Государство позволит компьютеру определять наших сожителей и членов семей

Население Эстонии. Фото: Postimees

Не так давно, в 2011 году при переписи народонаселения и жилых помещений мы установили мировой рекорд по доле ответивших в интернете, которая составила 68%. В ходе приближающейся переписи 2021 года Департамент статистики планирует пойти еще дальше. Под предлогом максимального удобства от ответов людей вообще планируется отказаться и ограничиться лишь данными, отображающимися в регистрах, пишет Postimees.

Хотя план прекрасно соответствует образу э-государства, у нового метода все же есть весьма существенные недостатки, которые делают, на первый взгляд, прекрасное намерение сомнительным. А именно, отказ от “причинения людям беспокойства” грозит тем, что эстонское общество останется без части необходимых данных, которые до сих пор получали в ходе переписи. Возникает вопрос, почему перепись хотят упразднить, если до сих пор даже в самые трудные времена удавалось успешно проводить “инвентаризацию” населения.

Три аргумента организаторов

Главный идеолог проекта переписи на основании регистра, Эне-Маргит Тийт (84), не особенно стремится рассуждать о недостатках и явно воодушевлена новой методикой. Она называет три основных причины этого.

Во-первых, эксперт по статистике народонаселения Департамента статистики и эмерит-профессор Тартуского университета отмечает, что прежняя эстонская анкета переписи по сравнению с другими странами была более объемной и затрагивала темы, которые обязательная программа Евростата не предусматривает. «На международном уровне удивлялись, что мы спрашивали в 2011 году даже о стране рождения бабушек и дедушек», - приводит она пример, добавляя, что вопросы о национальности и родном языке тоже не входят в обязательную программу в Евросоюзе. Данные параметры переписи она считает все же необходимыми для Эстонии – естественно, лишь на основании данных, которые есть в регистре.

Во-вторых, Тийт считает, что люди хотят предоставлять меньше информации о себе. “В наши дни трудно получить точные данные в ходе опроса, поскольку люди не хотят предоставлять их”, - поясняет ученый. Поэтому Тийт как математик считает более достоверными данные, которые отображаются в регистрах (правда, указание на нежелание людей отвечать не мешает ей в ходе дальнейшего интервью советовать заменить перепись в некоторых случаях на социологическое исследование).

В-третьих, Тийт считает, что хотя перепись на основе регистра при первом проведении обходится дороже, чем ранее использовавшийся метод, поскольку регистры еще необходимо привести в порядок, при повторных переписях расходы будут меньше. Также данные, равноценные полученным при переписи, будут доступны без существенных дополнительных расходов в период между переписями.

Детальности прежних эстонских переписей радовался, очевидно, каждый, кто сталкивался с данными, например, в поисках сравнительной статистики по другим странам. Действительно, например, даже в Швеции, где статистика организована на высоком уровне и где используется перепись на основе регистра, по сравнению с Эстонией нет столь детальных данных о культурном многообразии населения.

Трудно увидеть какое-то преимущество в том, что Эстония в дальнейшем стала бы выполнять при переписи лишь обязательную программу минимум. Особенно сомнительно это сейчас, когда мы снова становимся страной иммиграции.

Исчезнет важное для национального государства

Из сфер, которые охватывает перепись, исчезли бы или стали бы освещаться поверхностно именно темы, важные с точки зрения национального государства. Например, относительно знания языка имеются разносторонние данные обо всех участниках переписи. Как потом узнать, в каком направлении изменилась ситуация и на каких языках говорят люди, появившиеся в стране за это время?

В некоторых более мелких национальных группах смена языка по-прежнему происходит в направлении русского, а не государственного. 

Тийт поясняет, что национальность все же отмечают при регистрации рождения, а в случае мигранта – при регистрации проживания в Эстонии. В то же время она признает, что поскольку речь идет о добровольном вопросе, на который можно не отвечать, информация в регистре может быть неполной.

Подход на основании регистра не учитывает и того, что национальное и языковое самоопределение в течение жизни может измениться. Например, если родным языком ребенка, родившегося у матери, определившей себя украинкой, отмечается украинский язык, домашнее общение в действительности может происходить на русском, как показали прежние, основанные на переписи исследования.

