Бизнесмены, планирующие построить целлюлозный завод под Тарту, предложили новое место для его строительства. Но ни один из аргументов противников так и не был опровергнут, пишет Tartu Postimees.
Если изначально целлюлозный завод стоимостью в миллиард евро планировалось построить в Ворбузе около Тарту – по крайней мере, такое сложилось впечатление после месяцев дискуссий – в непосредственной близости от Эмайыги, а рядом находились бы и железная дорога, и шоссе, то новая идея членов правления Est-For Invest, занимающейся проектом, Ааду Полли и Маргуса Кохава еще больше запутала картину. Завод будет построен прямо в лесу, написали они.
“Мы никогда не хотели строить завод в Ворбузе”, - сказал вчера Кохава Tartu Postimees. В марте на экстренном заседании Тартуского горсобрания его коллега Полли утверждал, что, если в этом месте (в ходе дискуссии сложилось впечатление, что в Ворбузе) строить нельзя, то завода не будет. То же заявлял Кохава в конце марта, выступая перед студентами Эстонского университета естественных наук. Однако во мнении, опубликованном во вчерашней EPL, Кохава и Полли писали:
“Начиная планировку, из возможных мест нахождения завода можно было бы сразу исключить все места, которые находятся ближе 10 км от центра Тарту. Если мечтать, то об одном месте к западу от Табивере, среди лесов. От центра Тарту это место находилось бы на расстоянии 21 км. Там среди густого леса тартусцы не ощущали бы и не видели завод. Местонахождение позволило бы распределить движение грузовиков на северном, западном и южном направлении. Благодаря железной дороге можно было уменьшить дорожную нагрузку на шоссе. Если позволят результаты оценки влияния на экологию и общество, мы бы хотели, чтобы завод находился посреди леса в Табивере”.
При мнении публиковалась схема, на которой можно было увидеть, что новое местонахождение завода могло бы находиться в шести километрах от Табивере, на расстоянии 21 км от Тарту и 9 км от Эмайыги.
Масштабы карт не совпадали, но это можно списать на неумелость компьютерного графика. Если поискать на карте место в девяти километрах от Эмайыги и шести километрах к западу от Табивере, такого не найдешь.
Деревня Кооги находится в шести километрах к западу от Табивере, но в 15 километрах от Эмайыги. В пяти километрах к югу от Кооги в лесу есть места, откуда девять километров до Эмайыги, но они не находятся к западу от Табивере.
После того как в середине мая в Тарту тысячи людей собрались на берегу Эмайыги, чтобы выразить протест против планируемого завода, и на этом же мероприятии в народном языке закрепилось выражение “целлюлитный завод”, в политической верхушке вопрос государственной спецпланировки, который до тех пор потихоньку продвигался, внезапно стал распространяться, как дурной запах.
Топ-политики всех трех правящих партий на прошлой неделе наперебой стали заявлять, что спецпланировку надо пересмотреть, поскольку из-за противостояния местных жителей продолжать дело невозможно. Вопрос должен был поступить на обсуждение на заседании правительства на этой неделе.
Раньше он бы слесарем на ферме и помнит время, когда Кооги был в центре внимания всего СССР. Это было единственный раз, когда это захолустье было на переднем плане. Тогда здесь был очаг ящура.
Трудно сказать, что достигло сегодня утром Табивере раньше: первый приличный летний дождь, которого ждали неделями, или новость о том, что местонахождение целлюлозного завода сдвигается на расстояние в несколько сотен метров от клубничных грядок жителей Табивере.
В садах пострижены газоны, в последние десять лет покрашены дома, положены новые крыши. Кажется, что люди любят это место. Свежий дождь подчеркнул особенно приятно пахнущее раннее лето.
Табивере находится на востоке от местонахождения будущего завода. Вонь от завода как раз дошла бы до Табивере, если бы возникла запаховая тревога – как называют это явление Полли и Кохава.
