Социальный работник: откройте шире свои глаза!

Postimees взял интервью у социального работника, который лично руководил расследованием этого случая. Интервью является анонимным, в нем не указано ни место событий, ни имена участников.

Каким образом информация о плохом обращении с детьми вообще доходит до социальных работников?

Самое главное — это наши собственные уши и наши ноги, мы слушаем и разговариваем.  Бывает, например, когда идем проверять одну из семей, нам говорят, что мол вы к нам пристаете, вон там дела обстоят еще хуже.

Люди даже не представляют себе, как трудно получить подобную информацию. Может быть, здесь присутствует и равнодушие, и анонимность, поскольку сами люди не видят, не слышат и ни о чем не сообщают.

На самом же деле информация должна поступать от самих людей. Новый закон о семье просто обязывает к этому. Каждый должен информировать, я подчеркиваю, каждый. Но у нас разве кто-нибудь сообщит, если вдруг заметит ребенка, который просит деньги у входа в магазин? Не сообщит.

Как можно оценить действия полиции в данном случае?

По-моему, полиция повела себя корректно. У меня нет претензий к полиции. И опять, люди себе даже не представляют, что полиция на самом деле может сделать и что не может.

Полиция, например, без согласия человека даже не имеет права войти в квартиру. У нас — то же самое, мы, например, идем на проверку, но сами не можем даже попасть в подъезд.
Просим соседа нас впустить, а он отвечает: «А мое какое дело?»

Вы впервые столкнулись с этой семьей 8 ноября, на следующий день после того, как полиция забрала детей.
Да, мы пришли с коллегами сразу же рано утром. Сделали снимки. Это было ужасно. Это было страшно.

Вы ходили вместе с кем-то еще?

Да, мы все время ходим вместе. Одно дело наша личная безопасность, а второе — просто нужно несколько человек и несколько мнений. Одного явно недостаточно.

Я понял, что эта семья проживала в нескольких муниципалитетах Ида-Вирумаа.

Да, они почти весь уезд объездили. Дело осложняется тем, что в Эстонии нет обязательной прописки, а это затрудняет поиски и  анализ прошлого.

В каком муниципалитете они проживали до того, как перебрались к вам?

Они долгое время жили в другом самоуправлении, но я не могу сказать, в каком. Глядя на ту реакцию, которая была до сих пор, мне вообще ничего не хочется говорить.

Почему?

Все обвиняют социальных работников, защитников детей и полицию. Но мой призыв совсем другой: у всех нас есть глаза, уши, мы видим и слышим, у нас есть определенная законом обязанность информировать.

Социальные работники не могут прочесывать дом за домом и устраивать обыски. Нам нужна информация. Люди должны реагировать. И даже если мы являемся на место, а там все в порядке, все равно хорошо, что нас проинформировали.

Перед тем, как забрать детей, полиция трижды приезжала по вызовам в эту квартиру. Они проинформировали об этом вас или ваших работников?

По-моему, нет.

Какой же вообще была эта семья? Алкоголики? Проходимцы?

Нет. Муж перебивался случайными заработками. Время от времени они пили. Когда деньги у них были — они пили, когда не было — не пили.

Что же будет дальше?

Для нас это дело еще не закончено. Суд санкционировал предварительное изъятие детей от родителей, но это решение не окончательное. Ведь все нужно доказывать, все надо фиксировать, иначе будет свидетельство против свидетельства.

Нужен обширный доказательный материал. Наших слов недостаточно.
Начиная с ноября мы почти каждую неделю ходили проверять эту семью и квартиру — изменилось ли там что-нибудь, улучшилась ли ситуация.

А она улучшилась?

Нет.

Что можно было бы сделать, чтобы в будущем таких историй стало меньше? Что стало бы шагом вперед?

Шаг вперед состоит в том, что мы открываем глаза.

Брошенные дети

• В 2010 году 460 детей были изъяты из семей. Из них 54 ребенка отправили в приюты, 139 в детские дома семейного типа, 149 передали опекунам, 50 отдали на воспитание в другие семьи, 11 детей усыновили/удочерили, 57 вернули биологическим родителям.
• Родители 172 детей были лишены родительских прав.
• В отношении 167 детей была применена первичная правовая защита.
• 144 ребенка были изъяты из семьи по решению суда.
• 1215 детей находились в детских домах.
• 337 детей находятся на воспитании в других семьях.
• 1349 детей воспитывались опекунами.
Источник: Министерство социальных дел