Несколько месяцев назад младшая сестра спросила у меня: Йоозеп, а ты всегда пишешь правду? Немного подумав, я был вынужден ей ответить: нет, не всегда. Но я не являюсь исключением. И президент не всегда говорит правду. И премьер-министр. И Март Хельме врет. Ты врешь. Даже твоя мама врет. Естественно, врут и СМИ. Но почему? Этим вопросом задался в Postimees журналист Йоозеп Вярк.
Весьма злободневной темой стали лженовости, которые подняли особо сильную волну в США. Нанесен удар по доверию к журналистике, и о лжи в СМИ начали говорить даже те, кто в течение последнего года не дочитали до конца ни одной новости.
Одной частью проблемы являются онлайн-газеты, целью которых является распространение лжи. И хотя они опасны, в Эстонии с ними больших проблем нет, поскольку их посещаемость не приобрела опасных масштабов. Однако проблемой остаются ложь и клевета в СМИ, входящих в так называемый мейнстрим.
По сути ложь публикуется в каждом номере бумажного издания – ложные факты, ложные утверждения, ложные с технической точки зрения описания и так далее. Это совершенно естественно, поскольку повседневность человека содержит очень много неправды. Говоришь, что придешь в 18.05, а в действительности приходишь в 18.03 или в 18.07. В обычной жизни это остается в рамках того, что можно терпеть.
И в журналистике есть свои рамки терпения. Если их постоянно нарушать, это начинает снижать уровень доверия. Наша работа – проверять факты и пытаться добраться до истины. Именно пытаться, а не дойти!
Это я сказал и своей маленькой сестре: к определенному сроку я должен найти столько информации, сколько это возможно и подобраться к истине насколько близко, насколько мне удастся. При поиске информации один журналист может оказаться ленивым, а другой будет докапываться до самых мелочей. У кого-то есть много источников, а у кого-то - всего один.
За все время работы в газетах Postimees и Eesti Päevaleht у меня не было ни одного коллеги, который использовал бы данную ему власть говорить публично с дурными целями. Зато, конечно, были люди, которые не достаточно старались, чтобы приблизиться к правде.
Я считаю, что в Эстонии есть только один журналист (?!), с которым я не работал, но который, как я считаю, врет все время. Заливает и передергивает. Это проблема его личности, с которой нам всем, к сожалению, придется смириться – он сам автор и главный герой всех своих историй.
Чтобы не помогать ему добиваться поставленных им целей, я не буду называть его имени. Его оружие – провокации, и я бы хотел его обезоружить. Следящие за СМИ люди, конечно, понимают, о ком я говорю. Он как болезнь, которой страдает эстонская журналистика. Некий организм организации, который в своих минусах настолько слаб, что согласен умышленно публиковать громкую ложь, нисколько не снижая наносимого ею ущерба.
В действительности, он – исключение, которое подтверждает правило. Он создает контраст, и глядя на это, я могу заверить, что остальные журналисты эстонских ведущих изданий хотят правдиво информировать общественность. Иногда это получается лучше, иногда хуже.
В середине февраля в Postimees было опубликовано интервью с одним из руководителей театра NO Эне-Лийс Семпер, которая, конечно, видела, какую ложь писали о ней. И, конечно, она испытала личную боль от того, что о ней писали в СМИ.
В интервью у Семпер была возможность покритиковать журналистов, и она сказала следующие слова: «Они играют на самых низких инстинктах и отказались от формирования интеллектуального общества».
В любом случае Семпер тут права. Желтая онлайн-журналистика с радостью собирает клики на видео, на котором какой-то человек погибает дурацким образом. Трагическое происшествие превращено в обыденность и становится развлечением.
Точно так же Семпер права в том, что касается формирования интеллектуального общества. Это неизбежно и непреклонно, что свободная журналистика скорее отражает общество, а не рисует для него поучительные картины. Это осталось в одном известном времени, от влияния которого на мышление большая часть людей так и не смогла до сих пор освободиться.
Позже Семпер продолжила: «Прежде журналистика была для меня чем-то таким, что заставляло критичнее и острее смотреть на мир. Сегодня профессионализм журналиста измеряется тем, сколько кликов собрал его заголовок. Разница колоссальная. Журналисты сидят в группах в Facebook и пишут то, что им нашептали их подружки».
