Жуткий, кошмарный совок, которого мы так стеснялись, возвращается

Фото: Konstantin Sednev

Много лет назад наши матери в платьях из отстойного шелка и стремной натуральной шерсти толкались в очередях за кримпленом и мужскими нейлоновыми рубашками… Нет, боюсь, эти рубашки даже не выбрасывали в магазинах, их покупали у моряков. И потом облачали в них мужей и гордились перед знакомыми. А если из-под брюк мужа еще и выглядывали яркие синтетические носки, это вообще был не мужчина, а картинка.

Летом малолетних дочерей по праздникам наряжали в пышные капроновые платья, но в будни совковые девочки были вынуждены ходить в хлопке: где ж ты капрона-то на каждый день напасешься? Чай, не Запад.  А еще летом на пляжах можно было увидеть мужчин в семейных сатиновых трусах. Понятно, что это были дикие немодные мужчины, село неасфальтированное: модные ходили в плавочках. Да, в тех самых, по которым теперь за границей можно сразу опознать бывшего жителя бывшего СССР. Именно по ним, а не по семейному сатину, о котором мы тогда не знали, что это вовсе боксеры.

Чуть позже узнали, что они бывают не только синие и черные, но и в цветочек и в горошек. Однако такие позорные трусы предназначались исключительно для внутреннего пользования, на людях в них мог появиться только Волк из «Ну, погоди!». Поэтому на пляж их не надевали: стыдоба.

Но это летом, а весной и осенью все вынужденно ходили в плащах с унизительной маркировкой х/б и в пальто. Из мерзкого драпа, гнусного габардина, поганого велюра и прочих букле, зимой – с меховыми воротниками. Все это промокало и мялось, а вот если удавалось оторвать плащ-болонью, курточку из той же ткани или из другой недышащей синтетики – было людям счастье. Дети в холода мучились в натуральных шубах, а девочки – так и вплоть до совершеннолетия.

Я помню свой неизбывный восторг, когда вместо осточертевших кроликов и мутонов мне наконец купили настоящую шубу: синтетическую, черную с проседью, сшитую на местной фабрике, но из импортного «меха». Из французского! А маме – из английского, под леопарда, и при этом там же, ин Грейт Британ, мейд. Мама иногда разрешала мне надеть ее шубу и даже взять ее сумку. На это была уважительная причина, и каждая моя ровесница сейчас ее поймет: сапоги.

Редкой женщине удавалось отхватить сумку, подходящую к шубе, которую ей достали, и добыть – даже по бешеному блату – сапоги, по цвету подходящие к сумке. Но спасало то, что цвета, в основном, было два – черный и коричневый. А предмета туалета – три. Поэтому что-то к чему-то все же подходило, но не совсем так, как требовали каноны западной моды.

Вот фотография, на которой стоим мы с подругой. На подруге – коричневая шуба и черные сапоги, а с плеча ее свисает желтая сумка. Но желтая сумка – это такая редкость, такая крутизна, что уже само по себе шикарно, тем более что подруга уравновесила ее собственноручно связанной желтой шапочкой.  А на мне – черно-седая шуба и коричневые сапоги, сумка у меня черная. Вот если бы и сапоги были черными или хотя бы сумка коричневой… Но зато вместе с подругой мы неплохо смотримся.

А что мы теперь скажем о женщине, у которой сумка и обувь одного цвета? Да то же самое, что о женщине, у которой одного цвета ногти на ногах и на руках, и еще – упаси боже – в тон к помаде. Господа, советский дефицит предвосхитил нынешнюю моду! Оказывается, все те годы, когда мы сбивали ноги в тщетных поисках синтетического и сочетаемого, переплачивая за него бешеные деньги, мы, сами того не зная, моду аж опережали. Мало того, мы были шикарными и респектабельными. Вот только напрасно по утрам старательно гладили свои шерсти, льны и сатины, а потом в трамвае боялись сесть: мятое – это натуральное.   

А быт? Коричневые бумажные пакеты в продуктовых магазинах помните? А белую оберточную бумагу в промтоварных? Покупку заворачивали и перевязывали абсолютно натуральной лохматой веревочкой и за эту веревочку ты ее домой и нес. А на Западе-то, на Западе!.. Там продукты складывали в полиэтиленовые пакеты, а вещи –  в шикарные полиэтиленовые пакеты, в яркие, цветные – «фирменные». У нас ими торговали из-под полы: два недолговечных пакета по цене одной дамской сумочки.

В Эстонии в продуктовых магазинах были и свои, родные, пакеты – по-моему, стоимостью в 25 копеек. Какое там выбрасывать в них мусор? Их берегли, по мере необходимости стирали и всегда носили с собой, а то 25-и копеек не напасешься. Господа, оказывается, это была не нищета, как все шептались, не стыд и срам, а бережное и уважительное отношение к природе. А сдача макулатуры – принудительная и добровольная  – ресайклинг. Как и сбор металлолома. И людей к этому ресайклингу приучали с раннего детства. 

Но это в Эстонии были пакеты и бумага (мерзкая бумага, особенно, когда коричневая, и мутные лохматые веревки – сейчас в такое только в дорогих магазинах упаковывают), а в тогда еще Ленинграде нам как-то продали яйца просто так, без упаковки. «А во что я их вам положу? – шумела продавщица. – Ишь, господа какие!» А в Новосибирске пытались продать просто так, в руки, мокрые ромовые бабы. А когда не удалось – дали газетку,  в которой мы их домой и несли. Через много лет в газету нам заворачивали дорогой сыр в Париже, и это было очень гламурно – последний французский шик. Кстати, там же я впервые столкнулась с нечищеной картошкой в ресторане. И съела ее с кожурой – безотходное производство.    

А бумажные одноразовые стаканчики? Которые придавали пикантный бумажный привкус лимонаду, а если забыть в них лимонад надолго, могли и размокнуть? А стеклянные стаканы, которыми мы негигиенично тыкали в автоматы с газированной водой? А металлические – не пластиковые! – ложечки для размешивания соли в томатном соке в магазинах?

Что это было? Жуткий, кошмарный совок, которого мы так стеснялись. А потом мы очутились в раю. Пакеты за деньги? Покупки в газету? Веревочкой перевязать? Пакет постирать? Общей ложкой размешать? Ах-ха-ха-ха-ха! Правда, натуральные ткани, как ни странно, – все равно носить. Но вот прошло время… 

Пластиковые стаканы отменяют, ложки запрещают, ушные палочки отвергают, а в «Стокманне» (береги природу, мать твою!) дерут деньги даже за тонкие рулонные пакеты в овощном отделе, а не хочешь платить – неси овощи в руках, как те яйца в Ленинграде. И это я еще молчу о популярном и широко рекламируемом мероприятии, для прикрытия порочного прошлого и замаранного имени которого из недр словаря Даля извлекли и реанимировали почившее в бозе слово «толока». А натуральные шубы – вроде бы опять не носить, но это временно, поскольку искусственные, как и пакеты, в природе тоже не разлагаются.

Конечно же, в отсталой и отстойной стране всё это делалось не из гуманных научных соображений, а по недомыслию и из-за отсутствия технологий.  Но все равно, ребята, кто я? Где я? Это дежавю? К чему вы вернемся еще?