Лембер-Богаткина — творец светлой судьбы

Валли Лембер-Богаткина в свои 90 лет каждый будний день приезжает на площадь Вабадузе в свое ателье, чтобы воплотить родившийся художественный замысел на холсте или бумаге. Фото: Пеэтер Ланговитс

«Господь хранит меня, раз в таком возрасте я еще могу работать», — признается Валли Лембер-Богаткина, которой в это воскресенье исполнилось 90 лет. Сегодня в галерее на площади Вабадузе открывается выставка ее акварельных работ «Мой Таллинн», а пару недель спустя — выставка портретов в галерее Дома художников.

Вы создали множество великолепных пейзажей и натюрмортов, замечательных портретов, произведений абстрактной живописи. Есть у вас какой-то любимый жанр?

Одной из наиболее близких мне тем являются народные танцы, у меня много картин, где изображены народные танцы, а еще я много писала женщин и детей.
Я много путешествовала и во время поездок вела дневник, а потом на основе рисунков и заметок в дневнике писала акварели.

Помню, как в санатории в Кисловодске писала вот эту картину (показывает дневник). Один мужчина, который увидел мою работу, сказал, что его друг со времен войны, фронтовой коррес­пондент Владимир Богаткин, писал точно так же. Я повернулась к нему и ответила: «А я была его женой». На тот момент мой супруг уже пару лет назад ушел из жизни.

Мир действительно тесен. Но именно эти особеннос­ти придают жизни какие-то особые краски.В моей жизни случались очень интересные встречи, и некоторые из них переросли в близкое знакомство.

Например, в разгар советского времени к нам в Карепа приезжала наследница основателя фабрики в Кунда Жирара де Сукантонида, которая в десятилетнем возрасте покинула с семьей Эстонию.

В тот дождливый день возле нашего дома остановилась эффектная заграничная машина, и из нее вышла приятная особа, которая поинтересовалась, как добраться до моря, и предложила мне составить ей компанию. Когда мы добрались до пляжа, женщина подбежала к камню и воскликнула: «Ука-ука, я — камень-король!» И расплакалась. Я, конечно, тоже.

Затем она начала расспрашивать о своем бывшем доме детства (даче), но на тот момент я жила в Карепа совсем мало и ответила, что этот дом сгорел. Позднее я узнала, что главное здание пионерского лагеря в Карепа и было тем самым домом, который искала эта женщина.

Я написала в Германию большое письмо с извинениями и отправила фотографию дома. На что получила замечательный ответ, одна фраза из того письма мне запомнилась навсегда: «Все-таки Бог на свете есть, раз тогда он послал мне на пути именно вас». И мы переписываемся с ней до сих пор.

Расскажите, как вы стали художником?

В 1935 году, когда я окончила начальную школу, в Государственное художественно-промышленное училище учащихся столь юного возраста принимали в последний раз. Поскольку в своих учебниках я все время что-то рисовала, наш классный руководитель Лайдонер посоветовал мне поступать в художественное училище.

Семья была против — в то время женщины-художники были не популярны. Но, в конце концов, отец сказал, что пусть ребенок делает то, что хочет. И ребенок в 13-летнем возрасте пошел сдавать экзамен в художественное училище и поступил.

Помню, как я тогда шла с Тартуского шоссе — мы тогда жили в Нымме — и рыдала в голос. Люди спрашивали: «Девочка, что случилось?» А я не осмеливалась ответить, что плачу от радости.

Школу я окончила в 19­40 году с отличием, и меня пригласили на президентский прием. Я надела новые туфли, но они мне были малы и страшно жали, и я думала только о том, как поскорее уйти. А самое забавное было в том, что я видела, что президент Пятс был в тапочках, и я так ему завидовала!

А потом была война. Из книги Каалу Кирме «Музы не молчали. Искусство в Эстонии в военные годы: 1941-1944» можно сделать вывод, что выставки в те времена проходили довольно активно.

