Сотрудник таллиннского дома престарелых объявил голодовку после прозвучавших в его адрес обвинений

Гематомы и сыпь на теле Марии. Фото: Архив читательницы.

На прошлой неделе Rus.Postimees писал о постоялице таллиннского дома по уходу, которую госпитализировали с отравлением психотропными веществами, с чесоткой по всему телу и гематомами на лице. Дочь пожилой женщины – Елена – обвинила в произошедшем сотрудников дома престарелых. С нами связались сами обвиняемые, - супружеская пара - и они категорически отвергают все претензии и уверяют, что Елена их терроризирует.

Сотрудник дома по уходу, попросивший не называть его имени (оно известно редакции), прислал Rus.Postimees пространное письмо, в котором сообщил, что уже две недели проводит голодовку. Мужчина пообещал не принимать пищу до тех пор, пока Елена перед ним не извинится. При этом сама Елена уверяет, что видела его пару дней назад в добром здравии: он продолжает выполнять свою работу, что в условиях двухнедельной голодовки было бы невозможно.

Публикуем присланное нам письмо в полном объеме. Стиль оригинала сохранен.

«Ответ обвиняемых в ухудшающемся самочувствии бабушки Марии в доме престарелых:

Мы - супруги, прошли множество трудностей вместе и остаемся верны себе и своим сердцам. В данный дом престарелых в Таллинне мы устроились импульсивно, выбрав первый найденный на карте и позвонив. Начальник принял наши CV, изучил и открыл нам путь труда в служении людям, чтобы сделать их жизнь легче и радостнее. Именно это – главная цель нашей работы на должностях работников по уходу. Моя супруга – изначально по образованию учитель музыки и организатор досуга для молодежи, также фандрайзер детских деревнь-SOS и Гринпис в России и работник по уходу здесь, в Эстонии. Я сам очень простой человек, учился в школе для взрослых, помогал в детском садике для инвалидов в Нарве, был учителем по рисованию для дошкольников в молодежном центре, волонтер… и просто тот, кто поставил себе цель научиться безусловной любви.

В таком виде Елена обнаружила свою мать. Фото: Архив читательницы.

Мы пришли сюда и останемся здесь (в этом доме по уходу), потому что:

- Здесь замечательный начальник и его семья в целом, участвующие в управлении. Здесь всегда держат слово и выполняют обещанное, прислушиваются к клиентам и никогда не отказывают в душевной теплоте. Глубоко чувствуют отношение работников к своим подопечным. Уважают трудящихся и открыты для предложений, чтобы вместе совершенствовать условия труда, не стоять на месте. Невозможно не проникнуться искренним уважением и благодарностью к этим людям.

- Здесь прекрасное сбалансированное питание для пожилых людей, и продукты далеко не дешевые, как бывают в больницах, а качественные, разнообразные, с учетом пожеланий наших постоянных жильцов.

- Здесь всего 20 мест, а это значит, что работа не такая конвейерная, как в местах с большим количеством людей; мы можем пообщаться, поддержать, помочь, поиграть или сделать зарядку со своими клиентами.

А теперь рассмотрим поближе случай с нашей страдалицей Марией и ее дочерью.

Как мы познакомились c дочерью Марии (у нас всего было около трех встреч в реальности).

Она пришла и сразу выразила свое недовольство тем, что у Марии была чужая одежда на полках. Что ж, мы только пришли на работу и одеждой не занимались совсем, но пошли навстречу, и моя жена помогла поискать вещи этой клиентки во всех известных нам местах. Одежда была не подписана, но моя жена при дочери Марии сама лично подписала все ее вещи, чтобы они не терялись более, ведь очень обидно покупать вещи снова и снова, приносить и не видеть их на своей матери.  С другой стороны, можно потрудиться и поставить определенные метки, а не ждать, что вещи будут знать наизусть все работники, тем более новые.

Во вторую встречу, когда пришла дочь Марии, моя супруга, поздоровавшись с ней, спросила: «Как дела?» На что та ответила в грубом тоне: «А что, должно быть плохо?»

Мария была помыта (у нее изначально проблемы с кожей, еще далеко до нашего появления), подстрижены ногти, нанесен крем, расчесаны волосы, но мы снова получили замечание, что между пальцами ног у Марии было несколько влажно, а это приводит к грибкам (притом, что у этой бабушки уже были грибки на ногтях). Что ж, мы извинились.

Дочь Марии писала жалобы на нас в журнал работников, выделяя другую работницу и хваля ее, писала, что мы работаем некачественно. Было обидно, мы уже не с такой радостью и вдохновением ходили на работу. Но наша медсестра увидела это и написала положительный отзыв с благодарностью от других клиентов, ведь она плотно общается с ними и с их родными, и видит нашу работу непосредственно.

