/nginx/o/2019/01/16/11719015t1h42c2.jpg)
В России хоть и обвиняют соседние страны в переписывании истории, сами переписывают ее в стремлении оправдать преступления Сталина и чекистов. Яркий пример тому – Сандармох в Карелии, где жертв коммунистического террора попытались выдать за убитых финнами красноармейцев. Редактор рубрики «Мнение» в Postimees Таави Минник побеседовал о красном терроре и попытках скрыть его следы с исследователем и заместителем председателя «Мемориала» Никитой Петровым.
- В конце 1980-х годов в СССР существовала специальная программа о поиске таких мест. Эта работа проводилась в целях увековечивания памяти жертв политических репрессий. Это была государственная линия: над изучением репрессий работала специальная государственная комиссия. Именно тогда и выяснилось (это показывают архивные документы КГБ), что очень много мест массовых захоронений, которые существовали практически при каждом областном или краевом центре, не были выявлены по причине отсутствия документов. Но работа в этом направлении шла, она продолжалась и после падения коммунистического режима.
Однако таких мест в России выявлена едва ли половина. Долго искали место массовых захоронений, например, в Вильнюсе. Работа по выявлению мест массовых захоронений сталкивается с проблемой того, что сохранилось мало документов. КГБ в хрущевское, брежневское время, уничтожал следы. Такие объекты часто находились под охраной, люди не знали, что там находится. И когда такие места становились известными во времена советской власти, власть, разумеется, прятала все свидетельства.
:format(webp)/nginx/o/2019/01/17/11720964t1hc7ce.jpg)
Так происходило не только с Колпашево; в 1955 году в Оренбурге (в то время он носил название Чкаловск), река Урал подмыла склон парка, в результате чего открылись массовые захоронения. Похожий случай был и под Харьковом: дети случайно обнаружили захоронения польских военнопленных, расстрелянных в 1940 году. При каждом подобном случае КГБ пытался скрыть следы, распуская в народе слухи, что это захоронения дезертиров, жертв эпидемий... Но при Горбачеве был взят курс на открытость, и такие места стали искать целенаправленно. Однако время упущено: сегодня эта работа осложняется тем, что российские архивы закрыты и власть неприветливо относится к данной теме.
Но существует устная память. Многие места массовых захоронений были открыты именно благодаря воспоминаниям местных жителей или отставных чекистов.
- Целенаправленной работы по уничтожению таких мест не велось по причине того, что это непременно привлекло бы внимание. Сохранялась тайна вокруг этих мест, их не трогали, никаких масштабных работ по перекапыванию не вели. Чаще всего такие места располагались неподалеку от крупных краевых и областных центров. Испуг чиновников, когда обнаружился Сандармох, понятен, но эпоха была уже другая; уничтожить захоронения они не могли, могли только замалчивать эту тему.
В начале 1990-х годов, когда обнаруживались безымянные массовые захоронения, обязательно возбуждали уголовные дела. Другое дело, что они не доводились до конца: возникала проблема — да, это совершили органы НКВД, но начальников и сотрудников, которые ответственны за это, уже нет в живых. Дела прекращались, никто не довел их по цепочке до конца так, чтобы признать советские властные структуры преступными организациями. Это надо было сделать, но политической воли и смелости в 90-е годы не было и, тем более, нет сейчас.
:format(webp)/nginx/o/2019/01/17/11720971t1hc146.jpg)
- На самом деле палачей было гораздо больше. Те, о ком писали — Матвеев, Поликарпов, Алафер — были присланы из Ленинградского управления НКВД, чтобы руководить расстрелами узников именно Соловецкой тюрьмы. Но, например, расстрелы заключенных лагеря Петрозаводска, Беломоробалтийского комбината, проводила вооруженная охрана именно этих структур. Про Матвеева и Алафера известно, что они расстреляли чуть более тысячи человек за две недели...
Откуда брались такие кадры? Зло банально, и люди творящие его — самые простые. Снедаемые комплексами озлобленные люди, которые не могли реализовать себя иначе. Как правило, это люди без высшего образования. Матвеев — бывший швейцар, Алафер — парикмахер, это люди из народа, не имевшие никакой специальности. После 1917 года они подались в различные охранные структуры. Времяпрепровождение в охране давало ощущение тайного могущества, принадлежности к всевластной организации. И, конечно, у таких людей были низкие моральные барьеры, они не останавливались перед убийством. Это особая склонность — не каждый человек, который служил в органах ЧК или НКВД, мог в таких делах участвовать.
Как правило, спецгруппы, которые проводили расследование, подбирались на неформальной основе: туда могли входить люди, например, из отдела центральной регистратуры, сотрудники оперативных подразделений и так далее. Расстрелы были их неформальной ночной работой, за которую, однако, платили деньги, так называемые «оперативные расходы».
