Изучение языка должно быть связано с интересами и потребностями (1)

rus.postimees.ee
Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Маре Китсник.
Маре Китсник. Фото: Erakogu

Приступая к изучению иностранного языка, следует начать с практического его применения, а не с грамматики. В этом уверена эксперт в области преподавания эстонского языка как неродного и доктор философии Маре Китсник, с которой побеседовал журналист «Учительской газеты» Райво Юурак.

Лингвист и преподаватель эстонского языка исследовала в своей докторской диссертации, как на самом деле развивается эстонский язык у тех, для кого он неродной. Руководителем работы стала профессор Туркуского университета Аннекатрин Кайвапалу, а её итогом – понимание того, что люди овладевают новым языком не всегда так, как предполагают авторы учебников и учителя.

При традиционном изучении языка подчас довольно много времени тратится на нахождение отличий в управлении падежными формами дополнения, а также на объяснение и обкатку четырнадцати падежей, спряжений глаголов и прочих грамматических конструкций. Маре Китсник проанализировала результаты письменных заданий в экзаменационных работах сдающих на категории В1 и В2 людей, для которых эстонский не являлся родным языком. Она пришла к выводу, что изучающие эстонский язык на самом деле используют в своей речи лишь единичные фрагменты лингвистических конструкций.

Сначала ученик овладевает готовыми языковыми конструкциями

Почему же грамматика так тяжело дается, несмотря на то, что на нее обращается столь пристальное внимание? И чем объяснить то, что ученики все-таки в состоянии общаться на эстонском и писать разного рода тексты, однако они не пользуются большей частью возможностей изучаемого языка?

Дело в том, что теоретический анализ языка и его практическое использование – это две разные вещи, утверждает Китсник. Например, малыши ничего не знают о четырнадцати падежах, однако они свободно общаются на эстонском. На самом деле иноязычные люди изучают эстонский язык таким же образом. Когда они слышат, как говорят эстонцы, то наиболее распространенные фразы начинают медленно откладываться у них в памяти, и потом они сами начинают их использовать. Многие складно изъясняющиеся люди признаются, что они говорят и пишут по интуиции, без помощи грамматики. Таллинцы в бытность свою овладевали финским языком, просматривая передачи на финских телеканалах, ничего не зная о грамматике языка своего северного соседа.

В Эстонии долгое время считалось, что сначала ребенок должен уяснить грамматику своего родного языка, потому как якобы только тогда он сможет понять грамматику других языков, а потом и выучить их. Маре Китсник подчеркивает, что это устаревшая точка зрения. Она ссылается на британских и финских лингвистов, по утверждению которых, на начальном этапе изучения языка усваиваются лишь часто используемые готовые конструкции (chunks): «иди сюда», «я не знаю», «дай мне» и т.д. Поначалу изучающие язык общаются как раз при помощи этих отдельных конструкций, комбинируя их между собой.

Язык начинает восприниматься во время его использования

Так что, новый язык надо просто выучить? Маре Китсник с этим не согласна. Она вспоминает, как в 1980-е годы учебники английского языка составлялись из текстов, в которых встречались наиболее употребляемые фразы. Ученики должны были заучивать эти тексты наизусть. Выяснилось, что, к сожалению, эти заранее подготовленные фразы не очень-то и запоминались. Сейчас наилучшим методом изучения языка считается максимальное частое аудирование и практикование изучаемого языка. Чем чаще ученики будут слышать реально используемый язык, тем чаще они будут слышать столь необходимые для общения лингвистические конструкции. На их базе у учеников будут возникать также подсознательные модели этих конструкций. Это и есть т.н. восприятие языка, когда люди просто начинают чувствовать, что именно так надо сказать или написать.

В классах языкового погружения русские ребята слышат эстонский язык очень часто, поскольку изучают на нем в том числе и другие предметы. Уже ко второму полугодию первоклашки свободно говорят и пишут по-эстонски, не зазубривая при этом никаких языковых конструкций. Также в последнее время набирает обороты идея двухстороннего языкового погружения, когда эстонские и русские ребята обучаются вместе, разговаривая на одном уроке по-эстонски, а на другом – по-русски. Таким образом, русскоязычные дети не должны разговаривать на эстонском языке только друг с другом.

