Дело о педофиле и кошачьей фабрике: на журналистку подали в суд за вторжение в чужую квартиру

По словам Катрин Луст, она как журналист хотела защитить людей, которые стали жертвами. Фото: Madis Sinivee

По данным Postimees, в сентябре прокуратура предъявит обвинение съемочной группе передачи TV3 «Kuuuurija» во главе с ведущей Катрин Луст, которую подозревают в двух вторжениях в чужое жилье. В этом десятилетии это может стать первым случаем, когда государство отдает журналистов под суд за то, что они совершили в ходе своей работы, пишет Postimees.

Случаи, из-за которых у Луст возникли неприятности с законом, произошли в августе и октябре прошлого года.

Вечером 18 августа “Kuuuurija” явился в квартиру на Сыпрузе-пуйестеэ в Таллинне вместе с источником информации о жертве педофила. Источник постучал в дверь предполагаемого педофила Урмаса Кауса, затем его втащили в квартиру. Когда Луст получила SMS от источника, в котором тот просил о помощи, съемочная группа тоже постучала в дверь. По ее показаниям, вслед за этим Каус попросил журналистов войти, поскольку боялся, что услышат соседи.

«Kuuuurija» стал снимать происходившее и обнаружил в квартире два открытых компьютера с детской порнографией. По словам авторов передачи, Каус не требовал, чтобы они ушли и не стал вызывать полицию.

Грозящее наказание

18 октября прошлого года “Kuuuurija” проводил на улице Эрика в Таллинне журналистский эксперимент, пытаясь разоблачить фабрику по разведению породистых котят. Луст и ее источник, заинтересованный в покупке кошки, представились потенциальными покупателями и зашли к продавцу кошек Оксане Зуйко, чтобы посмотреть животных. Съемочная группа знала, что сама Зуйко в квартире не живет и использует ее только для бизнеса.

Некоторое время спустя Луст вышла в коридор и впустила съемочную группу и руководителя Харьюмааского ветеринарного центра Владимира Вахесаара, в трудовые обязанности которого входит проверка подобных подозрений. Они вошли в оставшуюся открытой дверь, съемочная группа тут же начала съемку. Напуганная Зуйко дважды звонила в полицию, в квартире начался спор, который окончился дракой и рядом взаимных обвинений перед полицией.

Теперь Пыхьяская окружная прокуратура объединила оба случая в одно производство. На основании показаний Кауса и Зуйко прокуратура вменяет съемочной группе в вину самовольное проникновение в частное владение и отказ покинуть помещение в ответ на требование, что по эстонским законам является уголовным преступлением. Суд может приговорить за это к денежному штрафу или лишению свободы сроком до трех лет.

Вместе с Луст по той же статье в качестве подозреваемых проходят режиссер передачи Индрек Мельтсас, оператор Алар Нилов, участвовавший в эксперименте покупатель кошки и чиновник Вахесаар.

Луст отрицает вину

Луст говорит, что не чувствует себя вторгшейся. “Я делаю свою работу. Я делала это во имя лучшего общества, защищая тех людей, которые оказались жертвами”, - говорит телеведущая.

По ее словам, в августе съемочная группа поспешила на помощь жертве педофила, по сути, чтобы экстренно защитить ее и предотвратить очередное надругательство. Публикация кадров, снятых в квартире, по ее словам, была необходима для разоблачения преступной сети, причем Каус не запрещал этого во время съемок, а сделал это задним числом. Как утверждает Луст, «Kuuuurija» впоследствии передала полиции многие материалы, касающиеся педофила.

В случае с кошачьей фабрикой Луст также не видит своей вины. Если взглянуть на переданную полиции запись вторжения «Kuuuurija» в квартиру Зуйко, то станет ясно, что команда снимала в квартире около семи минут, и только после этого Зуйко велела съемочной группе убираться. Приказ был исполнен в течение пары минут.

“Совет по прессе во главе с Хельве Сяргава решил, что этот эксперимент был необходим, я как журналист не нарушила ни одного правила, но прокуратура подозревает вторжение. Это очень серьезное обвинение”, - считает телеведущая.

Луст утверждает, что ни за что не пойдет на соглашение с прокуратурой и когда дело дойдет до суда, намерена сама представлять свои интересы. “Если меня действительно признают преступницей, то возможности журналистики при разоблачении людей очень сузятся”, - поясняет она.

“По сути, ни полицию, ни эстонское государство сейчас не интересует то, что кошки снова в продаже: их интересует то, что я будто бы пошла и вышибла чью-то дверь ногой”, - добавила Луст. По ее словам, это может быть сигналом для прокуратуры, чтобы она сворачивала свою деятельность.

Перешла грань дозволенного

Ведущая дело пыхьяский окружной прокурор Наталья Лебедь не дает официальных комментариев до предъявления обвинений. По данным Postimees, прокуратура видит произошедшее в совершенно ином свете.

