Рейн Таагепера: при выборе между едой для дедушки и лечением ребенка, нужно предпочесть ребенка

Лето приближается: два раза в год Рейн Таагапера меняет Калифорнию на Тарту. Фото: Margus Ansu

Политолог Рейн Таагепера (85) снова в Эстонии: «Я как наша национальная птица». Он прилетел в апреле, улетит в сентябре, поясняет Postimees.

В субботу Тривими Веллисте представил в Эстонском национальном музее документальный фирм, названный когда-то придуманным Рейном Таагепера выражением «Двусмысленная Эстония».

- Как вам понравился фильм?

- Лучше, чем я думал.

- Фильм называется «Двусмысленная Эстония». Как это объяснить?

- Я удивился. Двусмысленная – это очень двусмысленно. На премьере этот вопрос никто не задал, но, скорее всего потому, что в первых кадрах этого названия не было. А я забыл спросить: мол, слушай, Триви, что ты под этим подразумеваешь? Название провоцирует, но связи с содержанием не видно. Однако продается.

- О такой ли Эстонии мы мечтали?

- Я никогда не мог себе представить, как изменится мир. Я мечтал об идеальной Эстонии. Однако если бы я мог, я создал бы более скучную Эстонию.

Но в каком-то смысле (делает паузу) она лучше, чем я мог когда-то предположить. После освобождения я боялся, что может начаться гражданская война, как это случилось в Ирландии, когда она обрела независимость. Я боялся, что сначала будут убивать русских, потом придет очередь Народного фронта и так далее. А этого не произошло.

А шире… Мы стали независимыми слишком быстро. Это как водолаз, который поднимается на поверхность раньше, чем выйдут пузырьки азота. По принципу водолаза мы пережили обретение независимости, но переживем ли мы саму независимость?

Россия могла захватить Эстонию экономически. Вернула бы нам Печоры и забрала экономически вместе с Печорами. Вон, Белоруссии было проще продолжать производить бракованный с точки зрения Запада товар, который продают в Петербурге.

Мы направились экономически на Запад не потому, что нас туда тянули: это спровоцировал Восток своим экономическим давлением. Он толкал нас в сторону Запада быстрее и болезненнее, чем мы этого хотели. Если бы русские сделали хорошее лицо, вместо Swedbank у нас мог бы быть Peterbank.

- Что было бы по-другому, если бы в 1992 году вместо Леннарта Мери президентом был бы избран Рейн Таагепера? (Таагепера был тогда третьим, после Мери и Рюйтеля, набрав 23 процента голосов – В.П.)

- Внешнеполитически Мери был опытнее. Внутри страны я бы старался поступать как отец народа. Мери был несколько отделен от народа. Встречи с народом были мне по силам, я бы постарался их продолжать. Позже Рюйтель преуспел в этом больше. Но все это, конечно, «если бы».

- Вы были в политике еще десятилетие спустя, когда родилась Res Publica. Почему из этого ничего не получилось?

- Я знал, что эти парни - правые. Но они сказали, что понимают, что нужно равновесие. У Урмаса Немвальтса в Postimees была карикатура, где самолет «Эстония» летел с одним крылом. Так нельзя. Партия реформ отклонилась влево, чтобы держать Эстонию в равновесии, а другие не решились. При этом программа Res Publica была центристской и, конечно, популистской: всем обещали всё. Я был единственным человеком, который задавал вопрос, в какую сумму это обойдется.

Res Publica выиграла выборы. Я обещал быть с ними в течение первого полугодия, в действительности пробыл почти год. Но они, выиграв выборы, в угаре от собственного успеха отправились в свою дурацкую крайне правую сторону. В то же время Партия реформ сделала правильные выводы и сдвинулась больше в сторону центра.

- О Партии реформ: какие чувства у вас возникают, когда Кая Каллас в председательской речи говорит об обеспечивающей себя Эстонии, что было идеей ее отца 30 лет назад?

- Мне кажется, она думает самостоятельно. Если бы вместо Каи Каллас был Тоомас Каллас, то есть сын, об этом говорили бы меньше. Во всем мире, где есть такие династии, о мужчинах такого не говорят. Если бы она была сыном Сийма Калласа,  все было бы в порядке.

- Почему так?

- Привыкли женщину всерьез не воспринимать.

- Когда мы пришли к вам, вы убежали в другую комнату со словами «подождите, я записываю». Незавершенная работа?

- Я работал над рукописью книги под названием «Võimestuskasvatus» («Воспитание способностей») о воспитании детей. Дошел до наказания, исправил подзаголовок на «Призыв к порядку». Скоро подойду к мысли, что наказание словом может быть болезненнее, и с этим нужно быть осторожным.

Вспоминается рассказ моего ровесника, которому родители, когда сердились на него, говорили: «Ты не наш Яак, наш Яак так бы не поступил!» Он и в 60 лет помнил о том, как ему было обидно.

Моя вторая дочь Сальме воспитывалась в большой свободе. И тут я слышу, как она очень тихо говорит восьмилетнему Таави: «Иди в свою комнату!» Призыв к порядку, мол, подумай об этом. Не нужно даже говорить, о чем ты должен подумать.

