Письмо читателя: я бы хотел, чтобы школы с русским языком обучения в Эстонии исчезли

Игорь Ахмедов. Фото: Частный архив.

Когда я оканчивал восьмой класс, мои родители решили переехать в Англию, где я и сейчас живу и учусь. Став иммигрантом, я узнал жизнь с несколько иной стороны, и в чем-то это можно сравнить, например, с живущими в Эстонии эстонскими русскими, пишет в Postimees студент Игорь Ахмедов.

Эстонский не является для меня родным языком, исторически мои прародители из волости Рая, которая сейчас находится в России.

В действительности я бы вообще не хотел использовать термин "эстонские русские", он  вообще ничего не значит. Кто они? Носители русского языка, живущие в Эстонии со Средневековья? Граждане России? Все жители, родным языком для которых является русский? А что тогда с украинцами, грузинами и людьми других национальностей, которые живут в Эстонии? Может, эстонские русские - все, кого привезли сюда в советское время?

В любом случае, после переезда за границу все эти термины меняются, и люди сами решают, где остается их приверженность к чему-либо. У меня было точно так же: когда меня спрашивали о национальности, то живя за границей первые пару лет, я отвечал, что я – русский. Но что-то изменилось, – я стал старше, или просто в течение долгого времени находился вне сферы влияния русской культуры - но я понял, что никакой я не русский.

Единственное, чего я не сделал в Англии, это не стал искать говорящих по-русски друзей и знакомых. Тут действительно много иммигрантов из стран Балтии, чьим родным языком является русский. Но дружба с англичанами быстрее и лучше помогла выучить английский язык, я научился чувствовать и культуру Англии.

Именно об этом я и хотел сказать – о дружбе как о настоящем источнике интеграции. В какой-то момент я решил, что нужно отправиться в Эстонию на срочную службу. Там я получил большую возможность попрактиковать эстонский язык и учился чувствовать культуру Эстонии. В русских СМИ часто пишут, что эстонцы – русофобы, которые запрещают говорить на русском языке. Во время срочной службы была лишь одна ситуация, когда младший офицер попробовал запретить говорить на русском языке в свободное время. Когда я ему объяснил, что на эстонском языке я должен говорить, так сказать, в рабочее время, а в свободное время могу говорить хоть по-китайски, конфликтов на эту тему больше не возникало.

Многие молодые люди в нашей армии действительно не владеют эстонским языком на уровне, достаточном для исполнения служебных обязанностей. Поэтому, если государство хочет, чтобы и у них появилось чувство сопричастности, то во время срочной службы оно могло бы предлагать, например, уроки эстонского языка. Потому что в армии нет русских, все – граждане Эстонии.

По правде говоря, срочная служба была первым в моей жизни опытом, когда говорящие по-русски и по-эстонски молодые люди могли делить время и помещение – жить вместе, служить вместе и учиться понимать друг друга. Я, например, хотел бы, чтобы в Эстонии исчезли школы с русским языком обучения. В этом случае я предполагаю, что те, для кого русский язык является родным, получат все же в школе лучшее обучение русскому языку. Просто, если молодые люди с русским или эстонским родным языком ходят вместе в эстоноязычную школу, они могут проводить вместе время и их отношение друг к другу начинает меняться.

Молодые люди, говорящие на эстонском как на родном в действительности очень добрые и хотят иметь новых знакомых среди русско- и иноязычной молодежи. Молодые люди, говорящие на русском как на родном, на мой взгляд, хотят этого меньше. Совсем другое я видел и в университете в Англии. Там среди говорящих на русском и эстонском языках, но имеющих эстонское гражданство молодых людей конфликтов не возникает, поскольку нас мало и мы должны держаться друг друга.

Кто-то из читателей сейчас явно скажет: тебе, живущему за границей, легко говорить, что не так на родине. Приезжай и поживи тут, тогда иначе запоешь. Но я считаю, что для того, чтобы в Эстонии что-то изменилось, должно измениться наше общественное пространство – нужно место, где представители разных языков и культур могли бы встречаться друг с другом и учиться друг друга чувствовать. Сейчас таких точек соприкосновения не очень много.