В то время наша Мария ослабела, стала много падать, а характер у нее довольно непростой, трудно было убедить не ходить или ходить с кем-то из работников в туалет. Честно говоря, сначала мне вообще запретили к ней приближаться, потому что я мужчина, а Мария панически реагирует на мужчин. Дочь это знала и честно сказала, что и к другим мужчинам ее мама относится так же. Но со временем бабушка привыкла ко мне, к ласковому обращению, к нашим разговорам (задаю вопросы, жалею ее, улыбаюсь, ухаживаю). 

Мы давали лекарства, как и всем другим, предоставленные в дозаторах. Никому из нас и в голову не приходило давать что-то другое, к тому же наш семейный врач в Силламяэ, и мы очень давно с ней не контактировали.

Мария падала, мы вызывали скорую, и не только с нами падала, и не только мы вызывали скорую помощь. Что мы еще могли сделать? Увы, нам не под силу повернуть время вспять.

А третья встреча с этой женщиной обернулась для моей жены буквально нервным срывом. Были угрозы и ранее через посредника, что нас засудят, что о нас напишут в газету, что нам больше никогда будет не устроиться на работу на данные должности, что у дочери Марии богатые родные и они пойдут по головам, чтобы добиться своего. А от дочери Марии поступили обвинения, что именно из-за нас ее маме стало хуже, что именно мы вызываем ей скорую помощь.

Моя жена попыталась объяснить спокойно, что это возраст, но дочь клиентки начала на повышенных тонах говорить, что при чем здесь старость, возраст…

И тогда, в обиде на несправедливость и полный отказ гостьи от конструктивного диалога, супруга стала кричать: «Вы понимаете, что вы говорите! Вы несправедливо нас обвиняете! Скажите конкретно, что же не так! Ваши обвинения не обоснованы! Вы очень субъективны!»

Дочь Марии ушла с грозными словами «ждите повестки в суд».

А моя жена всю ночь плакала, не могла толком говорить и руки тряслись.

После этого, 18 марта, я объявил голодовку, и не ем уже более двух недель до тех пор, пока дочь по-человечески не извинится передо мной и моей супругой за угрозы и несправедливые обвинения.

Мое здоровье в ее руках. Если она считает, что мы могли намеренно навредить, совершенно незнакомой нам бабушке, просто из каких-то садистских интересов, то пусть живет с мыслью, что разрушает жизнь и благополучие одной семьи. Это великодушно с ее стороны, не так ли?

Есть еще мысли о личных выгодах конкретных людей, но мы их гоним прочь, потому что не может быть таких расчетливых и жестоких людей на Земле. Не может карьера человека, стоить благополучия жизни других. Не может и не должна.

Пишу из дома по уходу по адресу Энергия, 13А».

Комментарий Елены:

«Эти лозунги просто списаны из каких-то книг! Никаких угроз и оскорблений не было. Я с этим человеком практически и не разговаривала. Только пару раз сделала ему замечание – это было на днях, что все-таки надо маму правильно мыть, чтобы не заносить инфекцию. А до этого его жена на меня накричала. Разговор с ней был 14-15 числа, после того, как маму отвезли в больницу с отравлением психотропными лекарствами. Я сказала, что хочу знать, почему моя мать все время падает, почему мне никто ничего не может объяснить, почему это происходит именно после их смен. Ведь у мамы изначально не было таких проблем. И поступала она в нормальном состоянии, и ходила. С другими работниками не было такого. Супруга этого работника стала на меня кричать, а другая сотрудница ее успокаивала. Ни про какую повестку в суд я не говорила, они это просто придумали.

Что касается голодовки, то не надо говорить ерунды. Этот сотрудник все время работал, я сама его видела буквально пару дней назад в добром здравии. Не может человек, который голодает две недели, поворачивать этих бабушек, бегать туда-сюда и постоянно работать. Такого не бывает. Он бы тогда просто лежал в лежку. Это просто смешно!

В письме говорится, что какая-то медсестра написала в их защиту отзыв. Интересно, почему какая-то медсестра пишет отзыв от имени родственников постояльцев? Я вообще ни разу там не видела медсестру…

И превозносится начальство. Конечно, они снимают подвальчик у этого начальства, платят деньги. Они сами мне говорили, что у меня ничего не выйдет, потому что у них все схвачено, за все заплачено.

При этом 29 марта (то есть уже после публикации нашего материала – ред.) маме снова вызывали скорую и мне об не сообщили. Я случайно узнала, когда мне позвонила медсестра и попросила выкупить лекарства по дигитальному рецепту. Я удивилась, понеслась в аптеку после работы, где выписали ципринол, это антибиотик широкого спектра действия.

У меня сразу возникли подозрения, я поехала в больницу на Сютисте, где мне сообщили, что 29 марта маму привозили на скорой. В регистратуре мне сделали распечатку, где было написано, что 29 вечером, по словам работников, – тех же самых – у нее обнаружили кровь в моче. Вызвали скорую, диагноз – инфекция мочевыводящих путей. Могли бы позвонить, сообщить, а они все скрыли.

Сейчас я обзваниваю дома по уходу, но ничего определенного там не говорят. Если не найдется место, возьму на работе отпуск за свой счет и буду с ней какое-то время сидеть дома».