Судья Харьюского уездного суда Мерле Партс упрекает официальные ведомства в том, что они халатно занимались расследованием убийства. “Я никогда раньше не видела, чтобы к чьей-то смерти относились так головотяпски”, - цитирует ее Postimees.
В прошлом году кто-то нанес Валерию жестокий смертельный удар ножом в горло.
Скорая помощь не заметила ножевого ранения; полиция не побывала на месте даже после сообщения об убийстве; семейный врач назвал причину смерти наобум; работа прокурора не задалась и убийца остался на свободе. Сага, оказавшаяся весной в поле зрения прессы, завершилась лишь 13 ноября, когда Госсуд не принял в производство жалобу прокурора и обвинявшаяся в убийстве Светлана была окончательно оправдана.
“Все вели себя неправильно, - качает она головой. – Куда мы придем, если просто будем засовывать убитого в печь?”
Вероятно, близкие потерпевшего теперь никогда не узнают, что произошло на самом деле.
Не совсем обычно, что судья впоследствии комментирует судебный процесс, но рассматривавшая этот случай Партс откровенно заявляет, что такой халатности она давно не видела. За ее 25-летний стаж для нее это первый оправдательный приговор по делу об убийстве.
“Все вели себя неправильно, - качает она головой. – Куда мы придем, если просто будем засовывать убитого в печь?”
22 октября 2017 года в 16.40 в центр тревоги поступил звонок от женщины, которая, очевидно, была пьяна. Предположительно из-за этого сотрудник центра отнесся к звонившей с недоверием.
“У нас произошло убийство”.
“В каком смысле убийство?”
"В 120-й. Там убили мужчину”.
Центр тревоги посмотрел по базе данных, что скорая побывала в квартире днем ранее и увезла оттуда труп без особого шума. Скорая не заметила, чтобы возле трупа было что-то необычное и не стала вызывать полицию.
“Чего вы сейчас хотите?” – спросил на это работник центра тревоги.
“Чтобы вы приехали и задержали тех, кто сидит там в квартире”.
“Ну, идите тогда в отделение и напишите заявление”.
Партс недоумевает. «Человека убили. Жилец того же дома звонит в центр тревоги и просит: приезжайте, пожалуйста, у нас кого-то убили. Она в течение разговора произносит это еще несколько раз. Полиция выехала на место? Не выехала!»
После судебного процесса судья потребовала у полиции пояснений, почему на случившееся не отреагировали сразу. Ни в первый раз, когда скорая обнаружила мертвого, ни тогда, когда из того же дома поступил странный телефонный звонок.
Партс получила от полиции ответ, но констатирует, что он ее никак не удовлетворил.
Префект Пыхьяской префектуры Кристьян Яани пояснил, что полиция все сделала правильно: несколько дней спустя звонки, поступившие в центр тревоги, были прослушаны еще раз, и все обстоятельства в тот момент указывали на то, что на обнаруженном в квартире трупе не было следов насилия.
“Полиция доверяет информации, полученной от медиков. Немыслимо, чтобы полиция стала физически перепроверять каждый зафиксированный скорой помощью случай смерти”, - написал полковник полиции.
“Если полиция считает, что может не приезжать, когда кто-то сообщает об убийстве, то, по-моему, это ненормально. Лучше перебдеть, чем недобдеть”, - возражает Партс.
Через трое суток после смерти труп Валерия поступил на стол служащего похоронного бюро Андрея, который должен был подготовить его к похоронам. Было 9.30 утра. Через час должны были прийти близкие Валерия, чтобы бросить на усопшего последний взгляд перед кремацией.
Андрей начал обмывать усопшего и вскоре дошел со своими процедурами до его шеи. На ней он обнаружил странную и глубокую рану.
Андрей должен был придать покойному пристойный вид и надеть на него подходящую одежду. Работник открыл мешок с трупом, и оттуда неожиданно вытекло много крови, само тело тоже было все в крови. Хотя картина была ужасна, работник поначалу ничего не заподозрил.
“Покойники часто бывают в крови или кале. Это обычное дело, потому мертвый – это мертвый», - поясняет он.
Андрей начал обмывать усопшего и вскоре дошел со своими процедурами до его шеи. На ней он обнаружил странную и глубокую рану. Поскольку ранее Андрей работал в судебной экспертизе, он понял, что жертва могла быть заколота ножом.
Когда близкие пришли проводить покойного в последний путь, бюро сообщило им, что Валерий вероятно был убит.
“Я спросила у работника, был ли это первый раз, когда убитый попадал в морг. Он ответил, что нет. Следовательно, нечто подобное происходило и ранее. Это неприемлемо!” – считает Партс.
“Примерно раз в год действительно приходится вызывать на место судебных врачей”, - говорит директор похоронного бюро Тоомас Даум.
Они втроем возились возле лежавшего на полу тела, но не заметили ножевого ранения на горле.
