Эльмар Вахер в день столетия полиции: мы сейчас погружаемся в кризисные времена

Глава Департамента полиции Эльмар Вахер. Фото: Mihkel Maripuu

Расцветшее пышным цветом домашнее насилие, становящаяся все более повседневной киберпреступность и активная подготовка к волне преступности, связанной с миграцией - это те проблемы, которые ожидают отмечающую сегодня столетний юбилей полицию. И все это в ситуации, когда в течение ближайших пяти лет каждый четвертый полицейский может получить право на досрочный заслуженный отдых и уйти из полиции, пишет Postimees.

«Если есть выбор, читать лекции в вузе или ловить убийц, я выберу второй вариант», - говорит генеральный директор Департамента полиции и погранохраны Эльмар Вахер (43).

- Наше интервью выходит в день столетия нашей полиции. Что вас как руководителя организации беспокоит сейчас больше всего?

- Год назад мы с командой думали, что мы можем подарить на столетие Эстонии? Наш подарок – то, что каждый из нас без остатка выкладывается для того, чтобы жители Эстонии чувствовали себя в безопасности. Мы боремся и с насилием в близких отношениях, чтобы его было как можно меньше: если мы сейчас не поможем детям из таких семей, лет через 15-20 они окажутся в арестном доме. Мы этим очень много занимаемся, но я знаю, что можем еще больше.

Когда политики спрашивают у меня о бюджете полиции, я могу точно сказать, в чем еще нуждается Департамент полиции и погранохраны в следующие лет пять. Но если мы говорим о более отдаленном будущем, то все необходимые деньги нужно направить на детей – в образование, в опорные услуги, в кружки. Тогда через 20 лет Эстония будет более безопасной.

В год полиция расследует около 3000 случаев насилия в близких отношениях, но по этому поводу поступает 15 000 сообщений. Согласно результатам исследований, в полицию не сообщают примерно о 60 процентов случаев. По этим показателям выходит, что каждый день дома страдает около ста человек. Почему эстонский мужчина бьет жену и детей? Эстонский мужчина вырос в среде, где насилие являлось обычным поведением. Тот, кто ударил один раз, ударит и во второй. Советское мышление сопровождает нас.

Во-вторых, эстонцы – чемпионы мира по пьянству. Если посмотреть на случаи насилия в близких отношениях, то более половины из них связаны с алкоголем.

Третьим я бы назвал то, что мы не бережем потерпевших. Мы недостаточно заботимся о них. Государство не должно снова подвергать потерпевших опасности, создавая ситуацию, при которой они должны все описывать снова и снова переживать случившееся.

В следующем году мы примем на вооружение камеры, которые прикрепляются к форменной одежде. Это защитит и убережет потерпевшего, особенно в случае насилия в близких отношениях: вся обстановка на месте происшествия, которую видит отреагировавший на вызов полицейский, будет записываться на видео и мы сможем использовать эти записи в качестве доказательства.

- Видите ли вы, что система ценностей меняется?

- Я вижу положительные тенденции. Полиция знает больше, чем когда-либо раньше. Десять лет назад я не мог бы говорить обо всем этом, поскольку мы не знали о масштабах проблемы.

После раскрытия убийства Варвары в Нарве (девятилетняя Варвара пропала в приграничном городе и позже, в марте 2012 года, ее нашли мертвой. В апреле 2016 года полиция сообщила, что два года назад убийца покончил с собой – ред.), мы заметили, что местные жители начали больше доверять полиции. Результатом стало то, что количество преступлений, связанных с домашним насилием, увеличилось. В действительности же увеличилось оповещение. Жители Нарвы нашли в себе смелость сообщать.

Я предполагаю, что полиция  лучше представляет себе картину того, что в действительности происходит в наших семьях и в нашем обществе. Как сильно мы ощущаем, что общество находится в стрессе, которое выражается в избиениях, пьянках? Часть культуры эстонцев – много работать. Желание быть успешным настолько велико, что для того, чтобы заниматься личными делами остается очень мало времени. Так и в полиции.

