/nginx/o/2018/03/14/7685115t1hbe41.jpg)
Таллинн - хорошее место для рассуждений на тему истории. У нынешней Эстонской Республики, возрожденной в 1991 году, сильные связи со своей довоенной предшественницей. Делегаты на конференции Леннарта Мери, ежегодном торжестве безопасности в столице Эстонии, ужинали под корпусом довоенной гордости страны, подводной лодки «Лембит», в бесподобных бетонных ангарах Летной гавани, где сейчас расположен Морской музей.
На расположенном на другом конце города Военном кладбище последнее пристанище обрели советские, эстонские, германские и британские военные, там же стоит «Алеша», памятник советскому неизвестному солдату. Его перенос из центра Таллинна в 2007 году вызвал беспорядки и первую в мире кибератаку одного государства против другого.
На конференции обсуждали темы от стимулирующих мышление абстрактных до неоднозначных и практических. Пресса - первый черновик истории, поэтому оживленно обсуждались события, связанные с инсценировкой в Украине смерти журналиста Аркадия Бабченко. Среди участников преобладали проукраинские настроения: президент Эстонии Керсти Кальюлайд посвятила значительную часть своей вступительной речи похвале живого гражданского общества Украины и призвала иностранцев поддержать страну в борьбе с российской агрессией. Позже она в форме внезапного выступления приняла участие в акции в поддержку содержащихся в России украинских политических заключенных.
Многие также решили, что истории Бабченко все сложнее найти оправдание. Как сказал один из украинских участников: инсценировать смерть, чтобы задержать наемного убийцу (и предупредить новые смерти), это одно. Целенаправленное распространение лжи поддерживать гораздо сложнее.
Украинские власти немедленно публично обвинили в смерти Бабченко Россию. Соблазн был несомненно велик, если учесть открытую злонамеренность и тайные злодеяния, которыми в прошлом отличилась Россия, но это снизило оперативный успех обманного маневра.
Сейчас в этом пытаются разобраться журналисты, а когда-нибудь позже попытаются разобраться историки. Для одних важно то, что неоднозначная служба разведки Украины СБУ наконец-то прилагает усилия для защиты сталкивающихся с серьезными рисками журналистов. Другие, вроде российского эмигранта и активиста Гарри Каспарова, говорят, что критиковать украинские власти за эту «странную пародию» значит уделять внимание не тому, чему стоит, пока российские власти по своему обыкновению занимаются убийствами и запугиванием.
Критики приводят разные аргументы. История, окружающая заговор с целью убийства Бабченко, становится все более мутной, а не прозрачной. Бизнес-конкуренты и политическая борьба могли сыграть в этом роль; причастность российского государства не доказана.
В этом смысле дело Бабченко является микрокосмом касающихся отдаленного прошлого обширных споров. Важнее всего не то, кто ошибся, а кто прав, а то, что мы можем свободно это обсуждать. В России это не так и это касается как повседневных проступков Кремля, так и действий государства, пользующегося историей в качестве оружия для затуманивания преступлений прошлого посредством империалистической напыщенности.
Этот подход к истории — построенная собственными руками тюрьма. В ответ на один из прозвучавших на конференции вопросов «Кому принадлежит история?» участники панельной дискуссии заявили, что вопрос нужно сформулировать иначе. История принадлежит нам, наша способность понимать ее ограничена только нашей умственной энергией. Это, в конце концов, определяет то, как мы живем. Настоящее, заявил один из панелистов, это смесь нашего опыта (и того, как мы его осмысляем) и наших ожиданий.
Дело в том, что прошлое не выбито в камне, чтобы учиться и поклоняться ему. Новые факты, аргументы и понятия означают, что оно всегда подлежит переоценке. Кремлевские чиновники часто утверждают, что критики России пытаются «переписать историю», подвергая, например, сомнению поведение СССР до, во время и после Второй мировой войны. Но, как сказал один из панелистов конференции, «именно этим историкам и следует заниматься».