До открытия, сделанного работником похоронного бюро, близкие считали, что Валерий умер от заболевания печени. Выясняется, что семейный врач, по сути, установил причину смерти наобум, по старому диагнозу. Сам врач трупа не видел. Побывавшая на месте бригада скорой помощи не отметила причину смерти на карте скорой. Они втроем возились возле лежавшего на полу тела, но не заметили ножевого ранения на горле.
Окружной прокурор Диана Хелила поясняет, что положение головы покойного при его обнаружении было таким, что рана не была видна, и ее закрывали складки на шее. Бригада скорой посчитала, что лужа крови на полу возникла в результате падения покойного на пол, и кровь вытекла из носа. Снова кровь потекла из раны лишь при транспортировке покойного, поэтому мешок с трупом был ею полон.
“Когда умирает молодой мужчина, сорока с чем-то лет, причина смерти которого неизвестна, труп необходимо вскрыть и установить причину. А что было сделано? На карте скорой помощи написали, что причина смерти неизвестна, семейный врач выписал справку и труп отправили на кремацию”, - рассказывает судья.
Когда полиция прибыла на место убийства через четыре дня после смерти жертвы, пятно крови на полу было замыто и жизнь в квартире шла своим чередом.
Речь шла о социальном доме, где у многих двери раскрыты настежь: люди заходили друг к другу выпить. Все знали всех, и новость о смерти Валерия быстро разлетелась. На месте убийства к тому времени побывали и некоторые жильцы.
Расследовать что-то к тому моменту уже было сложно, но полиция и прокуратура нашли три ключевые улики: следы крови в квартире; нож, которым вероятно было совершено преступление; и рубашку сожительницы покойного Светланы в мелких потеках крови.
В шкафах были найдены запачканные кровью тряпки и одежда, которая, по мнению прокурора, была там спрятана. Прокурор предъявил обвинение сожительнице Валерия.
Со следов крови на рубашке обвиняемой даже не был сделан анализ ДНК. Когда дело дошло до суда, не была установлена даже дата смерти.
Большинство основных свидетелей были пьянчугами из того же дома, которые не помнят ничего существенного и дали в суде всьма противоречивые показания. Прокурор считает это роковым для следствия. “Они все время меняли свои показания. В суде они говорили совсем не то, что следователям. На базе этого обвинение было очень трудно доказать в суде”, - говорит она.
Помимо скорой помощи, семейного врача и полиции, судья раскритиковала и прокурора. “Меня поражает уровень предварительного следствия. Утверждения обвиняемой вообще не были проверены. Со следов крови на рубашке обвиняемой даже не был сделан анализ ДНК, - перечисляет Партс. – Когда дело дошло до суда, не была установлена даже дата смерти. Если происходит такой серьезный случай, как убийство человека, это то, с чего следует начинать. Это можно было сделать, по сути, допросив одного свидетеля”.
По словам окружного прокурора Хелила, обвиняемая утверждала, что из-за опьянения ничего не помнит о случившемся, поэтому ее слова в любом случае было невозможно проверить.
“Всегда же можно сказать, что можно было сделать анализ ДНК, но я убеждена, что доказательств было достаточно”, - говорит она.
Хелила не отступилась и использовала все возможности, чтобы оспорить оправдательный приговор. “Если бы я не была уверена в своем обвинении, я бы не стала оспаривать”, - поясняет она. Прокурор также попыталась в одной из жалоб обвинить судью Партс в излишнем вмешательстве в процесс, но безуспешно.
Партс утверждает, что для того, чтобы посадить убийцу в тюрьму, необходимы более веские доказательства: нельзя исключить, что Светлана убила Валерия, но нельзя и с уверенностью это утверждать. Одного человека за один проступок дважды не судят, то есть Светлане больше нечего опасаться обвинения в убийстве.
Судья надеется, что в халатном определении причины смерти и последовавшем расследовании не сыграло свою роль то, что фигуранты дела были, по сути, отверженными.
“Каждый человек заслуживает того, чтобы к его смерти относились со всей серьезностью и было сделано все, чтобы установить истину. К сожалению, здесь этого не было сделано”.
Департамент здоровья подтвердил, что по факту случившегося начал две государственные надзорные проверки. До окончания следствия департамент не пожелал комментировать случай. Предположительно одна проверка касается поведения семейного врача, вторая – скорой помощи.
Во многом из-за этого случая Таллиннская скорая помощь начала проводить курсы судебной медицины для своих работников.
“Вероятно мы продолжим преподавание этого предмета, пока он не появится в программах учебных заведений”, - говорит главврач Таллиннской скорой помощи Рауль Адлас, который признается, что роль скорой при обнаружении преступлений не слишком хорошо урегулирована. Полиция предполагает, что скорая сама сможет обнаружить преступление, а после этого вызвать полицию на помощь, но, по словам Адласа, у работников скорой не хватает для этого компетенции.
Прокурор советует городу установить в коридорах социальных домов камеры: это очень помогло бы следствию и можно было бы проследить, кто в какой момент находился в квартире. Прокуратура до сих пор считает, что доказательств для обвинительного приговора было достаточно.
Полиция и центр тревоги в своей работе недостатков не обнаружили.