Пару недель назад в восемь часов вечера я стоял во дворе дома полиции. Знал, что сейчас не слишком много срочных дел, требующих немедленного расследования. Мне было приятно, что окнах кабинетов не горел свет. Я понимал, что люди дома, с семьями.

- А как много окон остается темными из-за того, что из полиции уходит больше людей, чем приходит туда работать?

- Да, уходят больше, чем приходят. Это выбор, который нужно признать. Все изменения последних лет были сделаны с целью выделить как можно больше средств на тех полицейских, которые работают на улицах и постоянно помогают людям. 2019 год станет для нас поворотным. Ни я, ни мои коллеги не помним, чтобы у нас прежде повышались зарплаты на десять процентов.

Это касается и оценок людей. Одна из главных претензий к полиции заключается в том, что нас не видно. Недавно газета Sakala задала в заголовке риторический вопрос: когда вы в последний раз видели полицейских? Первая половина года принесла рекордное количество трагических аварий. Первым делом вновь было сказано, что полиции не видно на трассах. Грустно слышать, что культуру дорожного движения должна выстраивать полиция.

Начало лето было трагическим в этой сфере. Чтобы быстро оказать влияние, в августе мы увеличили надзор за дорожным движением за счет других работ на 40 процентов. Во второй половине августа количество ДТП начало сокращаться, и на данный момент нам удалось вернуть ситуацию под контроль.

Весьма часто мы говорим о том, видим ли мы полицию. Считаем погибших и аварии. Мы должны учитывать, что количество автомобилей за последние пять лет в Эстонии увеличилось на 100 000 единиц. Плотность движения на шоссе выросла на 20 процентов. Одним словом, количество пройденных километров значительно увеличилось. У людей есть деньги, чтобы покупать машины и топливо.

Меня как генерального директора заставляет задуматься то количество задач, которые полиция, исходя из закона, должна выполнять. Если ты улетаешь из Таллиннского аэропорта, тебя досматривает G4S на предмет обнаружения оружия и взрывчатки. А если в Кадриорге столкнулись машины, – то есть, речь идет о мелкой аварии – на место должна приехать полиция. Абсурдно!

- Какой должна быть полиция? Часть людей думает, что полицейские злые и только и делают, что выписывают штрафы. Сама полиция хочет быть дружелюбной и направлять людей вести себя правильно.

- Недавно было проведено исследование на предмет использования мобильного телефона за рулем. Более 70 процентов людей сказали, что не только говорят по мобильному за рулем, но и читают сообщения. Опаснее всего не то, что ты держишь телефон у уха, а то, какие манипуляции ты с ним производишь.

Те же люди сказали, что полиция должна больше штрафовать. Они ждут, что полиция начнет их штрафовать. Полиция, прежде всего, должна быть дружелюбной. А не в панике искать, где бы замерить превышение скорости.

Когда пару недель назад выпал первый снег, мы завершили работу в кабинетах и вышли на улицу. Своим пребыванием там мы начали успокаивать движение. Говорили с людьми: ты, конечно, можешь ехать на летней резине, но, пожалуйста, не делай этого, потому что ты опасен для себя и окружающих. Люди поняли. Это показывает, что мы не должны только штрафовать.

Мы в итоге дошли до того, что зарплаты кабинетных дознавателей и людей, работающих на улицах, сравнялись. Дело в образе мышления: как частному лицу тебе никогда не захочется пойти к полицейскому в кабинет. Если с тобой что-то произошло, полиция приедет к тебе и сразу поможет. Тебе не нужно, чтобы полицейский приехал к тебе домой, зафиксировал происшествие и на следующий день вызвал к себе. Все это заняло у нас много времени.

- В течение следующих пяти лет почти 1000 полицейских достигнут пенсионного возраста. Из Академии МВД не придет достаточного количества человек, кроме того, люди будут и увольняться. Каковы перспективы?

