/nginx/o/2022/03/07/14412109t1h16fe.png)
Одной из крупнейших социальных проблем нашей страны является национальный раскол – разобщенность между эстонской и русскоязычной общиной. По мнению журналиста «Учительской газеты» Райво Юурака, решение этой проблемы имеется у столичной Открытой школы.
Можно даже сказать, что Открытая школа преодолевает национальный раскол с играющей легкостью. Ни один ученик этой школы не задается вопросом, почему эстонские и русскоязычные дети не учатся раздельно и почему учителя относятся к совместному обучению эстоно- и русскоязычных детей как к захватывающему вызову.
Ещё десять лет назад тренер по фигурному катанию Анна Леванди задала вопрос, почему русские и эстонские дети занимаются спортом под ее руководством вместе, а в школах учатся раздельно. Вспоминаю свои школьные годы, когда мы сами учились русскому языку во время совместных тренировок и соревнований, а школы разделяли нас.
Мы расхваливали одностороннее языковое погружение, при котором русскоязычные дети быстро овладевали эстонским языком на очень хорошем уровне. К сожалению, классы с односторонним погружением есть только в русских школах (единственным исключением являются классы языкового погружения в эстоноязычной Коплиской художественной гимназии), а с эстонскими ребятами русские сталкиваются нечасто. Та же проблема касается предъявляемого к русскоязычным детям требования изучать 60% предметов на эстонском языке. Они его и выполняют, да вот только со своими эстонскими сверстниками соприкасаются недостаточно часто. Система образования не позволяет преодолеть национальный раскол.
Теперь же находящаяся в Таллинне Открытая гимназия сделала решительный шаг для решения этой проблемы – языковое погружение является в ней двусторонним, поскольку в каждом классе половина ребят родом из эстонских семей, а половина – из русскоязычных. Полдня школьники обучаются на эстонском языке и полдня на русском. Цель амбициозна – приблизительно к концу третьего класса как эстонские, так и русские дети должны уметь свободно изъясняться на обоих языках. Кроме того, они занимаются изучением английского языка.
Как у них идут дела?
Давать окончательную оценку пока еще рано, поскольку учащиеся Открытой школы в возрасте от семи до девяти лет обучались по методу языкового погружения в течение всего лишь семи месяцев. Тем не менее, начало положено, а первые результаты видны даже стороннему наблюдателю.
Посетив уроки в Открытой школе, я убедился в том, что в речи русскоязычных преподавателей ни разу не промелькнуло ни одного эстонского слова, как и наоборот. Смешения языков не происходило даже во время пребывания с детьми на улице в течение большой перемены. Для учеников это вообще не было проблемой, поскольку они понимали как русскую, так и эстонскую речь.
На русском учатся, прикиньте?
Во время утреннего урока русского языка, на который я прихожу, русские и эстонские ребята учат вместе, как по-русски будет „rõõm“, „mure“, „hirm“, „üllatus“, „raev“, а также названия других эмоций. Учительница Ирина Пальм общается с детьми только на русском языке. Новые понятия постоянно повторяются в сочетании с другими словами, поскольку чем больше связей, тем быстрее всё запоминается.
Сначала учительница Ирина – дети в Открытой школе обращаются к преподавателям только по имени – показывает видео с различными выражениями лица и спрашивает, что за эмоцию каждое из них выражает. Работают как эстонские дети, так и русские, причём никому не скучно. Некоторые гримасы вызывают общий смех. Потом ученики имитируют все выражения, продемонстрированные на видео, и объясняют на русском, какое именно они повторяют. Затем учительница раздает детям рабочие листы с эмодзи,подписанными правильными русскими словами, и все хором читают названия эмоций на русском. Потом ученикам раздают листы с нейтральными эмодзи, на которых они должны нарисовать радостное, грустное, равнодушное и т.д. выражение лица, а также правильно написать на русском языке все названия эмоций. В самом конце каждая группа делает презентацию какой-либо эмоции, а другая учительница, Алиса Норман, делает фотографию каждой из групп.
Таким образом, новые слова прорабатываются очень основательно и запоминаются почти фотографически. Позднее я узнаю, что каждое новое слово все дети должны использовать в своей речи минимум 17 раз, поскольку иначе оно не запомнится.
На самом деле многократное повторение слов нужно для оттачивания произношения, потому что эстонским детям довольно тяжело произнести такое слово, как «злость». Если кому-то из детей совсем не удается повторить одно из слов, то другие дети утешают одноклассника: каждому что-то всегда дается тяжело.