Выясняется, что авторы передачи недостаточно владели информацией о кошачьей фабрике, поскольку, в соответствии с более поздним полицейским протоколом, квартира Зуйко все-таки являлась жилым помещением. То есть она была соединена с соседней квартирой, где действительно жили продавцы кошек.

По мнению прокуратуры, нарушение началось уже в тот момент, когда Луст вошла в квартиру Зуйко. По закону нет разницы, проникает ли в частное владение с помощью обмана журналист или кто-то другой: проникновение обманным путем происходит против воли человека и сравнимо со взломом. Для прокуратуры журналистский эксперимент не имеет значения. По мнению государственного обвинителя, Луст обманула Зуйко и недостаточно быстро выполнила ее распоряжение покинуть квартиру.

Адвокат Луст Антс Нымпер рассуждает, что в обеих историях сталкиваются право общественности быть информированным и право человека на защиту частной жизни, которые, по его словам, равнозначны. «Если в этой ситуации была важнее защита приватности, то Луст нарушила закон. Если важнее общественный интерес, то она его не нарушила», - делает вывод Нымпер.

Того же мнения придерживается исполнительный директор Союза газет Март Раудсаар, по мнению которого история о кошачьей фабрике не перешла за грань журналистского эксперимента. По его словам, соблюдены две предпосылки: информацию невозможно было получить иным способом, а проблема важна для общества.

“В каждом случае необходимо отдельно решить, выиграло общество в целом или проиграло. Суд не может закрывать глаза на этот аргумент и смотреть только в бумажку, - считает Раудсаар. – Если судебный казус возникнет в том или ином виде, вокруг него будет большая дискуссия”.

Представляющий Зуйко юрист Реймо Метс иного мнения: “Девушка по имени Катрин Луст просто не понимает, что делает. Я не назову это журналистикой: она журналист, следователь, прокурор и судья в одном лице”, - считает Метс, у которого одновременно лежит несколько жалоб на «Kuuuurija».

Сяргава, долгое время бывшая председателем Харьюского уездного суда и оправдавшая Луст по делу о кошачьей фабрике в совете по прессе, говорит, что те же дебаты шли и в Совете по прессе. “Мы сочли, что касающемуся этой ситуации должны дать оценку правозащитные органы - было тут нарушение или нет и, если да, то какое. С точки зрения кодекса журналистской этики Луст не совершала нарушения”, - поясняет Сяргава, которой часто жалуются на передачу Луст.

“Несомненно, у меня есть на этот счет свое мнение, - отвечает Сяргава на вопрос о том, как она решила бы этот вопрос на месте судьи. – На самом деле суд должен будет теперь оценить степень тяжесть нарушения: превышает ли польза вред”.

По словам одного из самых известных в Эстонии экспертов по медиаправу, адвоката Кармен Турк, дело на самом деле не так просто. В Пенитенциарном кодексе нет ссылок на свободу прессы, свободу слова или общественный интерес. Это означает, что никакого обязательства взвесить эти обстоятельства у судьи на самом деле нет. Если в деяниях Луст и ее команды есть состав преступления, будет действовать трактовка закона прокуратуры.

“Абсолютно так, у суда нет выбора. Уголовное дело – самое сильное средство государственного принуждения. Там суд не может проигнорировать наличие состава преступления по собственной инициативе”, - сказала Турк.

Она признает, что второе действие этого дела может пройти в Европейском суде по правам человека, по мнению которого журналист всегда должен оставаться в границах доброй воли. “Если он их переходит, не поможет ни Конвенция по правам человека, ни Конституция”, - добавила Турк.

Уголовные обвинения против журналистов

1997 – Энно Таммер был признан виновным в оскорблении Вильи Лаанару по статье Пенитенциарного кодекса

1997 – Мадис Юрген в ходе журналистского эксперимента подал в полицию ложное заявление, будто угнан находившийся в его распоряжении рабочий автомобиль Opel Ascona. На самом деле, он разъезжал на нем по городу, чтобы установить, сколько времени уйдет у полиции на то, чтобы найти автомобиль. Таллиннский городской суд оправдал Юргена, прокуратура отказалась обжаловать приговор в суде второй инстанции.

2001 – Вахур Керсна в ходе журналистского эксперимента нарушил границу, перепрыгнув временную контрольную черту в волости Вярска Пыльваского уезда, тем самым нарушив и закон. Керсна не был наказан, поскольку пограничники не смогли указать, когда и где была пересечена граница и принадлежат ли найденные следы Керсна.

2003 – Светлана Логинова и Ристо Берендсон были отданы под суд по уголовному обвинению в клевете, поскольку они описали в статьях, как подсудимый Рейн Лайд на заседаниях пытался очаровать судью нарвского городского суда Нелину Андрееву. Журналисты были оправданы в судах всех инстанций.