- Мы погружаемся в кризис. Сейчас в Департаменте полиции и погранохраны 3800 сотрудников полиции, из них у 900 появится возможность уйти на спецпенсию. Это –  50-летние люди, совсем молодые, сильные физически, но в то же время опытные.

- Их выбор прост: если они уйдут, они будут получать спецпенсию и найдут какую-то работу на стороне. Если останутся в полиции, то пенсии получать не будут. Уход из полиции – это слишком соблазнительная возможность?

- Именно. Причем, спецпенсия значительно больше обычной – в среднем выше 800 евро в месяц. Но в 50 лет ты же не сядешь дома...

Каковы решения? После повышения зарплат в будущем году мы окажемся в ситуации, при которой заканчивающий Академию МВД полицейский будет приходить к нам, и его брутто-зарплата будет как минимум 1400 евро. В Таллинне и в Нарве прибавляются так называемые региональные доплаты, соответственно 200 или 300 евро. Так может возникнуть мотивация выполнять эту интересную работу.

Могла бы появиться возможность, чтобы люди пенсионного возраста оформляли  пенсию, но оставались в полиции. Спецпенсию же все равно дадут, эти расходы так или иначе у государства возникнут. Очень много выходящих на пенсию людей отправляются в другие государственные учреждения, например, в Налогово-таможенный департамент, местное самоуправление. Это могла бы быть возможность, которую государство могло бы применить. Бюджет есть, но сейчас неизвестно, что будет дальше.

- Я предполагаю, что количество работников в любом случае в полиции сократится. Насколько велико пространство для сокращения?

- Работников настолько мало, что этого пространства у нас больше нет. Мы бы сразу взяли на работу 150 человек. Если нам придется снова искать возможности для сокращения, то придется меньше делать часть нашей работы. Придется отказываться от той работы, где нет угрозы для жизни людей. Например, очереди за паспортами могут увеличиться.

Другое дело – профилактика. Если мне придется выбирать, провести лекцию в школе или ловить убийц, я должен буду выбрать второй вариант.

- Но неизбежно станет меньше и тех, кто измеряет скорость и ищет украденные велосипеды.

- Да, абсолютно так. Также, сможем ли мы изучать преступные сообщества?

После убийства Николая Таранкова (Таранкова убили в сентябре 2016 года. Его убийцу – Юрия Воробья – приговорили к десяти годам лишения свободы – ред.), мы оказались в ситуации, когда в преступном мире Эстонии не осталось лидера. Мы знаем, кто претендует на это место – два человека. В случае одного ситуация такова, что если он получит власть, то может начаться насилие. Мы должны это предотвратить.

Или скажем, мы не сохраним возможность использовать вертолеты или вести спасение на водах. Можем также пересмотреть службу региональных констеблей.

- Вернемся к слабой стороне – к защите. Одной из тем последнего время были так называемые rape drug  (напитки для изнасилования – ред.) – GHB. Из обнародованных историй складывается ощущение, что подливаемые тайком в ночных клубах колпачки очень распространены. Эти люди смотрят на полицию, а она отвечает, что ничего такого не наблюдает.

- Сейчас в принципе нет угрозы, что одни люди будут травить других в общественных местах. Полиции была предоставлена возможность скрытно проверить все эти факты. Но мы не исключаем, что вообще такое может произойти. У нас было несколько расследований, были подозрения, но никто задержан не был.

- То есть это миф, что в ночных клубах существует опасность быть отравленным?

- Мы много беседовали с теми, кто рассказывает такие истории. И выяснили, что это истории двух-трехлетней давности. Когда начали их проверять, не нашли ни одного случая, когда человека изнасиловали бы на вечеринке в результате того, что кто-то тайком что-то подмешал ему в напиток.

Я как генеральный директор могу исходить только из фактов, и заверяю, что мы это серьезно расследовали и продолжаем расследовать.

- То есть эти люди врут?

- Очень часто выясняется, что люди думают, что это был колпачок. А в действительности речь идет об экстази или алкоголе, который взывал сонливость и потерю памяти. Я не говорю, что такого вообще не было, я уверен, что есть люди, которые хотели бы этим заняться, но ни одного дела, которое можно было бы направить  в суд, у нас нет.