Господь хранил меня, и войны обошли меня стороной. Я была у бабушки на Саа­ремаа. Деревня Каарма расположена посередине острова, и я вообще не знала, что на свете происходит. Газеты ходили редко. Помню, когда бабушка замешивала тесто для хлеба, прежде чем поставить его в печку, на каждой буханке ставила крестик. А жизнь при свете свечи казалась даже романтичной...

Акварельные пейзажи вы начали писать на Сааремаа?

Пейзажистом я стала очень странным образом. Когда мой муж был еще жив, он очень много писал виды Таллинна. Теперь, перебирая свои работы, я обнаружила, что не только супруг, но и я тоже так много писала пейзажи Таллинна, что из этих работ делаю сейчас выставку.

После смерти моего мужа в 1971 году директор совхоза-техникума в Вяймела Хейно Куузик хотел мне помочь и пригласил писать пейзажи в Вяймела: он якобы хотел подарить бывшим директорам каждой школы по картине.

Я тогда испугалась, потому что вообще не чувствовала себя пейзажистом, но зато теперь, благодаря директору из Вяймела, я стала пейзажистом.
Я очень долго оставалась одна, но до сих пор ощущаю, что мой муж где-то рядом, и мне помогает не только Гос­подь, но и мой муж (улыбается). У нас с ним действительно был красивый брак.

Как вообще судьба свела вас с Владимиром Богаткиным?

Мы познакомились с ним в 1948 году в доме отдыха в Риге, куда он приехал со своей матерью Ксенией Семеновой — режиссером московского театра имени Вахтангова. Когда нас познакомили, я почувствовала, что в рукопожатии Владимира была некая особенная энергия, и это отпечаталось у меня в памяти.

Нас соединили несколько забавных случаев. Поскольку в то время я еще плохо владела русским языком, на предложение выйти замуж я ответила: «Как хотите!»

Вы живете, придерживаясь четкого распорядка дня?

В целом, да. Я не очень рано встаю по утрам, потому что спать ложусь около полуночи. Утром должна обязательно выпить кофе, чтобы запустить кровообращение. Потом привожу себя в порядок и еду в свое ателье.

Обычно нахожусь там до пяти часов, поскольку к половине шестого, к началу сериа­ла «Буря страстей», я должна успеть домой. Это единственный сериал, который я смотрю по телевизору. Иногда еще смотрю «Репортер» и «Актуальную камеру».

Я очень люблю музыку, раньше посещала все концерты. Под впечатлением прелюдии Шопена «Капли дождя» я много писала: в одной работе капель оказалось очень много, в другой — только несколько. В последней работе, которая сейчас находится на выставке мызы Вихула, — всего лишь пара капель.

В день рождения я, конечно, работать не собираюсь — буду праздновать.

МНЕНИЕ

Юта Кивимяэ,
искусствовед

Валли Лембер-Богаткина необычайно витальная личность. На самом деле она относится к тому поколению эстонских художников, которые несколько десятилетий назад работали, следуя ­ценнос­тям, радикально отличающимся от современных критериев.

Однако Лембер-Богаткина каким-то счастливым образом все равно умудряется вписываться и в день нынешний.
Ее галерея портретов, пейзажи природы и городских улиц не оставляют зрителей равнодушными, поэтому ее выставки всегда популярны.

В этом году многие могли видеть, как Лембер-Богаткина рисовала в пластиковом шаре, установленном летом на площади Вабадузе. Несколько сделанных тогда углем рисунков выставлены сейчас в галерее Вабадузе на открывшейся выставке «Мой Таллинн», где представлены виды Таллинна с 1940 года и по сей день.

Конечно, за десятилетия ее стиль существенно изменился. Картины 50-х годов — необычайно тонко вырисованные парусники в Пирита — соседствуют с работами, например, 70-х годов, когда акварели художницы были намного мощнее и динамичнее.

В первые десятилетия советского времени Лембер-Богаткина создала и много монументальных работ. Сегодня можно увидеть ее мозаичное панно в помещениях на Певческом поле, а также фасад спортхолла Kalev. В Мустамяэ торцовые стены многих жилых домов украшены ­изображения­ми в технике сграффито, авторы которых — Лембер-Богаткина и Маргарете Фукс.