- Эта история вызвала негодование в обществе, поскольку раскопки РВИО проводило без наличия необходимых в таком случае разрешений. Это современный российский тренд: пытаться разбавить сталинские преступления преступлениями врагов — финских оккупантов, немецко-фашистских оккупантов. И, таким образом, растворяется изначальное злодейство и чудовищность массовых расстрелов довоенного времени. Эти злодейства были уникальны по своим масштабам: одномоментно по всей стране в 1937-1938 годах за 15 месяцев было расстреляно свыше 700 тысяч человек. Это очень много, за весь период советской власти расстреляли более миллиона человек, но масштабный вклад был сделан именно в годы «большого террора». Нынешним идеологам в Кремле кажется, что если к этому добавить преступления нацистов или иных врагов, то ситуация не покажется устрашающей — мы как все, все расстреливали всех.
«Большой террор» - спланированное и продуманное преступление власти против народа. Почему власть так себя повела? Потому что таковы были доктринальные основы советской системы — всегда физически уничтожать тех, кто может быть потенциально опасен для системы и несогласен с ней, пусть даже он и не проявляет этого публично.
В Сандармохе нет жертв финской оккупации. У финнов были лагеря для военнопленных, кое-кого они расстреливали, кто-то умирал от болезней. Но финны это все документировали! И никаких упоминаний о Сандармохе в документах нет. РВИО занимается спекуляциями; они обнаружили останки нескольких человек в форме красноармейцев, но исследовательскую работу не провели: не установлено, к какому времени это относится, кто эти люди. РВИО провело провокационную акцию, направленную на то, чтобы в общественном сознании сложилось представление, что в Сандармохе не только жертвы НКВД. Опровергнуть факты советских преступлений РВИО не может, но старается поместить их в «исторический контекст», сделав неуникальными и снизить их значимость. Это не переписывание истории, это настоящая историческая фальсификация.
- Несомненно, Юрий Дмитриев находится в тюрьме по желанию российской власти. С ним сводят счеты как с представителем общества «Мемориал». Политика, направленная на очернение и дискредитацию общества «Мемориал», уже давно существует в России: на нас вешают ярлыки «иностранный агент», членов нашего общества преследуют. Обвинения выбираются самые чудовищные, дискредитирующие. Первый суд по делу Дмитриева ничего не смог доказать. Были выдвинуты более тяжкие обвинения. Это демонстрирует юридическую безграмотность заинтересованных лиц и их преступные намерения, поскольку фабрикуются обвинения против невиновного человека. Это порождает наглость и чувство безнаказанности, потому что независимого суда в России нет. Это не просто «привет из прошлого», это новая линия Кремля — уничтожение потенциальных противников. Это плохой знак для российского гражданского общества.
/nginx/o/2019/01/17/11720973t1h7a5a.jpg)
- Единого отношения нет, оно разнится в зависимости от местной власти. Но за преследованием членов «Мемориала» в Чечне или в Карелии, конечно, стоят, местные власти. В Карелии это, скорее всего, органы ФСБ, которым не нравится деятельность нашего правозащитного общества. В Москве власти тоже не нравится «Мемориал», но она действует методом навешивания ярлыков, объявляя общество иностранным агентом. Неизвестно, как будут развиваться события в будущем. Ясна одна линия Кремля: душить любые проявления независимой инициативы гражданского общества. Любое иностранное финансирование вызывает неприятие Кремля и желание расправиться с теми людьми, которые в эти неправительственные организации входят.
- Общество слышало о «большом терроре», но не осознает его. Российские историки не могут четко и внятно сформулировать, в чем особенность террора 1937-1938 годов. Нередко в публикациях террор представлен как некое стихийное бедствие: он вдруг возник из ниоткуда. На самом деле, «большой террор» - спланированное и продуманное преступление власти против народа. Почему власть так себя повела? Потому что таковы были доктринальные основы советской системы — всегда физически уничтожать тех, кто может быть потенциально опасен для системы и несогласен с ней, пусть даже он и не проявляет этого публично. Это социальная и национальная чистка.
Корни уходят во времена ВЧК и «красного террора» в 1918-1921 годах. В 1930-1931 годах проводились чистки среди крестьян: «раскрестьянивание» и коллективизация. «Голодомор» 1932-1933 годов тоже произошел при попустительстве советской власти. А как советская власть вела себя на оккупированной территории? Захватив часть польской территории, она проводит расстрел польских офицеров, потому что они — классовые враги советской власти. Это доктринальные основы террора 1937-1938 годов. А в 1940-1941 годах в странах Балтии советская власть проводит волну арестов и депортаций. При вторичной оккупации балтийских стран проводится операция «Прибой»: в 1949 году проходит новая волна депортаций. Советизация всегда сопровождается репрессивными кампаниями.