Давайте напьемся березовым спрайтом

Основанный на культовом романе Виктора Пелевина фильм «Generation П» Виктора Гинзбурга во многом строится на галлюцинациях. Фото: kinopoisk.ru

Два русских писателя претендуют в нынешнем году на Нобелевскую премию — Евгений Евтушенко и Виктор Пелевин.

При этом мне кажется, что Евгений Евтушенко сегодня вполне мог бы стать персонажем какого-нибудь романа Пелевина, посвященного пиар-технологиям.

Ведь использует же герой «Genera­tion «П» строчку: «Я в весеннем лесу пил березовый сок» из гитарно-лирического прошлого страны для создания бойкого клипа: «Я в весеннем лесу пил березовый спрайт».

А мог бы взять знаменитые строчки Евтушенко: «Идут белые снеги,/как по нитке скользя./ Жить и жить бы на свете,/ Да, наверно, нельзя». И голос бы за кадром победно кричал: «Можно! Можно жить и жить, если проводить свой зимний отпуск на горнолыжном курорте Красная Поляна!»

Да что там горнолыжный курорт! Вот строчки Евгения Евтушенко, которые могли бы стать лучшим слоганом компании президентских выборов: «Если будет Россия,/ Значит, буду и я».

Лирика и карикатура
Сочинять рекламные слоганы, клипы, компании, щиты — потемкинские деревни нашей жизни — за­нятие вполне веселое, «капустное». Думаю, всякий профессиональный литератор хоть раз да соблазнился попыткой так славно и безболезненно инсталлироваться в современную богатую жизнь.

У меня вот тоже есть один рекламный текст: «Александр Сергеевич Грибоедов был растерзан озверевшей толпой в Тегеране. Куски его тела так бы и остались лежать в общей яме. Но нет! Ему повезло! Он был опознан по кольцу, сиявшему на его отрубленном пальце. Палец был подобран и отвезен в Россию. Покупайте украшения ювелирного дома «Небо в алмазах», и вы никогда не затеряетесь в море трупов!»

Но Виктор Пелевин сделал из этого «капустного» занятия целый роман «Генерация П», а Виктор Гинзбург снял фильм со всеми звездами российского кино — от Владимира Епифанцева до Михаила Ефремова, от Александра Гордона до Ренаты Литвиновой. Даже в самых крошечных ролях — сплошь медийные лица!

Недавно слушала выступление крупного авиаконструктора в связи с гибелью самолета Як-42. Он сказал корреспонденту: «Люди почему-то уверены, что в стране, где разрушены все области знания, а дилетанты управляют тем, о чем не имеют ни малейшего понятия, для авиации почему-то сделают исключение!» И процитировал полузабытого Андрея Вознесенского, когдатошнего друга Евтушенко: «Нам, как аппендицит, поудаляли стыд!»

И не стыдно было за эту строчку Вознесенского, как и за многие и многие его стихи, как и за нежнейшие стихи Беллы Ахмадулиной, а за иные публицистические высказывания Евтушенко — неловко. Конечно, он написал «Бабий Яр», он написал «Танки идут по Праге…»:

Пусть надо мной —
без рыданий —
просто напишут, по правде:
«Русский писатель. Раздавлен
русскими танками в Праге».

Но история литературы равнодушна к протестам, высказанным в стихах, она запоминает другие строчки, ухваченные боковым зрением, запоминает лишнее «дикое мясо», дырки от бубликов…
Они очень похожи: Евгений Евтушенко и Виктор Пелевин — они оба, страстно и талантливо, откликаются на внешнюю, ритуальную, светскую, игровую сторону нашей жизни.

Евтушенко сфотографировал весь мир с помощью «Зоркого», сам проявлял, закреплял, увеличивал, волновался, оказывался гонимым или превозносимым. Пелевину предоставлены все лучшие камеры мира, он не нуждается ни в разрешении на выезд-въезд, ни в поощрении, ни в гонениях, он взаимодействует с гламуром, глянцем, третьей реальностью — телевидением — так тесно, что его карикатуры, его гиперболы, его антиутопии все больше становятся частью того самого мира, против которого он восстает.

Сколько создано анекдотов о Евтушенко, кормившемся из рук власти, которую же и поругивал. Как и Пелевин поругивает ту пустоту, которая открывается за рекламным стендом. И пустоту заполняет успешно собою.

Своими талантливыми размышлениями об этой пустоте.
Герой «Generation «П» — писатель. Закончил Литературный институт. Пошел работать в киоск продавцом. Стал знаменит и богат, сочиняя рекламные тексты.

Говорят, друзья решили как-то поддержать бедствующего Осипа Мандельштама: отдали ему заказ на рекламу для трамваев — надо было в нескольких стихотворных строчках призвать крестьян сдавать мясо убитых свиней на заготпункты. Срок — сутки. Приезжают за рекламой, а Мандельштам в задумчивости говорит: «Искал необычную форму. Попробовал написал гекзаметром. Пока ничего не получается». И не получилось. Лузер.

Немного неловко
В Российском кино идет настоящая гражданская война. Брат поднялся на брата: Андрей Кончаловский выступил против выдвижения фильма Никиты Михалкова на «Оскар». В литературе подобная борьба невозможна: хорошие писатели сегодня живут не только в отрыве от успешных издателей, но и в отрыве от читателей, которые к ним совершенно равнодушны.

Вот, например, Дарья Донцова пишет примерно по книге в месяц, награждена орденом Петра Великого за выдающиеся заслуги перед словесностью, избрана читателями писателем какого-то недавнего года. Но некие рудименты «аппендицита» сохранились — все-таки на Нобелевку ее не выдвигают. Выдвигают не «каких уж есть», а талантливых, ярких писателей, о которых можно и должно спорить.

То есть не стыдно, а только немного неловко. Потому что из русских лауреатов там Бунин, Шолохов, Пастернак, Солженицын и Бродский. Но, с другой стороны, такая премия, если она будет дана, вполне может отмыть добела, да и рифма со словом «Нобеля» — чудесная для слогана.