Министр Мягги: я бы не переоценивал общественное мнение

Министр государственного управления Янек Мягги. Фото: Konstantin Sednev / Postimees

После первого месяца работы на занимаемой должности, принесший 2 мая присягу министр государственного управления Янек Мягги в итоге стал в правительстве человеком, объясняющим спецпланировку целлюлозного завода. По его оценке, в поднятой теме чувствуется дыхание приближающихся выборов, и он не преувеличивал бы значения сформированного сейчас общественного мнения, поскольку оно еще может измениться.

В интервью, данном Postimees, Мягги основательно рассказал о заводе, о выводимых из Таллинна рабочих местах и о том, что он обнаружил, начав работать в системе государственного управления.

- Вы часто говорили, что политики – самые не заслуживающие доверия люди. В течение последнего месяца вы получили подтверждение этому или нет?

- Таким было общественное мнение. Я считаю, что оно у меня не сильно изменилось, но мне кажется, что держать слово входит и в понятие политики.

- Еще месяц назад, когда вы стали министром, не было даже разговора о том, что правительство займется спецпланировкой целлюлозного завода. Теперь один партнер по коалиции выразил в отношении этого скептицизм, а другой тут же добавил, что они с самого начала были против. Это, конечно, неправда. Что произошло за этот промежуток времени?

- Я думаю, что ничего не произошло, потому что правительство не решило ничего иного, как начать процесс спецпланирования. Мы еще даже не дошли до исследований, поскольку все, что можно было обжаловать в суде, было обжаловано.

Общественное мнение не обойдешь – это ясно. Но я все же считаю, что причиной многих противоречивых мнений в нашем общественном пространстве в определенном смысле являются приближающиеся выборы.

- Мы знаем, что большое количество народа против этого завода. А вообще есть какие-то люди, которые могли бы стать яростными сторонниками этого завода, чтобы охота за их голосами могла стать целью политиков?

- Я бы не переоценивал общественное мнение. Почему? Потому что народ всегда может высказать свое мнение на выборах. Это логичный процесс демократической страны. Мы всегда можем выразить свою поддержку или свой протест – в политике не участвует только тот, кто является профессиональным политиком. В политике участвуют все те люди, которые выражают свое мнение. Сейчас этого очень много в Тарту.

Аргумент сторонников – свобода предпринимательства. В Эстонии должно быть возможно заниматься бизнесом. Это не Советский Союз, где предпринимательством могло заниматься только государство. Люди хотят заниматься бизнесом, и это нормальный процесс рыночной экономики.

Но должны ли люди, которые хотят что-то сделать, все время думать о том, что вдруг это кому-то не понравится? У нас много такого, что кому-то где-то не нравится: свалки, тюрьмы, пункты обмена шприцев, ветряки, Rail Baltic и так далее. В принципе государство не могло бы развиваться, потому что кто-то где-то против.

- Это видно в некоторых западных странах: все равно, что хотят сделать, тут же появляется достаточное количество людей, которые пытаются инициативу блокировать.

- Это способ проведения досуга - формирование политики. Всегда есть такие люди, которым нравится проводить время за политикой. Одни катаются на велосипеде, другие ходят в театр или в кино, третьи посещают различные общества... Если деньги за это не платят, должна быть какая-то мотивация. Или постепенно возникает интерес. В этом нет ничего плохого.

Но с другой стороны, нам нужно предлагать социальные услуги, нам нужны больницы, полиция, школы, детские сады и так далее. Для их содержания не придумано ничего другого, кроме налогов.

- Вы сказали, что не нужно преувеличивать значимость общественного мнения.

- Я имел в виду, что не нужно преувеличивать значимость общественного мнения при формировании окончательного решения, поскольку у нас было очень много таких процессов, при которых общественное мнение со временем менялось. Взять хотя был Elron. Когда появились поезда Elron, у нас было много недовольных, а сегодня все благодарят. Во всяком случае, по СМИ не видно, чтобы было какое-то недовольство.

Общественному мнению свойственно меняться и приспосабливаться. А часто происходит так, что если люди не делали чего-то в реальности, например, не ездили на поезде, то они и не знают, тесно ли там, неудобно ли.

- Вы попросили Министерство финансов проанализировать прекращение этой спецпланировки?

- Я попросил проанализировать, какие сейчас есть возможности для дальнейшего движения вперед. В этом документе есть пять вариантов того, что можно сделать. И то, что если правительство захочет это сегодня прекратить, какие будут последствия.

- Что это за пять вариантов?

- Я их суммирую. Сейчас основной вопрос в том, что если два руководителя коалиционных партий сказали, что в таком виде продолжать для них неприемлемо, то вообще есть ли на данном этапе возможность завершить этот процесс? Это не так просто, как кажется на первый взгляд.