Штудирование грамматики в отрыве от контекста неэффективно

Бессмысленность зазубривания грамматических правил Маре Китсник иллюстрирует ярким примером из своей педагогической практики. Однажды она давала частные уроки одному ученику, и первой темой было «повелительное наклонение»: перед предстоящей контрольной работой. Задания были традиционными – в пробелы в предложениях надо было вписать различные формы повелительного наклонения: приди, придите, не приходи, не приходите и т.д.

Несмотря на то, что сама Маре Китсник никогда подобным образом не преподавала, тем не менее, в тот раз она помогла ученику выполнить домашнее задание. Она сказала ему, что в дальнейшем они будут учиться по-другому, но случилось так, что перед очередным уроком Маре заболела, оповестив об этом своего ученика. Тут же получила ответ: «Здравствуйте. Контрольная работа была пять. Выздоравливать!». Несмотря на пятёрку за контрольную работу, в реальной ситуации ученик не смог написать правильную форму повелительного наклонения «выздоравливайте».

«Для ученика штудировать грамматику в отрыве от контекста – это все равно, что учиться плавать на суше, – уверена Маре Китсник. – Ему это не поможет, скорее, украдет у него время».

Условное наклонение как демонстрация вежливости

Так какие же лингвистические конструкции ученики в первую очередь выделяют для себя? Маре Китсник отмечает, что одной из четких языковых конструкций, отделяющих уровень В1 от уровня В2, является использование условного наклонения. В учебниках эстонского языка изучение условного наклонения, как правило, означает склонение всех глагольных форм: я бы хотел, ты бы хотел, он бы хотел, мы бы хотели и т.д. Считается, что таким образом ученик уясняет систему, без которой языком пользоваться невозможно.

Тем не менее, анализ экзаменационных работ показал, что из целостной системы учащиеся вычленяют лишь отдельные куски. Например, владеющие языком на уровне В1 в основном используют в условном наклонении лишь форму первого лица глагола «хотеть» – «я бы хотел». Достигшие уровня В2 также чаще всего используют форму первого лица единственного числа, но не ограничиваются одной только ею. Обилия всевозможных грамматических форм в этих работах не наблюдается. Впрочем, всех их не используют даже носители языка!

Однако с какой целью изучающие эстонский язык пользуются условным наклонением? Выяснилось, что чаще всего они делают это для выражения своего вежливого отношения к чему-либо или кому-либо. Например, «Я бы хотел спросить, будет ли…?» или «Я бы хотел оформить страховку именно в вашей фирме». В данном случае условное наклонение смягчает просьбу и оставляет за отвечающим право при желании не выполнять её.

Имея в виду результаты исследования, Китсник вспоминает, как один ее русский коллега, работавший вместе с ней в эстонском коллективе, уже говорил ей когда-то раньше, что эстонцы используют формы условного наклонения для придания просьбе оттенка вежливости гораздо чаще, чем русские. В то же время он добавил, что в его бытность в школе ему не объяснили, что условное наклонение используется для придания просьбе оттенка вежливости. С тех времен у него остались в памяти предложения наподобие этого: «Если бы у меня был карандаш, я бы нарисовал картинку».

Не ошибка, а неточность

К своему удивлению, Маре Китсник заметила, что на более высоком уровне владения языком (В2) ученики делают больше ошибок, чем на более низком (В1). Точно к такому же выводу пришли исследователи из Университета Йювяскюля, которые в немалой степени вдохновили Маре на написание докторской диссертации. Однако как такое может быть?

На самом деле, всё объясняется просто – на начальном этапе усвоения языковых конструкций их фрагменты используются почти в неизменном виде. На более же высоком уровне ученики создают конструкции самостоятельно и гораздо смелее комбинируются между собой. Если ученик пишет, например, „võtid“ (вместо правильного варианта „võtmed“ред.), то это потому, что он уже знает о том, что множественное число от слов „tool“ и „maja“ будет „toolid“ и „majad“, а вариант „võtid“ свидетельствует о его переходе на новый уровень. Это великолепно, когда человек начинает экспериментировать с языком, говорит Китсник.

В нашей традиционной методике преподавания языков основной акцент делался все-таки на выявлении и искоренении ошибок. Для многих учеников подобный подход оборачивался получением плохих оценок и появлением желания держать язык за зубами, поскольку молчащие не ошибаются. Боящиеся ошибиться ученики не жонглируют языковыми конструкциями, предпочитая применять только устоявшиеся выражения, т.е. оставаться на безопасном начальном уровне.