“Начальник говорит, что будет работа”, - говорит Энн Пыльдмаа (56), стригущий траву триммером посреди Табивере. Он бывший лесной сторож, раньше работавший в лесничестве Курси, а теперь живущий здесь.
“Если, конечно, это правда и не угробит реку, - добавляет он.
По образованию он ветеринар, но никогда им не работал: “Где эти животные, одни кошки остались”.
“Мне десять лет до пенсии, у меня 17 зубов, я сравнил себя с одним знакомым ветеринаром. У него 22!” – радостно сообщает он и снова включает триммер.
Он - за.
“Я против, какая разница – Тарту или Табивере? Эстония одна. Чудское озеро же погибнет”, - уверен Арно Ыунапуу (67). Он сидит в недавно покрашенном тракторе Т-16, в ящике – триммер для газона.
“К счастью стало прохладнее, стало полегче”, - говорит он, обещая сразу приступить к работе.
“Юри Ратас – круглый, как колесо, и EKRE тоже, как и все они. Никто ни за что не отвечает, но правительство ведь должно отвечать».
Раньше он бы слесарем на ферме и помнит время, когда Кооги был в центре внимания всего СССР. Это было единственный раз, когда это захолустье было на переднем плане. Тогда здесь был очаг ящура. Как утверждается.
“Животным дали барду, она была горячей. Они начинали пускать пену изо рта, было это от ожога или действительно заразная болезнь, никто не узнал”.
Автобус объезжал деревню стороной. В Кооги был карантин. Перед дверями школ в округе были коврики с формалином, чтобы дети не заразились. Все это было в начале 1980-х.
“Юри Ратас – круглый, как колесо, и EKRE тоже, как и все они. Никто ни за что не отвечает, но правительство ведь должно отвечать».
Сын и дочь Арно живут в Финляндии. Там куплены дома, дети говорят по-фински. “Они приезжают сюда, но уже не вернутся. Не фотографируй мой дом, он такой страшный!” Дом красивый, построен во времена Пятса. Желтый цвет несколько поблек, но кто это заметит.
С точки зрения Эмайыги, это ничего не изменит.
Арно против.
Новое местонахождение завода где-то под Кооги вызывает ряд вопросов. Во-первых, вода. В Кооги запружена река Лаэва, и на ней десять лет назад с помощью KIK построена рыбная лестница. Посреди запруды на большом камне гнездится утка с четырьмя утятами, но, заметив приближение людей, она строит утят и уплывает под прикрытие растений.
Большая кавказская овчарка жует ярко-оранжевый мячик. Дома отремонтированы, в садах буйно цветут цветы. Лишь старое здание мызы Кооги, Шарлотеннхоф, как называли его прежние владельцы, зияет пустыми окнами, табличка на стене, которая смотрит в сторону дороги, увещевает, что не стоит проникать ни в дом, ни в его окрестности.
Воды из реки Лаэва заводу не хватит
Профессор ландшафтной экологии Тартуского университета Юло Мандер говорит: “Это старая идея Кохава. С точки зрения Эмайыги, это ничего не изменит. Проходящая через деревню Кооги река Лаэва – это канава. Если государство построит инфраструктуру, от чего они, очевидно, не откажутся, это будет означать намного большие расходы. Воды из реки Лаэва не хватит. Они должны будут построить огромный трубопровод из Эмайыги и огромный трубопровод, чтобы сливать в Эмайыги сточные воды».
По словам Мандера, заявление Полли и Кохава прозвучало, как крик о помощи. “Это вилка для Юри Райдла (консультирующий фирму адвокат, один из инициаторов госреформы), это вилка для правительства. Никто не хочет признать, что это сделано наобум”, - сказал он.
“Там (в лесу Кооги) нет линий электропередач, если они начнут производить электричество и продавать его сетям, это означает строительство огромной электролинии. Строительство дорог – 700 лесовозов в сутки – как это осуществимо? Не знаю”, - сказал Мандер.
