/nginx/o/2019/10/16/12659746t1hee98.png)
/nginx/o/2016/04/19/5280055t1h993f.jpg)
После чернобыльской катастрофы 1986 года вокруг бывшего ядерного реактора осталось кольцо пустых деревень. Люди в страхе бежали от радиации. Но сегодня в заброшенные поселки на краю зоны отчуждения приезжают новые жители.
Чернобыль и его новые жители. Что заставило людей переехать на границу зоны отчуждения
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
На улице теплый летний вечер. Марина Коваленко играет в мяч с дочерьми на заднем дворе своего дома.
Ирина и Алена смеются, собака в погоне за мячом распугивает кур.
За забором семейного дома темно и тихо.
В деревне Стещина, на севере Украины, много пустых домов. Заброшены библиотека и магазин. На Стещину наступает лес, из трещин на дорогах и стенах домов торчат пучки травы.
У семьи Коваленко есть соседи, но их немного, и почти всем по 70-80 лет.
Несмотря на отсутствие здесь удобств и возможностей, четыре года назад Марина и ее дочери собрали свои вещи и переехали жить на расстояние 30 километров от чернобыльской зоны отчуждения.
Зона отчуждения
26 апреля 1986 года в Чернобыле произошла самая страшная в истории ядерная катастрофа.
В ходе испытаний систем безопасности АЭС что-то пошло не так. Начался пожар, из-за которого в течение 10 дней по региону распространялось радиационное загрязнение. Облака на тысячи километров переносили радиоактивные частицы, которые вместе с дождем выпадали по всей Европе.
Тех, кто жил недалеко от Чернобыля - примерно 116 тысяч человек - немедленно эвакуировали. В радиусе 30 километров от взорвавшегося реактора была установлена зона отчуждения, которую позже расширили, чтобы включить больше пораженных радиацией населенных пунктов.
В течение следующих нескольких месяцев из зоны эвакуировали еще 234 тысяч человек. Почти все уезжали в спешке. У некоторых семей на сборы было всего несколько часов. Другим говорили, что они уезжают только на пару дней, но домой они так и не вернулись.
Многие из эвакуированных были крестьянами и обеспечивали себя едой сами. После переезда многих из них поселили в городских домах.
Но некоторые так и не уехали.
Сегодня жить внутри зоны отчуждения запрещено законом. Несмотря на это, там проживает от 130 до 150 человек. Среди них много женщин, в возрасте 70-80 лет они продолжают работать на доставшейся им в наследство земле.
А сразу за пределами зоны отчуждения обустраивают свои дома вновь прибывшие.
Построить дом
Дом Марины отчаянно нуждается в ремонте. Половицы прогнили, чугунные радиаторы потрескались. Зимой температура здесь иногда падает до 20 градусов ниже нуля, так что это серьезная проблема.
У семьи есть простейшие удобства - газ, электричество и сигнал мобильного телефона. Туалет - во дворе. С водой проблемы: ее единственный источник, это зараженный колодец, соединенный с домом трубой. Всю воду перед употреблением нужно кипятить.
Дом в хорошем состоянии в селе стоит 3,5 тысячи долларов, однако таких почти нет. Большинство свободных домов - деревянные, бывшие владельцы продают их за несколько сотен.
У Марины, когда она приехала сюда, не было денег даже на такой. Зато местный совет предложил ей другой вариант.
В обмен на еду и жилье семья ухаживала за престарелым мужчиной, страдавшим деменцией. Два года назад он умер, и семья Марины унаследовала дом.
Во дворе Ирина и Алена знакомят меня с другими членами своей «семьи»: здесь несколько кур, кроликов и даже пара морских свинок.
Когда сестры не в школе (она находится в пяти километрах от дома), они помогают маме в огороде и смотрят за животными.
Единственный источник дохода семьи - государственная помощь в размере 5135 гривен в месяц (около 183 долларов). Огород очень важен для семейного бюджета, а животные - источник молока и мяса.
В поисках убежища
Марина с дочерьми приехала из Тошковки, поселка городского типа в Донбассе. Четырехлетний конфликт унес жизни десяти тысяч человек. Еще около двух миллионов оказались беженцами.
Конфликт начался в 2014 году.
После российской аннексии Крыма вооруженные сепаратисты, говорившие от имени русскоязычного населения региона, решили действовать. Вокруг Донецка и Луганска, в сердце украинской угольной промышленности, возник сепаратистский анклав.
Когда сепаратисты начали захватывать деревни и вытеснять украинские вооруженные силы из городов в регионе, дом Марины регулярно попадал под артиллерийский обстрел.
Обстрел прекращался только на несколько часов по утрам. Когда прекращался огонь, каждый пытался жить нормальной жизнью. Ирина и Алена ходили в школу, а Марина - на рынок. Но к полудню стрельба возобновлялась. Большинство ночей семья проводила, укрываясь в подвале.
Как-то раз по пути домой из школы Ирина и Алена внезапно попали под минометный огонь. Марина не могла до них добраться. Жизнь девочкам спасла хозяйка лавки, которая увела их с улицы и укрыла в своем подвале.
Тогда Марина решила, что они должны уехать из Донбасса.
По меньшей мере еще десять семей проделали тот же долгий путь из Донбасса в заброшенные деревни на границе зоны отчуждения.
Как и Марина, большинство из них приехали сюда по совету старых друзей или соседей. Одна женщина рассказывает, что она просто набрала в строке поисковика «где дешевле всего жить на Украине?». И получила ответ - близ Чернобыля.