Также переписи дают более точную картину того, как проходит интеграция приехавших в Эстонию, в том числе усвоение ими эстонского языка. Например, из переписи 2011 года выяснилось, что хотя с момента восстановления эстонской независимости прошло уже четверть века, в некоторых более мелких национальных группах смена языка по-прежнему происходит в направлении русского, а не государственного языка. Также выяснилось, что уровень владения эстонским среди переехавших сюда людей с родным английским языком не отличался от тех, у кого родным был русский.

В качестве источника данных, связанных с языком, Тийт предлагает Эстонскую образовательную инфосистему (EHIS), однако ни оттуда, ни из какого-либо другого регистра нельзя получить информацию об изменениях, происходящих с домашним языком и национальным самоопределением. Также EHIS не показывает, какая часть приехавших в страну в период между переписями освоила эстонский язык и как изменилось владением эстонским у тех, кто прибыл ранее. Изучение языка еще не означает его усвоения, что подтверждается тем фактом, что, хотя все дети с неродным эстонским годами его изучают, по последней переписи среди молодых людей в возрасте 15-19 лет отметили, что владеют госязыком, всего 71%.

Отдельная тема – владение диалектами, относительно которых в Эстонии впервые собирали данные в ходе переписи 2011 года. Диалекты составляют важную часть богатства эстонской национальной культуры. Учитывая, что государство вносит существенный вклад в сохранение и развитие диалектов, сбор этой информации помог бы оценить влияние инвестиций и их результативность.

Что еще исчезнет?

В случае переписи на основе регистра исчезли бы и данные о состоянии здоровья. Тийт предлагает брать их из базы данных электронного здоровья. В то же время она признается, что несмотря на большую проделанную работу, она не функционирует хорошо.

“С ней есть кое-какие проблемы”, - говорит Тийт, соглашаясь с тем, что диагноз все же не заменяет собственную оценку человека относительно того, насколько проблемы со здоровьем ограничивают его повседневную деятельность. Соответствующие данные лежат в основе оценивания развития здоровья, прогнозирования степени участия пожилых людей на рынке труда и планирования спроса на услуги опеки, которые в стареющем обществе становятся все более актуальными.

Из-за изменений были бы утрачены и данные о вероисповедании населения, поскольку в регистрах такой информации нет. О необходимости вопроса о вероисповедании в секуляризованном обществе можно спорить, но в свободной Эстонии до сих пор к этому относились положительно. Отсутствовал этот вопрос лишь в переписях времен оккупации.

Людей собираются группировать в сожительствующие пары и домохозяйства с помощью вероятностных, математических моделей, для чего будут собирать так называемые следы, оставленные в базах данных о каждом человеке.

Пострадала бы и достоверность данных, собираемых в ходе других переписей. Прежние анализы показали, что в информации регистров об образовании, семейном положении, количестве детей тех, кто приехал в Эстонию из-за рубежа, имеются пробелы, поскольку предоставление этих сведений не является обязательным. Таким образом, их нельзя будет корректно сравнивать с данными постоянных жителей Эстонии. По данным Департамента статистики, в 2015-2017 годах в Эстонию прибыл всего 47 851 человек (вместе с теми, кто вернулся обратно), то есть это существенная и с каждым годом растущая часть населения.

Выборочные исследования как альтернатива?

По мнению Тийт, при переписи важно оптимальное использование ресурсов, а темы, которые нельзя будет охватить при переписи на основе регистров, по ее мнению, можно будет и в дальнейшем исследовать в ходе отдельных социологических опросов. “Это самое смешное, когда исследователи считают, что данные переписи населения поступят в любом случае, но каждый дополнительный вопрос делает перепись дороже и увеличивает объем работы и для респондентов и для переписчиков”, - говорит она.

Тийт не смогла прокомментировать, насколько велика опасность, что вопросы, исключенные из программы переписи, в будущем не будут изучаться. Как известно, в Эстонии есть серьезные проблемы с поиском средств для проведения опросов, касающихся нескольких важных тем. Например, последнее исследование, касавшееся семьи и рождаемости, прошло в 2004 и 2005 годах. Несмотря на неоднократные ходатайства до сих пор не удалось провести повторное. Подобных примеров много.

Одна из наших самых больших проблем – то, что люди не живут там, где они зарегистрированы.

