Неожиданный друг либералов – Яна Тоом

Яна Тоом является любимицей многих русских избирателей. Внезапно она стала и лучом надежды для большей части эстоноязычного электората и голосом разума Центристской партии. Журналисты программы «Радар», выходящей на канале Kanal2, встретились с Тоом сразу после собрания правления Центристской партии, которое в свете коалиционных переговоров был более жарким, чем когда-либо ранее. Политик рассказала о нем в свете последних событий, пишет Postimees.

Оценку происходящим политическим процессам Тоом дала уничижительную: «В последние недели я постоянно вспоминаю знаменитое высказывание Леннарта Мери о том, что это дерьмо в будущем станет нашим удобрением. У меня такое чувство, что это дерьмо никогда не станет удобрением».

- В прошлые выходные исполнилось десять лет, как вы состоите в рядах Центристской партии. Поздравляем!

- Действительно? Я не думала об этом. Благодарю! Сегодняшние эмоции, если мы сравним их с десятилетним периодом, может быть, не так важны. Есть определенное разочарование. Но это не впервые. Я сравнила бы происходящее в партии с тем, как ты пытаешься сохранить свою семью. Иногда нужно напрячься и пойти, я не знаю… к психотерапевту. Сейчас именно такой период, когда для меня поход к психотерапевту был бы весьма уместен.

- Те люди, которых вы встретили после собрания, не входят в расширенный состав правления Центристской партии?

- Да, когда я вышла из Дома Стенбока, там стояла семье Хельме без шляп. И тут Хельме радостно крикнул: «Ну, скажешь и мне в лицо, что мы – нацисты?» Я ответила, что, конечно, нацисты. На что он ответил, что тогда я – великорусская шовинистка. Тут подошли еще люди из «Отечества». Для меня это было абсурдным. Я там для них как будто друг. Удивительное чувство. Но иногда такое бывает в политике.

- Как мы дошли до того момента, что Центристская партия оказалась готова отказаться от голосов русских избирателей?

- Ну, я бы это так не сказала. Поскольку, конечно, это не является желанием партии.

- Многие русские в партии ничего решительного не сказали, хотя можно предположить, что реакция сильнее. Почему ничего не сказали?

- Это то, о чем сказал Кылварт и что действительно правда. Плечо значительно сильнее, когда партия едина. Мы, конечно, можем расколоться. Но, кто от этого выиграет? И русские избиратели от этого не выиграют. Остаюсь при том мнении, что Раймонд отказался сейчас от красной кнопки, которая уже была у него в руках. Поскольку нам все очень ясно, это ставится на голосование в правлении. Потом голосуют в совете. А если он добровольно выпускает красную кнопку из рук - ну, у человека же могут быть другие мотивации.

- Этой мотивацией может быть старт предвыборной кампании председателя?

- Председателя, или это попытка сыграть в Таранда на евровыборах. Какая разница?

- На этих выборах вы получили в Ида-Вирумаа на 5000 голосов меньше. Что случилось?

- Нельзя так сравнивать. Нужно все же смотреть на процент. Во-первых, там меньше избирателей. Я получила, не помню точно, кажется 24 процента. По процентам это второй результат по стране. Избирательная активность была маленькой. А там еще эта наша драка между собой. Это тоже повлияло. Нарвского региона с августа не существует. Я должна была его выстраивать с нуля. И там все же очень сильный административный ресурс, который играет против нас. Плюс Стальнухин проворачивал какие-то свои дела. Все это было. Чудо, что я там вообще голоса получила, честно говоря.

- Что вы можете сказать тем жителям Ласнамяэ, которые сейчас оскорблены политикой Центристской партии?

- Я очень хорошо их понимаю. Мне больше нечего сказать. Мне действительно очень неудобно. Я думаю, что не получила бы и тех голосов, если бы перед выборами я сказала, что на следующий день мы пойдем в коалицию с EKRE. Посмотрим, что из этого получится. Я по-прежнему считаю, что у нас есть три варианта, а не один. Что все же существует возможность создать коалицию с Партией реформ или уйти в оппозицию. Все три варианта перед нами, и я не сказала бы сегодня, что все определено. Еще нет.