Опасность под землей
После катастрофы ученые постоянно измеряют уровни радиации в почве, деревьях, растениях и живых организмах в окрестностях Чернобыля, даже на территориях, которые не входят в зону отчуждения.
По словам доктора Валерия Кашпарова из Украинского научно-исследовательского института сельскохозяйственной радиологии, риска заражения воздуха больше нет. Однако в некоторых местах угрозу здоровью людей может представлять зараженная почва.
Команда Кашпарова недавно обнаружила опасный уровень радиоактивного цезия-137 в коровьем молоке, которое производилось вне зоны отчуждения. Коровы ели траву, впитавшую радиоактивный элемент из земли.
Если пить это молоко в больших количествах, можно нанести вред здоровью, в частности, может развиться рак щитовидной железы.
Но эти риски связаны с конкретными местами, говорит Кашпаров. Более 30 лет его команда наносит эти места на карту области, чтобы понять, грозит ли опасность людям, живущим вокруг зоны.
На карте, показывающей распределение цезия-137 из Чернобыльского ядерного реактора, Кашпаров указывает на деревню Стешина, где живет Марина и ее дочери. Он говорит, что есть выращенные там овощи или пить молоко, которое дают стещинские козы, почти безопасно. Сейчас район изучают на предмет опасной радиации в дикорастущих продуктах питания, таких как грибы или ягоды.
Марина говорит, что она думала о риске, связанном с радиацией, но ее семья бежала от гораздо более серьезной опасности - угрозы войны.
«Радиация может убивать нас медленно, но она по крайней мере не стреляет в нас и не бомбит, - говорит она. - Лучше жить с радиацией, чем с войной».
Предприниматели
Менее чем в двух часах езды от Киева, на границе зоны отчуждения, найти новые возможности в заброшенных селах пытаются не только семьи, но и бизнесмены.
Ежедневно Вадим Минзюк выгуливает свою собаку вдоль забора с колючей проволокой, за которым начинается зона отчуждения. Это его любимое место. Ему нравится слушать пение птиц и тишину леса.
«Это как жить на севере Финляндии или на Аляске, - говорит Вадим. - Здесь самая низкая плотность населения во всей Украине - только два человека на квадратный километр».
В своем родном городе Горловка, на востоке Украины, Вадим занимался бизнесом с годовым оборотом более миллиона долларов. Но когда город оказался на линии фронта под обстрелом артиллерии, его фабрики и склады были уничтожены. На месте некоторых из них остались только кратеры.
Бои за Горловку идут до сих пор.
Вадим вспоминает, как из окна видел боевиков, строивших баррикаду у его забора. Иногда две армии - украинскую и сепаратистов - разделяли всего каких-то сто метров.
Более года его семья терпела ежедневные проверки на блокпостах. Он видел трупы на обочинах дорог. Вадим стал свидетелем убийства, когда у него на глазах среди бела дня боевики вытащили из машины и застрелили мужчину.
Сначала Вадим с женой вывезли детей, а затем выехали сами. Покинув Горловку, они оставили позади все.
Несколько месяцев, пока семья жила за счет сбережений, Вадим ездил по Украине в поисках новых возможностей. И однажды получил интересный совет.
Его родственник услышал, что у Чернобыля продается дешевая недвижимость. Вадим поехал посмотреть заброшенное зернохранилище в селе Дитятки. Здание на границе с зоной отчуждения было дешевым и находилось достаточно близко от Киева (115 км), чтобы использовать его для бизнеса.
«Крыша протекала, местные сняли с нее весь металл. Я встретился с владельцем, и мы заключили соглашение по низкой цене», - вспоминает Вадим.
Он купил хранилище за 1400 долларов, а затем еще три здания всего за 240 долларов, подсоединил их к электросети и начал бизнес по переплавке металла.
«Моя стратегия была в том, чтобы делать продукт из отходов. Первый год был сложным, но в последние два года стало намного лучше», - говорит мужчина.
Вадим даже вновь взял на работу семерых бывших работников из Донбасса, предложив им жилье в хостеле, который он оборудовал в одном из домов.
«Я зарабатываю себе на жизнь и помогаю своим сотрудникам зарабатывать. В этом селе я крупнейший налогоплательщик. В конце концов, я украинец, и хочу помогать своей стране», - говорит Вадим.
Он говорит, что иногда думает о радиации. Даже купил себе карманный счетчик Гейгера для измерения радиационного фона.
Но он не очень переживает.
«Уровень радиации в атмосфере здесь ниже, чем в Киеве», - говорит он с уверенностью.
«После того, что видишь на войне, радиация - это мелочи. Чудо, что мы вообще выжили», - добавляет Вадим.
Он говорит, что ему нравится здесь жить.
Здесь не просто нет войны. В этом месте какой-то особенный мир. Близкие Марины и Вадима говорят, что любят долгие прогулки в лесной тишине.
Жизнь здесь может показаться слишком простой, но ни одна из семей не хочет переезжать в большой город, несмотря на то, что там у них было бы больше друзей и возможностей. После побега из хаоса войны им нужен покой.
«Меня не волнует радиация, - говорит Марина. - Меня волнует, чтобы над головами моих детей не летали снаряды. Здесь тихо. Мы хорошо спим и нам не надо прятаться».
Вадим говорит, что его жена Елена иногда сравнивает зону отчуждения с искалеченной войной Горловкой. Но есть одно важное отличие - здесь, на границе зоны отчуждения, она верит, что у ее семьи есть будущее.
«Я чувствую, что мы потеряли все, - говорит Вадим. - Но сейчас, когда живем здесь, жизнь меняется к лучшему».