Маре Китсник считает неправильным слишком рьяное исправление языковых ошибок. Следует учитывать, что большая часть ошибок носит временный характер и избавиться от них быстрее всего можно, прислушиваясь к чьей-то естественной речи и смело общаясь на изучаемом языке. Китсник даже считает, что следует напрочь отказаться от слова «ошибка». Например, в своей диссертации вместо слова «ошибка» она использует слово «неточность». Неточные языковые конструкции пока ещё недостаточно стабилизировались и не закрепились в лингвистической системе ученика.

Китсник добавляет, что сейчас европейские лингвисты используют для измерения уровня владения языком триаду CAF, в которой С означает уровень сложности языка (complexity), A его грамотность (accuracy) и F – его плавность (fluency). Аббревиатура CAF наглядно показывает, как увеличению степени сложности языка сопутствует рост количества временных неточностей.

Какие выводы на основании вышеизложенного должен сделать учитель?

Иностранный язык не имеет смысла преподавать так, чтобы работы учеников были красными от исправлений. Учителю следует знать, каким является типичное употребление языка на разных уровнях владения им (А1-С2). Если он знает, что те или иные этапы совершения ошибок неизбежны, то он меньше нервничает по этому поводу и просто продолжает обучение.

Маре Китсник поясняет: «Если все время исправлять неточности ученика, он не сумеет их прочувствовать. Важно именно восприятие, поскольку мы не успеваем анализировать качество своего языка во время разговора. Если ученик скажет на моем уроке «я буду сказать», я не брошусь сразу же уточнять, что «буду» сочетается с глаголом несовершенного вида «говорить». Пускай он закончит свою мысль. Ученик что-то сказал и теперь хочет узнать, поняли ли его другие – это важнее всего. Иногда я сама перефразирую его высказывание: «А-а-а, ты хочешь сказать, что…» Иногда я даже этого не делаю. Как правило, исправление неточностей уместно лишь тогда, когда именно в данный момент идет обкатка определенной языковой конструкции».

К сожалению, для учителей эстонского языка пока еще не установлены научно обоснованные критерии (степень сложности, грамотность/безграмотность) соответствия типичного использования языка категориям A1, А2, В1, В2, С1 и С2. Например, соответствующую информацию относительно английского языка можно найти по тэгу „English Profile“. Маре Китсник надеется, что ее докторская диссертация, посвященная теме повышения грамотности и степени сложности лингвистических конструкций на уровнях В1 и В2 подвигнет ее коллег по цеху на составление описаний соответствующих категорий.

Первая половина заголовка докторской диссертации Маре Китсник звучит как «Всему свое время». Смысл в том, что развитие языка происходит естественным образом и это естественное поступательное движение вперёд невозможно форсировать искусственным образом, начав с изучения грамматики.

Как вы сами преподаете эстонский язык?

Китсник признается, что интуитивно исходила именно из тех самых принципов, которые нашли свое подтверждение в ходе написания диссертации. На ее уроках ученики активно общаются как с учителем, так и друг с другом. Благодаря долгосрочному опыту преподавания она знает, когда и какие конструкции становятся посильными для учеников. Таким образом, изучение грамматики на её уроках происходит в скрытой форме всегда, но ученики этого не осознают. Им кажется, что учиться легко, поскольку всё ведь по силам. Еще Маре считает очень важным создание и поддержание на своих уроках атмосферы радости от изучения языка.

Маре Китсник уточняет: «Мне нравятся импровизационные форматы, поскольку они имитируют реальную жизнь, когда никто и никогда не знает заранее, что другие ему скажут. Роли для участников диалогов тоже распределяются на месте – члены группы придумывают их сами. Так, например, мои ученики побывали в роли отца и сына в зоопарке, фигуриста/фигуристки и тренера, пластического хирурга и разочаровавшегося в нем пациента. Форматов импровизационных диалогов много – один замечательнее другого. Один из моих самых любимых, к примеру, называется «Алфавит», когда на доске пишутся все буквы алфавита и при составлении диалога каждая реплика должна начинаться с очередной буквы.

При договоренности начать диалог с буквы И вошедший в роль продавца мороженого спрашивает у ребенка: «И ты тоже хочешь мороженое?». Ответ ребенка должен начаться с буквы К и он говорит, например: «Конечно, три штуки». Продавец должен продолжить диалог фразой, начинающейся с буквы Л: «Лимонное, шоколадное или ванильное?». Таким образом, в диалоге возникают неожиданные повороты и ученики следят за ним с таким интересом, что иногда забывают, что разговаривают-то они на эстонском.