- На радиостанции Vikerraadio идет цикл передач «Сто мыслей об Эстонии». Ваше высказывание от 2005 года о будущем эстонского народа как о демографическом унитазе вошло в их число.

- Маре (умершая пять лет назад жена Таагепера – В.П.) очень сомневалась в этом заголовке, но она понимала, что нужно балансировать на грани, чтобы привлечь внимание. Если вы посмотрите в мой унитаз, то вообще ничего не поймете. А у классического унитаза было дно, и с одной стороны выходила труба. Если туда падали ключи, ничего страшного не происходило, их можно было достать. Но если они проходили за следующий изгиб, уже была беда.

Тогда чувствовали, что рождаемость на подъеме, поскольку 20 лет назад на свет появилось радостное и сладко поющее поколение времен революции. Теперь я заново пересмотрел данные: проекции, которые я делал тогда, были лишь на грамм пессимистичнее, чем оказалось в реальности. Сейчас детей некоторых возрастов больше, но университеты явно на спаде.

- В начале этого года во время доклада на конференции вы сказали, что Эстония должна быть готова принять большее количество беженцев, чем это прогнозировали из-за климатических изменений.

- Это было не в подготовленном мною докладе, мысль возникла во время обсуждения, поскольку президент Академии наук Тармо Соомере очень остро заявил об этом. Он сказал, что сюда приедет миллион беженцев. Если у нас есть такие планы, то к этому нужно готовиться. Решение не в строительстве заслонов, мол, будем держаться как можно дольше от первых беженцев. Сейчас нужно привозить как можно больше иностранцев, чтобы на них научиться активной интеграции.

- Но послушайте! Мы 40 лет учились интеграции, но у нас все же есть Ласнамяэ, который не интегрировался. Если два русских ребенка идут в эстоноязычный детский сад, то скоро эстонские дети начинают говорить русские слова.

- Их привезли сюда без нашего желания и без попыток интегрировать. Они пришли с одной стороны. Этот исторический барьер совершенно понятен. Но в новой ситуации старые барьеры могут быть опасными. Я вижу в Калифорнии, как там за 48 лет изменился цвет кожи. Увидеть на телевидении 40 лет назад ведущего с черным или желтым цветом кожи? Ну, мой дорогой!

А культура осталась той же. Люди приезжают из Мехико и Кореи, и у них общий язык – английский. Они приезжают сюда и их общим языком становится…

- …арабский язык.

- Нет. Английский. Арабские языки, например, Марокко и Ирака различаются. А беженцы так и так к нам приедут. Но мы должны намеренно привозить людей, например, из Вьетнама и Перу, где английский язык еще не распространен. И уже здесь следить за тем, чтобы мы сами не научили их говорить между собой на английском языке.

- Опыт показывает, что направленные к нам беженцы не хотят здесь оставаться.

- Что мы такое по сравнению с Германией? Этот большой поток – миллион или 100 000 в Финляндию – идет оттуда, откуда мы не хотим. Очень односторонне. Построить стену мы не можем. Мы можем принимать людей оттуда, откуда нет давления, благодаря этому у нас есть возможность выбирать. Мы может только выбирать, откуда они приедут.

- Понимают ли политики, что все так серьезно?

- Политикам совершенно понятен главный для них вопрос: как пережить следующие выборы. Кадри Симсон хотела бы думать в длительной перспективе, но она должна думать об углублении Хийумааского морского канала. Это прицепится к Симсон так же, как к Сависаару привязалось вышибание дверей.

- Если говорить о выборах, то почему нельзя выбирать парламент в Эстонии по одному округу, чтобы набравшие больше всего голосов получали бы мандаты?

- Я постоянно это повторяю. Нынешний Закон о выборах – это полный винегрет, я советовал его упростить. И сделать простой общереспубликанский.

- На это отвечают, что тогда мы получим Рийгикогу, который состоит из звезд реалити-шоу и телезвезд.

- И таллиннцев. У нас не может произойти такого, что к власти придет одна партия и начнет закручивать гайки, как нынешнее правительство Польши. Это правительство получило на выборах только 38 процентов голосов. Я считаю, что наши партии более зрелые.

- Выступая перед представителями экономики в начале этого месяца, вы сказали: платите большие зарплаты, иначе Эстония разбежится.

- Я сказал и то, что я не должен платить такую зарплату. Я обратил внимание на то, что в случае маленьких зарплат отток рабочей силы выше и у нее есть своя цена.

- На предстоящих выборах, как представляется, основным вопросом станет раздача денег. Пенсионерам и другим. Как вы на это смотрите?

- Я – финансовый консерватор. Меня тревожит излишняя щедрость нынешнего правительства. Сейчас хорошее время для экономики, нужно собирать резервы и очень осторожно выбирать.

Во время президентских выборов я сказал, что если выбирать между деньгами на лечение ребенка и на еду для дедушки, нужно выбирать здоровье ребенка. Я скажу то же самое и сейчас, если вопрос в том, дать денег пенсионерам или направить их туда, где есть утечка - например, учителям и полицейским. Здесь, к сожалению, нужно предпочесть последних.