Это эмоциональное высказывание можно понять, и какой-то читатель явно подумал, что все так, но, к сожалению, это просто безосновательная и по сути бессмысленная ложь. В то же время она хорошо характеризует самоуверенную поверхностность, которая может накрыть и журналиста. «Это выглядит так. Это явно так. Я уверен, что это так», - во что происходит в социальных сетях.
У Семпер в критике журналистов есть много союзников. Самым критикуемым человеком в мире, но и самым большим критиком СМИ является президент США Дональд Трамп. В такой же ситуации оказывались и два его эстонских коллеги.
Что касается Тоомаса Хендрика Ильвеса, то в своих высказываниях о журналистах он бывал достаточно прямолинеен. Наш нынешний президент не так открыто их критикует, но многие, столкнувшиеся с ней за время ее президентства подверглись ее желчным и ехидным высказываниям в свой адрес. Какой бы несправедливой и поверхностной ни казались мне эта критика и высказывания, журналистике все же нужно посмотреться в зеркало.
Очевидно, что в последние десятилетия, особенно в последнее, влияние журналистики значительно снизилось. Отсюда и критика в ее адрес: критикуя журналистику, никто не рискует сказать что-то по существу. По примеру Семпер журналиста можно критиковать в его собственном интервью, и интервью продолжится в спокойном ключе. Это, конечно, хорошо, это признак свободной страны, поскольку журналистика не должна иметь власти кого-то «забивать».
И все же снижение силы влияния и появление социальных сетей не должны быть ответом на вопрос, почему журналистику так сильно критикуют. Я считаю, что критика была и раньше, но ее не хотели выражать так решительно. Ответ для журналистики Эстонии, по крайней мере, частично кроется в чем-то другом.
Я считаю, что существует одна системная ошибка, обусловленная мифом об успехе нашего общества, которое блокировало в людях и организациях способность и желание признавать свои собственные ошибки.
Вместо того чтобы признать ошибку, мы по какой-то причине решили, что все должны быть непогрешимыми. Частью этого соглашения является принцип, что я обращаю внимание на твои ошибки, а на мои ошибки обратишь внимание ты. До тех пор, пока ты не докажешь мои ошибки, я не признаю их наличия.
Если так происходит в обществе, неизбежно так же происходит и в журналистике. В наших общих интересах это изменить. Поэтому я советую не доверять изданиям, в которых не исправлена ни одна ошибка. И не доверять политику, который говорит, что он сделал все правильно, а ошиблись другие. Если же вы видите кого-то, кто признает свои ошибки, не нападайте на него и не злорадствуйте, а отметьте его.
В эстонской журналистике могло бы быть то же правило исправления ошибок, что и в американской. Во многих тамошних газетах есть рубрика для уточнения неверных фактов, опубликованных в предыдущем номере. Так же делают и в онлайн-изданиях, где часто после опубликования какого-либо материала, появляется текст, в котором говорится, что наспианное прежде было ошибочным.
Этот шаг в борьбе за правду можно было бы признать мизерным, но в действительности у него были бы сильные дисциплинирующие особенности. Постоянное исправление ошибок заставило бы больше взвешивать каждое слово и каждую мысль, а каждое следующее исправление заставило бы серьезнее проверять каждый факт.
Конечно, все проблемы от этого не исчезнут. Например, несколько лет назад в Eesti Päevaleht я написал, что Варро Вооглайд и Фонд защиты семьи и традиций сидят в одной лодке с Владимиром Якуниным. В лучшем случае это отвечает действительности лишь теоретически, но не по сути.
Совет по прессе и журналистской этике осудил это высказывание, и был прав. Это мой единственный, но справедливый проигрыш: тогда мы опубликовали решение Совета, но я считаю, что был обязан прямо извиниться и перед Варро Вооглайдом, и перед фондом. Но никакой "работы над ошибками" в следующем номере газеты не последовало. А ведь издания должны быть смелее в самокритике и признавать однобокость публикаций. Так поступают крупнейшие издания мира. Почему мы должны быть хуже?
Конечно, какой-нибудь руководитель СМИ сочтет такой ход мысли глупым, наивным или даже опасным: что это за тенденция, когда журналист сам критикует журналистику. Я понимаю, что изменение прежней логики системы может показаться опасным, но в интересах доверия к журналистике нужно противостоять недавним примерам из социальных сетей, которые так и так постепенно изменяют всю систему. Признавая проблемы, с ними можно бороться.