“Я пока ничего не считаю”, - говорит Юри Кюпар. Его дом, в который он переехал в 2011 году, находится в нескольких километрах от Табивере и Кооги.
Он работает на харвестере и бывали времена, когда приходится сидеть дома по три-четыре месяца, потому что работы нет. Если бы построили завод, у него было бы больше работы, это точно. Дом готов, осталось только баню привести в порядок.
За забором высунули язык две собаки, одна – настоящий дворовой сторож, но такой мягкий, что готов сразу вылизать гостя.
Плохой запах все равно попадет в воздух
Кюпар задумывается, когда слышит про 700 лесовозов в сутки. “Тогда точно понадобились бы велосипедные и пешеходные дорожки, иначе в Табивере не попадешь”.
Перед Кооги двор, где почти достроен бревенчатый дом, в котором хлопочет Тоомас Хайдак. Чиновник Спасательного департамента, который проводит досуг, работая на стройках. “Вчера был такой вызов, что откуда-то поднимается облако, пойдите и посмотрите. А на поле стоял трактор и летела пыль. Люди слишком бдительны”, - рассказывает он.
Он против. “Я рыбак, не могу допустить, чтобы испортили Эмайыги”.
Рядом с мызой Кооги - хутор Роози, посреди бобовых грядок стоит Арли Тинтсон. Рыжий кот Мишка тоже выходит и вдохновенно жмется к ногам гостей.
Годовалая дочь хозяев спит в комнате. Семья живет в Кооги два года. Они хотели жить недалеко от города (не больше 20 километров, но получилось все равно 30), причем в старом хуторском доме, ни в коем случае не в новостройке.
“Я не думаю об этом заводе ничего хорошего”, - говорит Тинтсон. Ее не убеждают разговоры о том, что 200 работников будут получать на заводе зарплату в 3000 евро. “Мой муж работает в другой сфере, работает в городе”.
Сама она по профессии парикмахер и не воодушевлена идеей, что можно было бы открыть парикмахерскую для заводских рабочих в Кооги. “Их так мало!”
90-летняя Анетте Тринк выглядывает из окна своей квартиры и говорит: “Чем-то этот завод может быть полезен! Может, его построят за сараями, там большая площадка. Но, наверное, все-таки нет, им нужно больше”.
Единственные дома без крыши в Кооги – бывшие хлева крупного хозяйства. Но что если завод будет ужасно вонять? “Все равно уйдет в воздух, - говорит Анетте. – Меня это не беспокоит”.
Члены правления Est-For, планирующей целлюлозный завод, Ааду Полли и Маргус Кохава видят местонахождение завода в лесу около Табивере. Однако это не убеждает мэра Тарту Урмаса Клааса, и его позиция по-прежнему ясна: государственную спецпланировку по строительству завода необходимо прекратить. «Это не решение проблемы по существу, а нахальный пиар-трюк», - возмущен Клаас.
“Все проблемы, которые ученые очень четко сформулировали, возможные риски для Эмайыги и Чудского озера и качества воздуха – они никуда не денутся, если завод попытаются спрятать в десяти километрах отсюда, в лесу" (по сравнению с Ворбузе, о котором шла речь ранее).
Урмас Клаас подчеркнул, что Союз самоуправлений Тартумаа (в том числе Тартуской волости), Тартуское горсобрание и Тартуская горуправа весьма четко заявили, что спецпланировку необходимо прекратить. Мэр добавил, что в плане экологических рисков ничего не изменилось: завод все равно будет брать воду из Эмайыги и спускать в нее загрязненные воды. А это противоречит директиве, согласно которой Эстония обязана улучшить состояние Эмайыги и Чудского озера к 2027 году.
“Тема запахов также по-прежнему остается на повестке дня, поскольку, судя по примеру Яэнекоски, вонь может распространяться на расстояние 50 километров. Нагрузка на окружающую среду не изменится и в действительности п плану все останется, как раньше”, - сказал Клаас. (автор Каспар Коорт)
Автор статьи живет в 16 км от нового планируемого местонахождения завода.