В середине урока учительница Алиса перемещается с русскими детьми в соседний класс, чтобы более основательно отшлифовать с ними тему эмоций на эстонском языке. В это же время эстонские дети продолжают учёбу в своём классе.
На следующем уроке математики учительница Ирина общается с детьми исключительно на русском языке, что не является проблемой для ребят из эстонских семей. Бросается в глаза, что числа больше десяти некоторые эстонцы не могут хорошо произнести по памяти, поэтому они считывают их с таблицы, прикреплённой к стене класса. Следовательно, кириллица не является для них проблемой. В общем-то, изучение эстонскими ребятами математики на русском языке проходит хорошо, поскольку слов во время этих уроков используется мало и их быстро выучивают.
Кстати, наблюдая за уроками, мне показалось, будто учительница Ирина спрашивала эстонских ребят чаще. На самом же деле это было не так – просто эстонцы отвечают на русском языке чуть медленнее, так как думают дольше.
А что же происходит во время перемен?
На перемене учительница Ирина включает детям русскоязычную версию «Танца маленьких утят». После её прослушивания она просит ее повторить, и танец продолжается.
Оценок в этой школе не ставят, но два ученика, не успевшие записать во время урока все сложные слова на русском, доделывают работу во время перемены. Учительница помогает им, после чего они тоже успевают потанцевать.
После этого мальчишки начинают играть в коридоре со спиннерами. В русскоязычной группе двое эстонцев, один из которых пытается на родном языке одолжить спиннер у русских ребят. Когда у него это не получается, он переходит на русский. Начиная крутить спиннер, один русский мальчуган кричит на эстонском: „Mängime!“
В коридоре стоят полки с книжками на русском и эстонском языках. Один русский ребенок с интересом разглядывает комиксы на эстонском. Рядом с ним ещё двое русских учеников с помощью букв на магнитах набирают на портативной игровой доске (т.н. передвижной азбуке) свои имена.
Спрашиваю на эстонском у одной русской группы, о чём они между собой говорят. Получаю молниеносный ответ: „Meie asjad!“ («О своём!»).
Затем учительница Хелен спрашивает у русского ребёнка на эстонском, что дежурный должен сделать с доской. Ученик лаконично отвечает: „Ma tean“ («Я знаю»). Он сразу не смог вспомнить эстонское „peab puhtaks pühkima“ («нужно стереть с доски»), однако учительница убедилась в том, что ученик помнит о своих обязанностях.
Не забывайте, что этим детям только от семи до девяти лет.
Они и вправду учатся на эстонском тоже
После обеда эти же самые дети учат всё на эстонском языке. Поначалу кажется, будто учительница Карин Юриссон спрашивает в основном русских детей, однако опять же всех спрашивают поровну, просто ответы русских детей на эстонском языке слегка растянуты. У кого возникают проблемы с ответом, тем помогает другая находящаяся в классе учительница, Хелен Сабрак.
Учительница Карин также даёт детям задания на сообразительность, чтобы урок был интересен как эстонским, так и русским детям. Она демонстрирует фотографии, а дети пытаются отгадать, представители каких профессий на них изображены. Оператора отгадывает первым русский ребёнок.
Тем не менее, некоторые русские дети слегка отстают по эстонскому. Один из них рывком закрывает тетрадь, скрещивает руки на груди и больше не пишет ни слова. Учительница Катрин просит его снова раскрыть тетрадь, но это не помогает. В то же время ученик продолжает отвечать устно, следит за пояснениями педагога, поднимает руку и реагирует на вопросы на эстонском языке. На перемене Карин помогает ребёнку доделать брошенную работу.
Один эстонский ученик быстро справляется с текстовым заданием. Вскоре я замечаю, что он объясняет его своим соседям из числа русских ребят. Когда и они всё понимают, эстонец радостно восклицает: «Я помог русским справиться с заданием!». Затем он подходит к учительнице и говорит, что хочет и в следующий раз помочь славянам. Учительница отвечает: «Конечно, помоги, но только не подсказывай им ответы, а вместо этого задавай наводящие вопросы». Русские ребята и вправду нуждались в помощи со стороны эстонцев, поскольку им нужно было понять смысл таких сложных слов, как „tekstülesanded“, „arvandmed“ («текстовые задания», «числовые данные») и пр.
Чему стоит поучиться у Открытой школы?