюрьмы. Тогда я и вылетела.

- Какое задание вам дали? Не добившись чего, вы не могли вернуться домой?

- Нужно было как можно быстрее отправить их на родину. Или, по крайней мере, получить подтверждение, что их отпустят и они не должны будут ждать 90 дней, чтобы обнаружить, что решение все же обжаловано. Главное было - получить подтверждение, что решение обжаловать не будут.

- Опишите набор рабочих инструментов, которыми вы могли пользоваться – был у вас какой-то джокер?

- Все эти высокопоставленные руководители, с которыми я встречалась месяцем ранее, в октябре, были джокерами. Журналисты спрашивали у меня, зачем мы тогда организовывали все эти встречи. Была мысль, что если однажды появится приговор, то нам не придется начинать налаживать отношения, мы сможем просто позвонить и спросить напрямую: что теперь?

- Как происходило освобождение судовых охранников?

- У нас в посольстве в Дели работает секретарь, который родом из Тамил-Наду. Он с воскресенья просто сидел на телефоне и пытался дозвониться до всех тех учреждений, разрешения которых были нужны. Он знает специфику, он совершенно незаменим. И в девять-десять часов вечера мы общались с чиновниками. Представьте, что вам звонят каждые десять минут и спрашивают: «А теперь подписали? Человек вернулся с обеда?»

Мы ходили встречаться как старые знакомые. Когда, наконец, смогли встретиться с премьер-министром штата, для меня это стало очень хорошим внутренним сигналом, что все на самом деле идет правильно. Хотя никто на этих встречах не уверял меня, что решение обжаловано не будет и людей сразу выпустят из Индии.

Мне кажется, что это секретарь посольства во вторник утром сказал нам, что позиция правительства теперь подкреплена подписью. Тогда мы с Матсом (консул Эстонии Матс Куускемаа – ред.) обнялись на радостях. Это было невероятное ощущение, когда позицию правительства донесли до Департамента иностранцев. Все было готово еще до обеда, но в тот же день в Тамил-Наду отмечали годовщину смерти прежнего премьер-министра. Были невероятные пробки – я не знаю, куда они все ехали. Мы думали, что до департамента документ не доберется. Но местные власти пошли нам навстречу и отправили этот документ в сопровождении мигалок в Департамент иностранцев. Когда мы услышали сирены, я сказала, что теперь нужно вызывать ребят – мы получим их сегодня!

- Что было в этом документе?

- Что правительство не против отъезда судовых охранников из страны. На это должны были дать свое согласие и поставить подписи очень и очень многие чиновники.

- Слышали ли вы хоть раз, чтобы индийские власти признали, что переборщили с судовыми охранниками и сожалеют об этом?

- Я видела много симпатии по отношению к судовым охранникам и их семьям. Именно потому, что четыре года – это большой срок и один раз их уже оправдали. Они говорили, что с человеческой стороны очень хорошо понимают, что люди находятся вдали от дома.

- Они до конца делали вид, что Индия имела право задержать этих людей?

- Мы ни разу не говорили о том, правильным было прежнее судебное решение или нет. Я не касалась этой темы, чтобы не подливать масла в огонь.

- Как прореагировали обвинитель судебных охранников и местная Полиция безопасности? Им же пришлось проглотить эту горькую пилюлю!

- У нас скорее был визит вежливости. Мы не говорили о том, какое замечательное решение вынес суд. Поблагодарили их, что они все же отправили своего представителя на заседание, но приговор мы с ними не обсуждали. Они не сказали, что в любом случае планируют его обжаловать – мы приняли это как добрый знак.

- У вас было время на сон?

- Было, но дни были длинными. Во-первых, большие расстояния. Каждый вечер мы ездили к охранникам в оба места их ночлега. Ночью приезжали в гостиницу и составляли планы на утро, что нужно сделать завтра.

- Насколько судовые охранники изменились за это время?

- Я видела их в третий раз. Раньше и в тюрьме они были невероятно симпатичными, хорошо все понимающими. Когда я увидела их на свободе, то, естественно, они радовались.

- Там еще произошел инцидент с пьяным судовым охранником, который катался на крыше поезда и его забрали в полицию. У вас не перехватило дыхание от мысли, что весь план оказался под угрозой?