Однажды такой диалог произошел между стюардессой и пассажиром. Пассажир спросил, почему не дают курицу. Стюардесса ответила, что курица закончилась. Ведущий игры сказал «измени!», после чего стюардесса должна была изменить свою последнюю реплику. И та ответила, что куры боятся летать, поэтому авиакомпания курятину больше не предлагает. После этого диалог продолжился в том же ключе неожиданных поворотов.

В отличие от выученных наизусть диалогов из учебников, которые из-за своей предсказуемости иногда очень даже скучные, за диалогами-импровизациями следят с большим интересом. Очень часто другие ученики начинают подсказывать участникам диалога реплики. У одной такой подсказчицы стюардесса спросила: «А вы-то кто?». Та ответила, что является телохранителем пассажира и таким образом вовлекла в диалог третьего участника. Постоянная вовлеченность в работу означает, что своими мозгами шевелят все, незаметно для себя продвигаясь в изучении языка далеко вперед.

Очень полезным является и то, что в импровизационных диалогах используется не стерильный язык из учебника, а самый что ни на есть живой, использующийся в реальной жизни. Например, при изучении темы «Подарки» ученики узнают из учебника, что вариантами ответа являются такие фразы как «Благодарю вас», «Спасибо», «Большое спасибо». На импровизационном же уроке ученики, получая подарки, отвечают: «Круто!», «Зашибись!», «Откуда взял?», «Обалдеть!», «Невероятно!», «Боже мой, красотища-то какая!». Другими словами, они используют выражения из реально существующего языка.

Сейчас Маре Китсник ведет в тренинговом агентстве „GAME club“ курс обучающих языковых игр под названием «ЮХАН», который она разработала совместно с креативным директором агентства Алексеем Разиным.

Преподавая русскоязычным школьникам эстонский язык, Маре Китсник всегда считала важным, чтобы его изучение было связано с реальными интересами и потребностями учеников. Так, например, она предложила учащимся начать вести блог. Единственным условием было, чтобы посты были еженедельными, а темы, на которые высказывается ученик, вызывали у него неподдельный интерес. В своем эстоноязычном блоге ученики писали о том, как они занимаются конным спортом, почему хотят сделать татуировку, какой микс рэп-хита им понравился, как они пробовали начать свой бизнес и еще о многом другом. При этом Маре комментировала их посты как рядовой читатель, задавая вопросы и реагируя на реплики, но не исправляя ошибки.

Маре Китсник вспоминает: «Приятнее всего было услышать от одной девушки, что ведение блога, наверно, самое замечательное задание, которое она когда-либо выполняла в школе. Читая блоги учеников, я и сама многому научилась. Например, я открыла для себя исполнителя мелодичных рэп-хитов Басту, подсев на его песни на некоторое время. Подытоживая, могу сказать, что несмотря на неисправление языковых ошибок (а может, именно благодаря этому), ведение блога позволило ученикам значительно улучшить свой эстонский язык».

Почему изучение эстонского языка должно быть веселым?

В качестве ответа Маре приводит высказывания своих учеников, участвовавших в диалогах-импровизациях: «Теперь я не боюсь говорить. Я больше не боюсь, что скажу что-нибудь неправильно. Теперь я лучше понимаю, о чем вокруг меня говорят. Теперь у меня гораздо более широкий активный словарный запас, причем это реально используемые в жизни слова. Даже если мне будет не подыскать правильного слова, я выкручусь как-то по-другому».

Один из учеников Маре Китсник рассказал ей, как ему было нужно купить средство от моли, но продавец-эстонец не понял этого слова. Тогда он без какого-либо стеснения попытался изобразить моль с помощью пантомимы, поскольку средствами пантомимы приходилось пользоваться на уроках эстонского языка. Недопонимание скорее усугублялось. Тогда он скомбинировал жесты со знакомыми ему словами и выпалил: «Ест одежду». Продавец сразу понял, что клиенту было нужно!

Маре Китсник расстается с журналистом Райво Юураком на деидеологизированной ноте: «Самое прекрасное, когда ученики признаются в том, что стали замечать эстонский язык повсюду вокруг себя и что у них пробудился неимоверный азарт к веселому его изучению и применению на практике. Это и должно быть целью любого обучения – дарить людям ощущение свободы, радости и бесстрашия. Тогда им будет по плечу абсолютно всё!»

Комментарии (1)
Copy

Ключевые слова

Наверх