- Что же все-таки произошло с переговорами с Партией реформ? Поговорили о высокомерии реформистов.

- Ну, что значит поговаривали. Эстонская политика очень токсичная. Я думаю, что сегодня Партия реформ была бы готова сделать определенные шаги навстречу. Но в первый день после выборов таких намерений у них, конечно, не было. Задним числом я понимаю, какие ошибки я совершила лично. Об этом сказал мне и Паэт: почему мы поверили, что с нами не будут договариваться? Почему я не позвонила ему в два часа ночи? Но у меня нет такого опыта. Ни у кого из нас -  нынешнего правления Центристской партии – нет такого опыта, что еще ночью мы начинаем вести какие-то коалиционные переговоры. Мы ощущали себя униженными.

- Но Юри Ратас ведь ночью отправил Марту Хельме сообщение с вопросом "спишь"?

- Знаете, я думаю, что он отправил много сообщений. Но это не очень принято, рассказывать о таких сообщениях в СМИ... Просто это единственное, которое просочилось. Я думаю, что таких "спишь?" было больше. Я точно не знаю, но думаю, что это логично. Не может быть, чтобы Хельме был единственным, с кем Юри контактировал. Точно нет. Это было бы очень удивительно. Но у Хельме хватило воспитания сообщить об этом в газеты.

- Зачем он это сделал?

- Ну, я не знаю. Может он считает, что он такой прямолинейный парень.

Яне Тоом часто доставалось от председателя EKRE Марта Хельме. Например, в ходе коалиционных переговоров Март Хельме сказал Юри Ратасу, что последний не должен позволять Яне Тоом садиться себе на голову. Кроме того, он дал понять, что Тоом могла бы вернуться в Брюссель.

Если ты находишься за столом переговоров, ты мог бы быть повежливее по отношению к своим партнерам. В этом смысле им еще нужно себя шлифовать. Но в то же время, мое любимое высказывание обо мне – это, что Яна Тоом своими синими ногтями держит Ратаса за одно место. Это совершенно ужасно. Это сказал какой-то Керсна, жена которого случайно является членом Партии реформ и депутатом парламента от реформистов. Так что я не могу сказать, что все то свинство, которое обо мне говорят, исходит только из уст членов партии EKRE. Далеко нет.

- Какой может быть цель Юри Ратаса в привлечении EKRE? Это желание сохранить место премьер-министра или он хочет, чтобы EKRE получила правительственный опыт, а не продолжала расти в оппозиции?

- Скажу честно, что в первые пару дней после того, как все стало двигаться в этом направлении, у меня у самой была такая же мысль: что Юри всеми пальцами вцепился в кресло премьер-министра. В действительности он не такой человек. Скорее все же - чтобы партия осталась у власти. И поскольку сначала реформисты ясно сказали «нет, вас там не будет», Юри ответил, что есть альтернативы. И просто в какой-то момент возникла уже такая ситуация, при которой дальше отступать было нельзя. Поскольку слово тоже считается.

- Коалиция, политика, отношения друг с другом в большей степени строятся на доверии. Когда один из твоих партнеров передает все твои слова в СМИ, то как ему можно доверять, этому партнеру?

- А скажите мне, пожалуйста, кто те две партии в Эстонии, которые доверяют друг другу… Где они?

- На человеческом уровне?

- Нет, на человеческом уровне – это нормально. Но то, что у меня нормальные отношения с Каей Каллас, не означает, что у меня хорошие отношения с Кристеном Михалом. Всегда возникают такие турбулентные моменты. Я понимаю, что в политике нужно быть хозяином своего слова. Но в эстонской политической культуре это не особо учитывается.

- Для многих это, конечно, невероятно, но вы стали разумом и голосом Центристской партии.

- С чего вы это взяли?

- Это ощущения людей.

