Шпион, забытый Россией

Фото: Артур Куус

ФСБ наняла 20-летнего студента-программиста, чтобы шпионить за Эстонией, и бросила его, когда он попался. Хакер, находящийся в эстонской тюрьме, рассказывает свою историю.

Чуть больше года назад, 4 ноября, пограничники попросили Алексея Васильева выйти из машины. Было около полчетвертого дня. Васильев со своей девушкой возвращался в родной Санкт-Петербург из университета на северо-востоке Эстонии. С того места, где их остановили, уже был виден российский флаг, развевающийся над башней средневекового замка на другом берегу Нарвы — реки, по которой проходит граница между Эстонией и Россией.

“Собака что-то почуяла”, — объяснил свои действия пограничник. Васильев вышел из своей “Мазды-3”, и сразу понял, что происходит: наркотиков он никогда не употреблял. Очевидно, настоящей причиной задержания была его работа на ФСБ, крупнейшую российскую спецслужбу. Так и оказалось: вскоре на пограничном пункте появились сотрудники эстонской Полиции безопасности и задержали Васильева по подозрению в шпионаже.

Следующие четыре месяца Васильев провел под следствием, а затем был приговорен судом к четырем годам тюремного заключения.

“Я все жду, что кто-то поможет мне и моим близким, но ничего не происходит, — говорит Васильев в интервью. Встреча с журналистом проходит в эстонской тюрьме Виру, в 170 километрах к востоку от Таллина. — Я сижу здесь с 21 марта. Ко мне так никто и не пришел”.

Васильев — худощавый молодой человек, одетый в коричневую тюремную робу — сидит за стеклом в тюремном помещении для свиданий. Беседа ведется по внутреннему телефону. У него было достаточно времени, чтобы обдумать происходящее с ним. К интервью он подготовился: иногда молодой человек сверяется с блокнотом, в который записал некоторые важные детали своей истории. Он говорит медленно и четко выражает свои мысли.

“Мне кажется, что, пока я был полезен ФСБ, они бы меня из-под земли достали. А когда я оказался в тюрьме, я им больше не нужен. Вообще никому не нужен”.

Васильев рассказывает, что когда к нему пришли сотрудники ФСБ и стали вербовать, ему было страшно отказаться. “Не то чтобы они давали какую-то свободу выбора. Я боялся, что если я скажу нет, это может плохо кончиться для меня или для моих близких”.

Вскоре после задержания Васильева дважды посещали представители российского посольства. После того, как суд вынес обвинительный приговор, молодой человек снова попросил о встрече с дипломатами. “Честно говоря, я надеялся, что они и сами решат поинтересоваться, как у меня дела”.

Визит, однако, состоялся только минувшим летом — уже после нашего интервью. Посольство России в Таллине отказалось от комментариев по делу Васильева.

Задание: взломать внутреннюю сеть

Алексей Васильев — один из как минимум двенадцати человек, осужденных в Эстонии за последние три года по обвинению в работе на ФСБ или российскую военную разведку — ГРУ. ФСБ, ГРУ и СВР — крупнейшие российские спецслужбы — часто вербуют граждан для выполнения мелких задач. Завербованным могут поручить сфотографировать военную базу или перемещение войск во время учений, получить информацию о времени патрулирования границы или о личном составе эстонских силовых ведомств.

Вербовать этих людей просто. Иногда это контрабандисты, которым предлагают выбрать между работой на спецслужбу или тюремным сроком. Иногда — студенты и мелкие предприниматели, связанные с Эстонией. Большинство — граждане РФ, как Васильев, или имеют двойное гражданство. Последним для поездок в Эстонию даже не нужна виза.

К тому моменту, когда Васильева поймали, он работал на ФСБ около полугода. Обсуждать поручения, которые он получал от спецслужбы, молодой человек отказался, заявив, что эти сведения можно найти в документах следствия (представители КАПО отказываются сообщить все детали дела Васильева). Наряду с обвинением в шпионаже Васильева судили также по статье о преступлениях, связанных с компьютерами. Именно такое преступление стало первым заданием, которое Васильев получил от ФСБ.

Фото: Артур Куус

По словам самого Васильева, в ФСБ ему поручили написать код, который позволит сотрудникам спецслужбы проникнуть во внутреннюю wifi-сеть одного из эстонских правительственных учреждений (какого именно, заключенный не говорит). Эксперт в области кибербезопасности рассказал Re:Baltica, что ущерб от взлома мог быть колоссальным. “Если бы им удалось проникнуть в беспроводную сеть, они скорее всего смогли бы получить доступ к компьютерам, управлять уровнями доступа сотрудников, устраивать “черные ходы” и, возможно, нанести вред другим правительственным учреждениям”, — утверждает Ааре Рейнтам, исполнительный директор компании CybExer Technologies.

Васильев говорит, что в день задержания он возвращался в Россию, чтобы передать код своим связным из ФСБ. “В тот день я должен был перевезти материалы через границу и отдать агентам. Встретиться мы должны были либо в Ивангороде, либо в Кингисеппе. Они сами должны были выйти на связь”, — рассказал хакер в интервью Postimees.

“Мы полагаем, что в данном случае нам удалось предотвратить серьезную угрозу национальной безопасности, так как поймали его на ранней стадии выполнения плана, — говорит начальник местного отделения КAПO Харрис Пуусепп. — Кроме того, это дело хорошо показывает, что согласие сотрудничать с ФСБ не приведет ни к чему хорошему”.