По мнению Тийт, нет смысла задавать всему населению вопросы, касающиеся лишь небольшой группы людей. В то же время парадоксально, что чем меньшую группу затрагивает вопрос, тем больше должна быть социологическая выборка, чтобы человек по крайней мере с несколькими соответствующими признаками в нее попал. Кроме того, 30-40% попавших в выборку обычно не отвечают на вопросы, что вызывает искажения данных.

Учитывая распространенный в государстве подход к консолидации и сокращению ресурсов, рекомендация проводить по каждой теме отдельное исследование кажется, мягко говоря, сомнительной.

Эне-Маргит Тийт Фото: TAIRO LUTTER / EESTI MEEDIA/SCANPIX

Сожительство и семья по математической модели

Сложнее всего было бы определить место жительства и количество членов домохозяйства. “Одна из наших самых больших проблем – то, что люди не живут там, где они зарегистрированы. Это означает, что мы должны найти тех, кто неправильно зарегистрирован, и их правильное место жительства, а также тех людей, которые образуют домохозяйство”, - говорит Тийк.

Проблема места жительства касается в среднем каждого пятого жителя Эстонии, а среди молодых эта доля еще больше. Домохозяйства могут отличаться от действительности в половине случаев.

Поэтому людей собираются группировать в сожительствующие пары и домохозяйства с помощью вероятностных, математических моделей, для чего будут собирать так называемые следы, оставленные в базах данных о каждом человеке. На их основе программа будет оценивать, где и с кем конкретный человек вероятно живет. “Детективной работой”, то есть выяснением подлинной ситуации ни в одном случае никто заниматься не будет.

Различные следы могут быть противоречивы. Например, человек может значиться в регистре как житель Таллинна, но часто выкупает лекарства по рецептам в Раквере. Каждый сигнал имеет свой вес при определении того, где именно человек живет на самом деле. Если, например, известно, что дети человека ходят в школу в Раквере, это сильный аргумент в пользу того, что, скорее всего, он живет там.

Если расчеты по модели помогут более-менее реалистично подсчитать количество домохозяйств и семей и их распределение, то практически невозможно будет гарантировать, что результат будет точным и надежным в различных группах населения. Тийт признает, что некоторые группы явно сложнее оценить. “Относительно трудно определить, например, сожительствующие пары, у которых нет ничего общего - ни детей, ни недвижимости, ни другой собственности”, - говорит она.

В то же время было бы переоценено количество сожительств среди лиц среднего и пожилого возраста, а также в группах с лучшим экономическим положением. Систематические искажения происходили бы и по другим параметрам.

В качестве последней соломинки при определении места жительства людей, а также определении сожительств и домохозяйств предлагалось мобильное позиционирование. Тийт рассматривает его как дополнительную информацию среди других “следов” и констатирует, что этим пока мало занимались. Но надеяться на него особенно не стоит, поскольку не у всех есть мобильные телефоны, и позиционирование не позволят определить место жительства человека с точностью до квартиры, к тому же не всегда известно, кто реально пользуется жилым помещением.

Во имя чего?

Если учитывать все эти серьезные проблемы, возникает вопрос: возможно, перепись на основе регистра предпринята для того, чтобы заставить ведомства привести регистры в порядок? Результативность переписи населения и потребности общества в любом случае как будто отходят здесь на второй план. Тийт также признается, что в случае проведения полной переписи на основании регистра в 2021 году она будет не такой детальной, как предыдущие.

К счастью, есть альтернативное решение, которое позволяет избежать отката назад. Перепись 2021 года можно провести и комбинированным методом. Большинство сведений в этом случае можно было бы получить из регистров, но информацию о месте жительства, домохозяйствах, языках, национальности, здоровье и, может быть, каких-то еще менее значимых моментах можно было бы получить у самих людей. В этом случае мы смогли бы побить мировой рекорд ответа по интернету, поставив себе целью минимум 75-80%.

Предпосылкой хороших решений является достоверная и разнообразная информация. Недостаточные данные неизбежно означают и худшие решения. Если после восстановления независимости Эстонии переписи населения становились все лучше, то действительно ли нам необходим откат назад? Еще есть время подумать, стоит ли во имя репутации лидера в электронных инновациях идти на уступки по части качества данных.