"Больше не хочу быть членом..."

Юри Ратас, по мнению некоторых, сдает своих соратников. Фото: JOHN THYS / AFP

Фраза, вынесенная в заголовок, вырвана из контекста заявления депутата Рийгикогу Ольги Ивановой о ее выходе из состава правления Центристской партии и соответствующей парламентской фракции. Но, на мой взгляд, она (фраза) как нельзя лучше характеризует ситуацию, сложившуюся вокруг центристов – членов Нарвского городского собрания, считает колумнист Вячеслав Иванов.

В сообщении об этом шаге парламентария, опубликованном в СМИ, приводятся слова самой Ивановой: «Я рассматривала разные варианты, но из-за несправедливости, которая сейчас происходит в отношении членов Нарвского горсобрания, я поняла, что больше не хочу быть членом правления Центристской партии, а также членом парламентской фракции».

Давайте негромко, давайте вполголоса…

Вообще-то, конечно, ситуация с Ольгой Ивановой по-своему уникальна. И если вхождение беспартийного депутата в какую-либо партийную фракцию практикуется довольно широко и никакими правилами не возбраняется, то вот сохранение кресла в руководящем органе партии после того, как человек более года как покинул её ряды – явление исключительно нашего либерального времени. При самом буйном воображении трудно себе представить, скажем, хотя бы того же Бориса Ельцина, который, положив на стол партбилет КПСС, продолжал бы своё членство в её Центральном комитете.

Но речь, впрочем, не об этом.

Цепная реакция заявлений о выходе из состава в данном случае началась с массового демарша тринадцати депутатов Нарвского горсобрания, которым было предъявлено подозрение в коррупционных действиях (мне больше нравится прелестный юридический канцелярит деяниях). Сразу вслед за ними партийные ряды покинули ещё двое, итого 15 человек.

И в те же дни нарвский орган народовластия обзавёлся новой фракцией «Наш дом – Нарва», в которую вошли двадцать из двадцати одного члена бывшей фракции центристов. Таким образом, мятежники в полной мере воспользовались правом, предоставленным прокуратурой при предъявлении им подозрения в коррупции: «...никаких ограничений на работу в отношении депутатов применено не было. То есть они могут продолжать в числе прочего работу в составе Нарвского городского собрания, быть избранными на руководящие должности. В частности на место председателя горсобрания – его необходимо избрать до 19 августа, иначе нынешний состав будет распущен…»

Но они ослушались своего лидера – председателя партии и главу правительства Юри Ратаса, который категорически настаивал, чтобы получившие «чёрную метку» ушли из городского собрания. Правда, в виде некоей компенсации Ратасу ими и был осуществлён выход из партии. Начальное намерение было – приостановить свой членство в рядах ЦПЭ до окончания расследования, но устав организации такого не предусматривает. Тогда подозреваемые предпочли покинуть партию, но остаться во власти.

Председатель нарвской «первички» ЦПЭ Яна Тоом высказалась в том смысле, что все немного погорячились, и давайте остынем, успокоимся, подумаем и примем взвешенное решение, устраивающее все стороны. Но, похоже, эти увещевания пропали втуне.

Предпринятый шаг и так устраивает практически всех. Ратас доволен, что партийные одежды остаются по-прежнему незапятнанными (насколько это вообще возможно в нынешней ситуации); двадцать «рассерженных центристов» довольны, что им удалось сохранить лицо. Нарвская оппозиция устами Катри Райк c плохо скрываемым злорадством констатирует: «Пуповина, которая соединяла нарвскую власть с остальной Эстонией, теперь перерезана».

Правда, на фоне предстоящего в ближайшие дни переезда верховной власти «остальной Эстонии» в Нарву такое заявление выглядит некоторым парадоксом, но чем ни пожертвуешь, чтобы выдать желаемое за действительное…

Есть у революции начало...

Вообще в этой истории немало любопытных, если не сказать – символических, совпадений. Скажем, случайно ли – в самый разгар нарвского коррупционного скандала – Таллиннский окружной суд принимает решение, отменяющее решение Харьюского уездного суда о неподсудности Эдгара Сависаара?