“Они заявили, что не знают моего Лешу”

Алексею Васильеву всего 21 год. Он вырос в Санкт-Петербурге, и в возрасте 16 лет пошел работать в фотостудию, чтобы помочь матери зарабатывать на жизнь. Вскоре он понял, что для нормального заработка нужно образование. Мальчик хотел поехать учиться в Европу, но мать не хотела отпускать его слишком далеко — предложила ему поехать в Финляндию или в Эстонию.

Алексей выбрал Эстонию и отправился сперва в Силламяэ, а затем в Кохтла-Ярве —  всего в нескольких часах на автобусе от Петербурга. Васильев рассказывает, что одновременно с учебой подрабатывал веб-дизайнеру и отправлял деньги матери и младшему брату (на тот момент ему было два года).

Когда Васильева поймали и он больше не мог отправлять деньги семье, маму с младшим ребенком выгнали из квартиры. “Какое-то время им пришлось жить у друзей, — говорит Алексей. — Никакой помощи моей семье [от ФСБ] не было. Мама большую часть заработка тратит на квартплату, а я больше не могу ей помогать”.

Мать Алексея, Елена Пасовец, рассказала Postimees, что из прежней квартиры ее выгнали буквально в один день. “Была зима. Хозяин сказал, что не хотел, чтобы жилье у него снимали люди “вроде нас”, у которых родственник сидит в тюрьме”, — вспоминает она.

По словам Пасовец, помощь не предложили ни посольство, ни госучреждения. “Как-то раз я сама пошла в учреждение, но там заявили, что не знают моего Лешу, — рассказывает женщина. — Дальше пытаться не буду, бессмысленно”. В какое именно ведомство она обращалась за помощью, Пасовец не уточнила.

Судебные издержки

“Россия не славится тем, что оказывает помощь своим людям, если их поймали за границей”, — говорит Эдвард Лукас, специалист в области безопасности и шпионажа из Великобритании. Особенно часто такое случается с мелкими агентами вроде Васильева, считает эксперт.

По мнению Лукаса, отсутствие поддержки может объясняться тем, что Васильева поймали во время выполнения первого же задания ФСБ, причем выполнить это задание он не смог. “Если они заранее не обсуждали, что случится, если его поймают, то меня совершенно не удивляет, что ФСБ не будет всерьез за него вступаться постфактум”, — говорит Лукас.

Васильев утверждает, что его заверили, что в случае неудачи не оставят без помощи. “Поймите, когда они меня вербовали, я не знал, чего ждать, — говорит молодой человек. — Они обещали мне и моей семье материальную помощь, если со мной что-то случится. Увы, это оказалось неправдой”.

На момент вербовки Васильеву едва исполнилось 20. Он говорит, что в ФСБ обещали платить ему за выполнение заданий, а также отправлять в поездки и на экскурсии. Он также надеялся, что работа окажется интересной и будет полезна для его личностного развития. “Ничего этого не случилось”, — констатирует Васильев. Говорить, сколько денег ему обещали, он отказался.

Алексею не только не удалось заработать: теперь ему придется заплатить 1250 евро в качестве компенсации судебных издержек. “Для этого мне нужно работать, но в тюрьме за работу платят всего 60 центов в час. На оплату судебных издержек забирают половину. Не думаю, что за все время здесь смогу выплатить сумму полностью”, — говорит Васильев.

С поимкой иностранных шпионов всегда возникают сложности, считает историк, исследователь работы разведки из Тартуского университета Иво Юрвеэ. “Когда ловят иностранного разведчика, его родная страна как правило прибегает к принципу правдоподобного отрицания, чтобы свести к минимуму политические последствия. Правительству этой страны нужна возможность сказать: “Мы ничего не знаем”. С другой стороны, этому правительству также необходимо по возможности помогать своим агентам, иначе оно столкнется с тем, что больше не будет способно вербовать новых агентов”, — объясняет ученый.

В случае с Васильевым перевесила необходимость все отрицать. “Связано ли это с тем, что Васильев не был для ФСБ особенно ценным агентом? Я думаю, что да”, — говорит Юрвеэ.

Алексею Васильеву предстоит провести в тюрьме еще три года. “Ничего веселого в тюремном заключении нет”, — говорит молодой человек, глядя через разделительное стекло.

Мать навещала его дважды. Им разрешили беседовать два часа — но тоже не лицом к лицу, а через разделитель. Кроме того, раз в месяц Васильев может в течение десяти минут говорить с мамой по телефону. Мать утверждает, что не знает, чем именно сын занимался по поручению ФСБ. “Даже когда я навещала его в тюрьме, он не захотел рассказать мне подробно, что произошло. Думаю, не хотел меня расстраивать”.

Еще Алексей скучает по своей девушке. “Сейчас только она и мама меня поддерживают”, — говорит он. Алексей не знает, дождется ли девушка его освобождения. “Знаете, четыре года в тюрьме — это долгий срок. Сейчас она говорит, что дождется, но как будет дальше — я не знаю”.

На вопрос, не повлияло ли на его решение согласиться работать на ФСБ желание почувствовать себя Джеймсом Бондом, Васильев отвечает резко: “Джеймс Бонд — это романтизированное кино, а в жизни все гораздо жестче. Моя жизнь теперь — тюрьма, и никакого хэппи-энда не будет”.