Правительство не может собраться и просто принять такое решение - прекратить, поскольку предприятия имеют оправданное ожидание, а исследования не проведены. У нас нет анализа, на который можно сослаться в таком случае. Мы хотели бы сделать анализ, а решение правительства могло бы появиться уже после.

Закон дает правительству три возможности. Одна заключается в том, что  государство или у предприниматели не имеют финансирования. Вторая возможность – изменилась цель планировки. Ни того, ни другого не произошло.

Самым веским основанием могло бы стать появление неких обстоятельств, которые делают претворение планировки в жизнь невозможным. Я не могу сказать, что если вся местная общественность против, то осуществление этой планировки возможно. Сейчас все чувства обострены, и это значительно осложняет проведение спецпланировки и строительство завода.

- Если еще говорить о Тарту, то когда-то Тынис Лукас перевез туда Министерство образования. Теперь оно по отделу постепенно перетекает обратно в Таллинн. Если подумать о плане вывода рабочих мест из Таллинна, то не является ли это примером того, что такой план нереален?

- Я был на Хийумаа, в Ида- и Ляэне-Вирумаа, поездки в другие уезды у меня еще впереди. В этих трех уездах ключевым вопросом являются рабочие месте и миграция, то есть, как все же управлять сокращающейся Эстонией.

Это очень сложный процесс. Возможно ли это? Опыт Швеции показал, что рабочие места вывезли, но только 25 процентов людей поехали за ними. Так что из Таллинна нужно вывозить именно рабочие места, а люди найдутся на местах. В этом большая разница.

Я считаю, что государство должно помогать сохранять рабочие места. Во многих регионах не стоит вопрос о создании новых рабочих мест, но если сохранить хотя бы имеющиеся, то уже будет хорошо. Вот пример Хийумаа: многие ездят оттуда на работу в Таллинн, потому что на острове работы нет.

- Если у нас во многих местах не хватает рабочей силы, то в Ида-Вирумаа, где вы побывали, царит безработица. Что можно сделать для того, чтобы частные предприятия сохраняли там рабочие места?

- Государство не может взять на себя риски предпринимателей, но государство может не мешать предпринимателям. Хорошо уже то, что государство поддерживает предпринимателей эмоционально, дает им уверенность, необходимое для создания рабочих мест и решимости брать на себя новые риски. У них такой интерес есть.

Если, например, говорить о Viru Keemia Grupp, то у них стоит один завод, который они хотели бы запустить, но сейчас по многим причинам сделать это не могут. Если государство сможет поддерживать предпринимателей и вести себя разумно, то эти проблемы решатся и рабочие места возникнут. У людей - предпринимателей или наемных работников - не пропал интерес зарабатывать деньги.

Иногда просто окружающая среда диктует определенные вещи. Основная проблема эстонской экономики заключается в том, что на нас слишком влияет развитие экономики ближайших соседей. В то же время, это и наша возможность. Если у них все хорошо, то хорошо и у нас, если у них плохо, то плохо и у нас.

- Коалиция запустила этот план в начале 2017 года. Как много рабочих мест было выведено с того времени?

- Официальное число – 431 из запланированных тысяч. Самой большой стала геологическая служба, из которой выведено 50 рабочих мест. Мы считаем, что тысячи рабочих мест вывести не удастся, но 700 - вполне реальный план.

- А сколько вернулось обратно в Таллинн?

- Я не могу этого точно сказать, но это правда, что некоторые учреждения вернули какие-то места в столицу. Но есть и выведенные, а сальдо - 431.

- У вас был месяц на то, чтобы посмотреть на государство изнутри. Насколько взгляд изнутри отличается от взгляда снаружи, который был у вас прежде как у предпринимателя?

- Очень сильно отличается. Прежде всего в том смысле, что снаружи госсектора мнение формируется при посредничестве СМИ, но СМИ по определению концентрируют внимание на проблемах. Кто пишет о том, что в министерстве так здорово и все хорошо? Если с утра до вечера следить за СМИ, как делал я, создается впечатление, что государство – это одна большая проблема. Но если посмотреть изнутри, то видишь и все хорошее, что тут есть. Я удивлялся очень многим вещам – почему их нет в частном секторе.

- Например?

- Одно из моих открытий было сделано, когда я смотрел, что у меня есть в повестке дня и понял, что по каким-то темам мне нужно больше информации. Я сказал это советнику, а он ответил, что еще утром все мне отправил. Он раньше меня додумался, что мне это может потребоваться!

А в частном секторе такое происходит не очень часто, в административном плаче государственный сектор работает лучше. В плане бизнеса, конечно, частный сектор в разы эффективнее, но государству этого и не нужно, потому что нехватка денег в частном секторе – это единственная движущая сила для развития. От государства этого никто не ждет.