Когда мы начали об этом говорить, первое, что мне сказали сотрудники СБУ, было: самая главная задача - это сохранить твою жизнь. Все остальные задачи - задержать организатора, выявить цепочку, провести расследование, доказать всё - крайне важны, но основная задача - это сохранить твою жизнь. Речь не шла о фейк-ньюс, речь шла о спецоперации.
Когда все-таки было принято решение, что делаем в этот день, пришел гример. Футболка моя была заранее прострелена. Мы тренировались падать, как падает человек, в которого выстрелили. Меня загримировали, кровь была натуральная. Все это было по-настоящему.
Жена позвонила в полицию и «скорую помощь». Приехал наряд полиции, приехала «скорая помощь».
Меня положили на носилки, спустили в карету [«скорой помощи»]. Легенда была, что я еще живой. Мы отъехали на какое-то расстояние, началась реанимация, потом я «умер». «Скорая» сообщила о факте моей смерти.
После этого меня отвезли в морг. Пока ворота не закрылись, в морге я лежал, изображая мертвого.
В морге завели в комнату санитара, там я воскрес, снял с себя футболку, все было в крови, я пытался умыться. Потом я завернулся в простыню, включил телевизор и сел смотреть новости о моем «убийстве».
После этого меня эвакуировали из морга и отвезли в безопасное место. Закончилось все только в пять утра. А началось в шесть вечера.
После этого сутки я был под охраной, и закончилось всё тем, что меня привезли на пресс-конференцию [в СБУ].
Илья Барабанов: Скажи честно, я вчера в два часа ночи написал некролог на тебя, потом летел в Киев на твои похороны через Минск, половина твоих друзей рыдала. Тебе стыдно?
А.Б.: (Смеется) Нет, мне не стыдно. Извините, правда, что так все вышло, но не было других вариантов, понимаешь.
И.Б.: Я правильно понимаю, что кроме жены вообще никто не был в курсе всего происходящего? Потому что Айдар [Муждабаев] в тот вечер, на нем просто лица не было, когда все это происходило.
А.Б.: Из друзей и знакомых нет, но вообще были…
Я тебе говорю, это была спецоперация, она готовилась очень долго, подготовлена была хорошо.
Приехал подготовленный наряд милиции, который был поставлен в известность, приехала «скорая», которая была поставлена в известность, санитары в морге были поставлены в известность, ну потому что это естественно - то есть я как бы дохлый человек, а тут он в "скорой" вдруг оживает. Естественно, этих людей надо было поставить в известность.
Ниоткуда, слава тебе господи, утечки не было. Это действительно большая работа. Из близких и знакомых - да, к сожалению, никто не знал, никто не был поставлен в известность, и я в 125 раз, конечно, сожалею о том, что им всем пришлось это пережить. Но нельзя было, понимаешь, нельзя было.
И.Б.: Объясни, очень многие не понимают, зачем обязательно было « умирать » ? Почему нельзя было оставить все на той стадии, что ты тяжело ранен и в больнице?
А.Б.: Я не знаю, не я разрабатывал спецоперацию. Эти вопросы надо задавать СБУ. Значит, у них, наверное, были свои резоны. Видимо, преступление должно было быть законченным. Видимо, киллер приходит к заказчику и говорит: «Вот, я его грохнул, вот тебе, пожалуйста, доказательства, давай мне деньги». Тот ему дает деньги, и тут его берут под белы рученьки. Видимо, для этого надо было это сделать, во-первых.
А во-вторых, понимаешь, это сейчас понятно - киллер, организатор, это сейчас цепочка более-менее понятна, там же ни хрена не было понятно - один исполнитель или два. Ну вот сейчас я типа раненный в больнице - есть еще кто-то или нет? Он одному дал аванс или двоим, троим, понимаешь?
И.Б.: Кроме вот этих фото дома, паспорта, твоих портретов, паспортных данных, какие-то еще доказательства тебе показывали? Может быть, ты видел вот этот список из 30 оппозиционеров, которые должны были быть убиты?
А.Б.: Я не видел, мне не показывали. Мне говорили об этом, но это тайна следствия, я не могу сейчас об этом говорить.
И.Б.: У тебя есть какая-то информация или предположения, кто в Москве мог захотеть твоей смерти и заказать тебя?
А.Б.: Не знаю, нет, конечно.
И.Б.: И организатора, который был здесь задержан, ты тоже не знаешь, что это за человек, тебе не известно?
А.Б.: Нет, я не знаю, гражданин Украины. Не знаю.
И.Б.: Ты не боишься - это такой, странный вопрос - но ты не боишься, что если с тобой что-нибудь случится когда-нибудь в будущем, в это уже никто не поверит?
А.Б.: Ой, мне как-то глубоко без разницы, поверит в это кто-то или не поверит. Знаешь, сейчас пошло очень много мемов по «Фейсбуку», мне очень нравится: «Когда Бабченко умрет в следующий раз, в него сутки еще будут тыкать палочкой». Пожалуйста, друзья мои, тыкайте. Я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления.
Вот сейчас была проблема - мне остаться в живых и сохранить мою семью в безопасности. Мы же семью оттуда вывезли. Мы специально вывезли оттуда семью, потому что понимали, что сейчас их начнут чехвостить - спецоперация провалена. Мы понимали, что ничто не будет их сдерживать прийти к моей жене и подкинуть, допустим, ей наркотики, чтобы, например, надавить.
И.Б.: То есть мама, дочь, приемные дети - все сейчас в Киеве?
А.Б.: Мы не будем говорить, кто где, кто чего, кто почем. Моя основная задача была - остаться в живых и обезопасить свою семью. Как это выглядит с точки зрения высокоморализаторствующих людей, я думал об этом в последнюю очередь, вот честное слово.
Друзья мои, еще раз, давайте: вот когда к вам придут, скажут: «Вот твои данные, вот заказ на тебя, давай - ты хочешь выжить или ты хочешь морализаторствовать?» Пожалуйста, морализаторствуйте - я захотел выжить.
/nginx/o/2018/06/01/7876138t1hbbe6.jpg)
