В Городском театре состоялась премьера спектакля по драме британца Дэвида Хэйра «Amy’s View» («Точка зрения Эми»). Это 155-я постановка Младена Киселова за 43 года работы режиссером и третья – в театрах Эстонии.
В житейском море без спасательного круга
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Сэр Дэвид Хэйр (р. 1947) и Младен Киселов (р. 1943) – художники одного поколения; того, для которого творение прекрасного еще остается сакральным актом, требующим от творца постоянной мобилизации своего представления о мире, непреклонного стремления вглубь и щедрой отдачи того неуловимого и иррационального свойства, которое называется талантом. Для них абсолютно неприемлемо скольжение по поверхности, компромиссы со своим даром в угоду занимательности. А так как Аполлон и его музы суровы и требовательны, но справедливы, они воздают художникам по заслугам – глубокие, сложные произведения лишены занудства и тяжеловесности.
С тем, что это справедливо по отношению к Киселову, согласятся те, кто видел его предыдущие постановки в Эстонии – и «Кто боится Вирджинии Вульф?» в Городском театре, и «Погребенного младенца» в – увы! – идущей ко дну драматической труппе «Ванемуйне».
«С яростной интеллектуальной решимостью»
О Дэвиде Хэйре, драматурге и режиссере, у нас известно немного, но вспомните снятые по его сценариям картины «Часы» и «Чтец» – и вы поймете, об авторе какого масштаба идет речь! Хэйр не запирается в башне из слоновой кости. Он – художник с мощным социальным нервом, лауреат премии Гарольда Пинтера, присуждаемой авторам, способным с яростной интеллектуальной решимостью сказать правду о нашей жизни и нашем обществе. Премия невелика, но очень престижна.
«Точка зрения Эми» – пьеса для трех актрис и трех актеров; события происходят в течение 16 лет (1979-1995); камерная семейная драма не замыкается в доме главной героини, талантливой, но неудачливой актрисы Эсме. Волны житейского моря угрожающе бьются о невысокий утес, на котором стоит этот дом. Время действия почти целиком вписано в эпоху Маргарет Тэтчер. Проблемы и беды, обрушившиеся тогда на рядового британца, нам сегодня слишком понятны и знакомы. На собственной шкуре. Простого человека оставили в житейском море без спасательного круга и сказали: выплывай сам, если сможешь. Мы переживаем худший вариант этой ситуации: вместо британского жесткого, но не отклонявшегося от правил fair play менталитета Железной Леди имеем дело с хуторским хамством и безудержной алчностью правящей коалиции. Так что в спектакле все узнаваемо. Но Хэйр и Киселов – художники, а не (прости, Господи!) политологи, поэтому социальная составляющая спрятана глубоко – под судьбами и характерами.
В центре спектакля – три женщины: Ивлин (Хелене Ваннари), свекровь главной героини, комическая, вечно вставляющая реплики невпопад, старушка в первой картине и несчастное, разбитое болезнью Альцгеймера существо в дальнейшем; сама Эсме (Ану Ламп), актриса не первой молодости, сложнейший образ, то наивная до святости, то пытающаяся схитрить; дочь героини, Эми (Хеле Кырве), имя которой и вынесено в название пьесы. Эми в детстве сочиняла семейную газету под названием «Amy’s View», в которой объясняла матери и бабушке, что люди должны любить друг друга и говорить правду (ребенок самостоятельно пришел к этике Канта; возможно, потому что она – наилучшая!).
Вертикальная семья и вторжение мужчин
Вертикальная семья не столь уж редкого в наши дни вида: женщины без мужчин. Эсме овдовела рано, к отсутствию мужчины в доме она привыкла, если Эми родит ребенка вне брака, в этом нет ничего шокирующего. Особые отношения: нежность и покровительство – в обе стороны. В чем-то взрослее и умудреннее жизнью мать, в чем-то – дочь. Время от времени в этот дом вторгаются мужчины: бойфренд Эми, самоуверенный и прущий напролом к поставленной цели (самому снимать кино!) Доминик (Микк Юргенс) и друг, финансовый советник и претендент на руку и сердце Эсме Фрэнк (Калью Орро), живая иллюстрация к тезису «хотел как лучше, а получилось как всегда» (следуя его советам, Эми окончательно разорилась.) Третий мужчина, молодой актер Тоби (Кристьян Юкскюла), партнер героини в ее последнем спектакле, появляется только в эпилоге.
Режиссер придумал пролог и эпилог. В прологе («знаменитый театр в Вест-Энде») в полутьме мы видим Эсме в роскошном платье шекспировской эпохи; актриса устало разгримировывается. Вероятно, она играла роль второго плана, какую-нибудь придворную даму. В эпилоге («маленький театр в Вест-Энде») Эми и ее молодой партнер готовятся к выходу в пантомиме об Адаме и Еве; черные трико, белые маски, предельная простота (от бедности?), возвращение к истокам, к первооснове театра.
В первой картине фокус – на отношениях Эми и Доминика. Девушка ждет ребенка, но замуж не собирается: слишком хорошо она знает характер своего возлюбленного – эгоистичный, сконцентрированный на карьере. Начинающий телеведущий передач о деятелях искусства мечтает стать с ними вровень, снять фильм, который ворвется в историю кино. Семья для него – помеха.
В традиции Станиславского
Ану Ламп и Хеле Кырве удивительно точно проводят сцену, в которой Эми просит у матери 5000 фунтов, деньги нужны, чтобы на первых порах самостоятельно справиться с проблемами, которые принесет рождение ребенка. Девушка смущается, но держится твердо. Мать, конечно, готова помочь, но по своему прелестному легкомыслию не помнит, сколько у нее на счету, и не пробьют ли пять тысяч слишком серьезную дыру в бюджете. Эми умоляет мать не проболтаться о беременности. Эсме не держит слово: выстраивая будущее дочери, она делает ставку на то, что Доминик, узнав о ребенке, смоется без следа. А он внезапно перешагивает через свой эгоизм. Хотя лучше бы не перешагивал.
Отношения тещи и зятя обостряются тем, что Доминик убежден: театр – умирающее искусство. Его взгляды на творчество – типичная тирания демократии, отметающая все то, что стоит чуть выше расхожего вкуса. Роль очень сложна, особенно для молодого актера. Сыграть шекспировского злодея проще: материал богатейший! А тут... Поначалу кажется, что Доминик – это всего лишь пустые слова плюс очень понятный комплекс неполноценности. Но Микку Юргенсу удается доказать, что и у его героя непростой характер; в финале оказывается, что он по-своему пытался заботиться об Эсме (Эми умерла молодой) и его честолюбивые замыслы сбылись лишь частично.
Весь ансамбль очень хорош, но Ану Ламп – просто великолепна! Только очень тонкая и умная актриса способна создать образ женщины, которая кажется то прелесть какой дурочкой, то глубокой и трагичной страдалицей. Ее Эсме безраздельно отдается тому, что с ней происходит. В начале третьей картины она долго и увлеченно, с пугающими подробностями, рассказывает о трудной операции на сердце, и кажется, что она ушла из актерской профессии и работает в больнице. На самом деле она снимается в телесериале про больницу (хотя в лучшие свои годы смотрела на сериалы свысока!).
Второй год подряд Младен Киселов доказывает, что в его лице эстонское сценическое искусство получило выдающегося режиссера, настоящего волшебника. И совершенно естественно, что в основном Киселов сотрудничает с Городским театром, не только унаследовавшим лучшее из того, что дали мировой сцене Станиславский и Михаил Чехов, но и свободном от зашоренности и национальной озабоченности, которыми – увы – страдают в этой стране слишком многие.