В интересах установления истины нам крайне важно, чтобы у потерпевшего, обратившегося в полицию или в ЭМО, тут же взяли анализ, чтобы понять, о каком веществе идет речь. GHB очень быстро исчезает из организма. Уже через несколько часов отравление, конечно, можно будет определить, но нельзя будет понять, о каком именно веществе идет речь. Анализ нужен для установления истины и для того, чтобы стать хорошим партнером для потерпевшего, чтобы он нам верил.

И эксперимент Postimees показал, что был получен стакан, в котором когда-то находился GHB. Экспертиза судебных экспертов показала, что доза была настолько мала, что, скорее всего, стакан просто плохо помыли.

- Вторая связанная с молодым поколением тема, на которую есть конфликт с полицией, это – конопля. Полиция Эстонии очень воинственно настроена ко всему, что касается конопли. Среди молодежи культура конопли является все более повседневной и нормальной. Даже в Литве легализовали медицинскую коноплю. Не перебарщивает ли полиция?

- Мы видим эту лестницу вниз. Возникновение зависимости намного больше, чем при приеме алкоголя. Мы видим, как быстро употребляющий коноплю оказывается на игле.

- Насколько велика эта связь?

- В Эстонии 8000 колющихся наркоманов. Большая часть из них начинала с других веществ, никто не начинает с иглы. Примеров, когда после конопли очень быстро начинают колоться и в итоге воровать, очень много.

- Если мы сравним нас со странами Западной Европы и Северной Америки, где конопля становится все более повседневной и допустимой, то насколько сильно от них отличается общество Эстонии?

- Полиция Канады не очень этому рада. И не в моей компетенции оценивать общество и степень вероятности зависимости у нас. Если посмотреть на эстонцев, которые пьют больше всех в мире, то, может быть, мы являемся и самыми большими потребителями конопли. Это у нас в крови - переходить границы.

- Преступность меняется. Обычных имущественных преступлений становится все меньше. В то же время, количество ИТ- и киберпреступлений каждый год увеличивается в два раза. Каких тенденций ожидает полиция?

- Кражи переезжают в интернет, где ущерб от одного единичного преступления очень мал, поскольку в процессе сотни и тысячи случаев мошенничества можно получить больший навар. Нет смысла расследовать одно преступление на 10 евро: нам нужно добраться до человека, который совершает их масштабно.

Умение работать с компьютером стало неразрывной частью работы полиции, это такой же рабочий инструмент, как сапоги у патрульного полицейского. Мы лучше не купим оружие и вложим больше в киберзнания, поскольку сейчас не проигрываем битвы в перестрелках.

У нас, к счастью, сейчас есть немного времени на учебу, но мы должны быть готовы к сопряженной с миграционным кризисом возможной волне преступности. Руководитель немецкой федеральной полиции говорит о 1,6 миллиона нелегалов в Германии, о которых полиция ничего не знает. Руководитель финской полиции безопасности говорил, что у них 300 человек, ударившихся в радикализм, которых невозможно отследить.

Сейчас с точки зрения миграции мы по-прежнему остается транзитной страной, но в какой-то момент начнет тихо создаваться община, в случае которой нам нужно будет думать, как с ней справляться.

- В понедельник в Таллиннской телебашне пройдет мероприятие «Полиция 100». С каким посылом вы предстанете перед коллегами?

- Я никогда не был излишне одобрительным. Наша команда очень старается, и это заслуживает признания, но есть много такого, что мы могли бы делать еще лучше. Мы очень хорошо умеем патрулировать улицы, этому мы учились десятилетиями, но нм нужно все больше проводить патрулирование - в хорошем смысле - в социальных сетях. Не нужно ждать заявлений, находясь в социальных сетях, мы можем сами добраться до потерпевшего. И до человека, который чувствует себя настолько загнанным в угол, что не может обратиться со своими проблемами в полицию.