Конечно, окружной суд, в чём я нисколько не сомневаюсь, абсолютно независим от какого бы то ни было давления извне. Но никакое решение не принимается в вакууме. Не обязательно даже имело место прямое вмешательство – достаточно доминирующего влияния общественного мнения и царящих в политической атмосфере «циклонов» и «антициклонов».

Существует расхожий афоризм о революциях, которые пожирают своих детей. Это заблуждение. Революции пожирают своих родителей. Судьба Робеспьера, Марата, Троцкого – тому доказательство. Да и в истории с кончиной Ленина тоже много чёрных дыр. Обязаны ли дети Поющей революции делать исключение для её крёстного отца?

Судя по некоторым признакам, речь идёт о реализации социального заказа. Этот термин не следует понимать буквально: что кто-то кое-где у нас порой кому-то строгим голосом или не менее строгим письмом велел во что бы то ни стало упечь этого Эдгара с глаз долой, вплоть до… Википедия, например, толкует понятие «социальный заказ» как «общественную потребность, актуальную для общества в целом». Это не значит, что в эстонском обществе назрела жгучая потребность избавиться, наконец, лично от Эдгара Сависаара. Он здесь вообще играет роль статиста в разворачивающейся драме с участием нарвских депутатов.

От нарвского прецедента к нарвскому синдрому

Надеюсь ошибиться, но складывающаяся ситуация чревата последствиями гораздо более отрицательными, чем потеря Центристской партией двадцати строптивых жителей приграничного города, не пожелавших больше быть её членами.

Речь идёт, во-первых, не о рядовых членах партии, а о двадцати избранных горожанами функционерах представительской власти. Во-вторых, о двадцати русских. И, в-третьих, о двадцати гражданах города с преимущественно русским населением, граничащего с Российской Федерацией.

Каждый из этих факторов в отдельности может показаться несущественным. Но будучи собраны воедино, они приобретают характер тенденции.

И тенденции, я бы сказал, зловещей. Лидер партии фактически публично признал, что предъявленные его нарвским однопартийцам подозрения имеют под собой реальную основу. Ни словом он не поддержал их, никаким действием не продемонстрировал солидарность с ними – если не на правовом, то хотя бы на эмоциональном уровне.

Ещё раз повторюсь: слишком много здесь совпадений. Совпали нарастающий шум в СМИ о признаках коррупции в городском собрании Нарвы – и решение Таллиннского окружного суда по делу Сависаара.

Совпали раздувание этого скандала – и приближающийся переезд президента со своей канцелярией в Нарву.

Наконец, совпало поэтапное (как у того доброго хозяина, который жалеет свою собаку и поэтому рубит ей хвост не сразу, а по частям) предъявление подозрений нарвским депутатам – и, незадолго до этого, публикация рейтинга политических партий, в котором народные консерваторы (EKRE) уже жарко дышат центристам в затылок.

Совсем не исключён сценарий, по которому этот нарвский прецедент приведёт к массовому выходу русских из Центристской партии. А, может быть, Юри Ратас именно на это и рассчитывает? Своей жёсткой позицией в данном вопросе он как бы посылает сигнал консервативной части эстонского общества: я свой, не уходите под знамёна EKRE, идите лучше к нам.

А, может быть, вообще идея центризма изжила себя? Во всём мире наблюдается поляризация и радикализация общественных настроений. И EKRE совсем не случайно набирает голоса и, соответственно, влияние в массах. Март и Мартин Хельме со всех трибун обвиняют власть в коррумпированности, а у власти кто?

На этом фоне озабоченность лидера центристов и его единомышленников понятна: надо что-то предпринимать. Потеряем голоса русскоязычных избирателей? Что ж, среди них не так уж много граждан республики. Среди эстонцев – больше, надо завоёвывать их симпатии.

Проще говоря, премьер-министр сдаёт своих нарвских соратников.

…В социологии известен термин стокгольмский синдром. Сильно упрощая, речь идёт о феномене, при котором заложники проникаются симпатией к захватившим их террористам. На наших глазах рождается понятие нарвский синдром. В чью сторону при этом качнутся симпатии избирателей, являющихся, по сути, заложниками разнонаправленных политических сил, пока неясно. Но эффект может превзойти самые безумные фантазии.