:format(webp)/nginx/o/2017/07/22/6915413t1hb64d.jpg)
Если цель состоит в том, чтобы продемонстрировать Эстонию как мелочное государство, издевающееся над русскими, необходимо изобразить две крайности: преследуемых (эстонские русские) и преследователей (эстонское большинство/эстонское государство). Роль преследуемого лучше всего помогла изобразить Яна Тоом, пишет Матс Куускемаа в Postimees.
Понятно, что Яна Тоом раздражает. Некоторые реформисты со временем замечали, что многие высказывания Тоом были крайне субъективными. Раздражая многих из нас, она последовательно противопоставляла эстонскую и русскую общины Эстонии, что в свою очередь не способствовало лучшему привлечению русской общины к необходимым нам дискуссиям.
Неудивительно, что возникает вопрос, почему у эстонского государства нет возможности впоследствии отобрать - за особую клевету - гражданство, предоставленное за особые заслуги. Но в состоянии раздражения сложно принимать продуманные решения, не помещая деятельность вышеупомянутого лица и реакцию на нее в правильный контекст. Следует напомнить, каковы пропагандистские цели нашего восточного соседа во внутренней политике Эстонии. Именно в пособничестве этим целям Тоом обвиняли в течение многих лет.
Ты, читатель, становился когда-нибудь жертвой российской пропаганды? Должен признать, я становился. Несколько лет назад я прочитал статью The Observer о расистских нападениях в Эстонии на американских военнослужащих. Это шокировало, и я поделился ею со своими друзьями. Благодаря замечанию одного друга я обнаружил, что речь шла не о британской газете The Observer, а о фейке, который распространял сайт observer.com, входящий в медиаконцерн восточного соседа.
Вышеупомянутый факт хорошо подытоживает пропагандистские цели восточного соседа в Эстонии: в ежегоднике КаПо за 2017 год указывалось, что на российских телеканалах Эстонию с прежним пылом обвиняли в нацизме и ксенофобии, с целью изобразить или посеять вражду между разными общинами Эстонии. В более широком плане цель состоит в том, чтобы ослабить Евросоюз, НАТО и все западное единство, т.е. способность говорить в один голос и действовать решительно. Именно поэтому были установлены, например, теплые отношения с праворадикальной и одновременно пророссийской французской партией «Национальный фронт», которая противостоит единству ЕС и глава которой оправдала оккупацию Крыма.
Если цель состоит в том, чтобы продемонстрировать Эстонию как мелочное государство, издевающееся над русскими, необходимо изобразить две крайности: преследуемых (эстонские русские) и преследователей (эстонское большинство/эстонское государство). Роль преследуемого лучше всего помогла изобразить Яна Тоом
Даже эстонский русский с самыми раздражающими взглядами является частью эстонского общества
Деятельность Тоом, с одной стороны, крайне эстонская – мы все любим говорить, что все плохо, не всегда удосуживаясь предложить решения для улучшения ситуации по существу. К сожалению, заявления Тоом (русских дискриминируют но языку и гражданству, русские зарабатывают меньше и т.д.) прекрасно укладываются в пропагандистский нарратив нашего восточного соседа. Если подытожить ее высказывания, эстонских русских преследуют, а эстонское государство является преследователем. По мнению Propastop, ее деятельность в Европарламенте позволила продемонстрировать в СМИ, что и Евросоюз в целом разделяет точку зрения, что Эстония дискриминирует свою русскую общину.
Тоом своими высказываниями последовательно высмеивала тревогу многих эстонцев по поводу безопасности и подвергала сомнению необходимость присутствия здесь НАТО и союзнических войск. Из-за однобокости представленных нарративов Тоом не нашла понимания у эстоноязычной общины и удостоилась довольно однобокой критики. Поэтому возникло представление о том, что и она сама подверглась осуждению и преследованию со стороны большинства эстонцев/эстонского государства.
Лишение действующего политика гражданства было бы однозначно воспринято как ограничение свободы слова, дискриминация русских и русофобия
Если бы эстонское правительство действительно решило лишить гражданства действующего политика, работающего в Европарламенте, мы должны были бы учесть следующие последствия:
1. Яна Тоом в одночасье стала бы национальным героиней и по всему миру появились бы новости: “Эстония лишила гражданства политика, боровшегося за права неграждан” (это как раз то, чем она занимается в Европарламенте);
2. За пределами Эстонии никого бы не интересовало, при каких обстоятельствах Тоом когда-то получила гражданство;
3. Лишение действующего политика гражданства было бы однозначно воспринято как ограничение свободы слова, дискриминация русских и русофобия;
4. Тоом не прекратила бы свою деятельность, а разъезжала бы по свету, рассказывая о том, насколько все плохо в эстонском государстве;
5. Последовала бы жесткая критика со стороны международных правозащитных организаций;
6. Тоом оспорила бы решение о лишении ее гражданства в каком-нибудь суде. Учитывая, сколько критиковались ее взгляды, ей было бы нетрудно доказать, что гражданство у нее отобрали за ее взгляды;
7. При необходимости она бы вернулась в политику после сдачи экзамена на гражданство.
В итоге казус стал бы большим подарком для пропагандистской машины восточного соседа, который лет десять или даже больше могли бы использовать в качестве хрестоматийного примера при критике эстонского государства. Дурным прецедентом можно было бы потом запугивать народ и говорить, что в один прекрасный день это злое государство может отобрать гражданство и у любого другого (например, у министра внутренних дел).
К сожалению, Эстония в этой ситуации нашла бы очень мало понимания у наших союзников в Западной Европе, как бы ни раздражала Яна Тоом многих эстонцев.
Учитывая все вышесказанное, следует согласиться с одним из ведущих политиков Партии реформ, что законопроект не решит данную проблему. Лишив Тоом гражданства, мы сделали бы именно то, чему та способствовала на протяжении всей своей политической карьеры: помогли бы форсировать пропагандистские нарративы о мелочном и дискриминирующем эстонском государстве.
Проблема состоит в том, что взгляды эстонской и русско-эстонской общины местами очень различны, и у нее, увы, нет одного решения, но, чтобы способствовать ее решению сперва необходимо признать проблему. Чтобы возникли дискуссии по существу и вовлеченность со стороны любых лиц или общественных групп, необходимо одно и то же – чтобы обе стороны принимали друг друга и взгляды друг друга, даже если они им не нравятся.
Сигнал, что даже эстонский русский с самыми раздражающими взглядами является частью эстонского общества и мы акцептуем его взгляды до тех пор, пока он не занимается госизменой, помог бы эстонцам смириться с тем, что многие эстонские русские не всегда думают так, как нам хотелось бы. Смириться с этим трудно, но это помогло бы нам меньше раздражаться и более трезво подумать, где найти то общее, которое помогло бы сблизить эстонских русских с нами.