- В этом смысле мне повезло была счастлива, потому что по каким-то причинам у меня не работал телефон. У меня не было интернета, и я услышала об этой истории только на следующее утро. В тот момент я об опасности не думала.

- Вы решили не говорить с ними об этом инциденте при встрече?

- Да.

- Представляя, сколько они перенесли, я не удивлюсь, если у кого-то возникли проблемы с алкоголем. У вас не было ощущения, что их мотает, как на американских горках?

- Не было. Когда я ходила в тюрьму, они были как солдаты: спина прямая, говорили смело, у большинства сохранилось чувство юмора. Но это, конечно, чувствовали близкие. А в последний раз скорее они поддерживали меня. Например, когда я очень надеялась, что приговор огласят в пятницу, но он появился в субботу – это они утешали меня. Снимаю перед ними шляпу, они держались очень хорошо.

- Вы так же думаете, как и те британские судовые охранники, которые говорят, что их страна не сделала для них то, что было нужно?

- В течение этой недели в Индии я каждый день говорила с британским коллегой. У них были те же самые встречи, что и у нас. В тот день, когда мы находились с нашими охранниками в Департаменте иностранцев, там же были и трое британцев, вместе с которыми работали сотрудники посольства. Я не могу сказать, что они не сделали ничего, они точно так же старались.

- Посмотрим на факты: принятие судебного решения заняло год. Когда это было сделано, через неделю люди стали свободными. Тут достаточно пространство для разговоров о тайных соглашениях. Также говорится, что в игре была задействована и Ангела Меркель. Что ответите?

(Улыбается.)

- У нас не было никаких договоренностей. Если для получения разрешения нужно согласие двадцати чиновников, это невозможно, чтобы имелось какое-то соглашение. Это был результат многолетней работы. И чиновники Европейского союза поднимали тему судовых охранников на европейско-индийских встречах в верхах. Это результат общих усилий, сделок не было.

- Где вы находились, когда самолет с эстонцами поднялся в воздух?

- Я была в аэропорту. Мы смогли проводить их до самой посадки на борт. Все они прошли через ворота, и я сказала, что не двинусь с места до тех пор, пока самолет не поднимется в воздух. Было 2.30 ночи. Нам сопереживала половина аэропорта, поскольку заместитель министра тоже сказал, что не двинется. В какой-то момент Матс показал мне, что там наш самолет. Я стала спорить, что не верю. В итоге было уже три ночи, когда мы уехали.

Лечь спать не удалось, поскольку нужно было еще поработать: отправить письмо немецким пограничникам. Консул в Берлине вышел ночью на работу, чтобы составить ноту. Спать мы пошли в пять утра.

Самым эмоциональным стал тот момент, когда они приземлились в Таллинне. Я смотрела это по новостям и выдохнула с облегчением. В Индии было три ночи. Потом я проспала 12 часов.

- Кого вы после поблагодарили в Индии?

- Коллег из Министерства иностранных дел Индии, также посольство Индии в Хельсинки. Советников по иностранным и государственным делам. Они очень много помогали.

- Так что же это все-таки было: недопонимание, несчастный случай, спланированный государственный кризис с заложниками?

- Очень сложный консульский случай. Я бы сказала так.

- Какой совет вы передадите с закрытом конверте преемнику на вашей должности на тот случай, если в будущем ему придется биться грудью за своих в Индии?

- Очень много зависит от личных контактов. У них важна иерархия. Почему я туда поехала? Потому что консул не попал бы на все встречи. Просто так положено по дипломатической иерархии.

- Чего дипломат точно не должен делать в Индии?

- Конечно, нельзя раздражаться. Напряженными были многие встречи, но нервозность не поможет. У них свой ход производства, который нам очень сложно понять.

- Вы знаете, как вас теперь называют судовые охранники и их близкие? Мать-львица! В точку?

(Улыбается.)

- Я не могу это оценить. Это может сказать Матс Куускемаа. Мы действительно боролись, чтобы эта история закончилась как можно быстрее. В Эстонии эта неделя могла показаться короткой, но я думаю, что для судовых охранников и их родственников каждый день был очень длинным.