- Людей? Я читала мнение Сутропа и очень злилась. Сутроп сказал, что разве Михаил Кылварт и Яна Тоом не являются нашими врагами? Человек, который годами вербально бьет меня - вдруг начал хвалить. Вдруг посмотрел в зеркало и подумал, а правильно ли он поступал... Хорошо ли, что Сутроп меня хвалит? Лучше бы он помалкивал.

- И все же, насколько легко или сложно в такой ситуации выйти из партии?

- Это не те вещи, которые я буду обсуждать в СМИ. Прошу прощения. Такой гадости я никогда партии не сделаю - что мои однопартийцы таким образом будут узнавать о моих поступках. И именно теперь я осудила Раймонда. Сказала, что я прочитала в Delfi о том, что он сделал. Почему я должна совершать такие же глупости? Я об этом еще не думала. Хотя цифра – десять лет – крутилась в моей голове. В какой-то момент было ощущение: может, теперь хватит?

- В то же время, в передаче ПБК «Русский вопрос» вы сказали, что уйдете из партии, если Центристская партия договорится с EKRE.

- Сказала, да.

- Это будет вашим первым шагом в тот день, когда такая коалиция будет создана?

- Коалиция еще не создана.

- Вы также сказали, что, может быть, EKRE будет играть до какого-то предела и потом откажется. Таким образом, они могут еще больше увеличить свой электорат?

- Я думаю, что никто не увеличивает свой электорат за четыре года до выборов. Это просто нереально. Это краткосрочное дело. Это не может сейчас являться такой тактикой.

- Но есть еще одно объяснение. Для привлечения в коалицию EKRE неизбежно нужно от многого отказаться, чтобы войти в кабинета правительства. Является это тем, ради чего Юри Ратас работает, создавая сейчас коалицию?

- В этом есть определенное зерно. Но другое дело, о чем сказал сидевший тут же один уважаемый эстонский политик, что это и есть наша миссия. Взять EKRE в правительство. Вот наша жаба, проглотим ее, и все будет классно. Но это проглатывание жабы мне не особо нравится. Посмотрим на это глазами общества. Я не знаю, что сейчас больше раскалывает. Я вот шла из Дома Стенбока, там проходила маленькая акция протеста. Люди очень злы. Но у меня все время возникает вопрос, где вы были, когда они ходили с факелами? Где вы были?

- Когда вы вернетесь в Брюссель, каких высказываний ждут вас в тех коридорах?

- С тем письмом Верхофстадта получилось очень и очень плохо. Масла в огонь подлил коллега Грязин, который начал Вархофстадта открыто ругать. Разослал всем членам Европарламента письма. Что, конечно, дало Паэту очередную возможность детально объяснить, что такое EKRE. Никто не знал, теперь знают.

- Как-то возникает ощущение, что те, кто сейчас чаще всего берут слово, планируют стать на весенних выборах магнитами для голосов. Является ли создавшаяся ситуация той плодородной почвой, на которой уже можно начать свою предвыборную пропаганду?

- Конечно. И, конечно, судя по сегодняшним рейтингам, уже нет надежды, что Центристская партия получит три мандата. Так ведь? А это означает, что у кого-то другого может возникнуть мысль, что вдруг они возьмут два с половиной... Но, кто выиграет, так это – EKRE.

- Но как много вам самой дала бы так называемая манера поведения Индрека Таранда?

- Это всегда выбор. Ясно, что если бы две недели назад я сказала: "Все, с меня хватит. Вы – предатели, и я ухожу. Созываю пресс-конференцию", конечно, я сыграла бы в Таранда. Но эта партия, эти десять лет были делом мой жизни. И я просто такого не сделаю. Скорее я останусь сидеть дома. Но как журналист я понимаю, как это делается. Ты выходишь из правления. Ты - как белая и чистая  лошадь. Окей, хорошо, ты получаешь баллы. Но выиграет ли от этого партия? Не выиграет.

- Но кто в нынешней ситуации выиграет больше всего?

- Я думаю, что именно те люди, которые отошли в сторону, наблюдают со стороны, осуждают и говорят, как неправильно то, что мы делаем. У нас 6 апреля – последний день, чтобы представить кандидатов. По сути, осталось три недели. Вся эта пена, которая взбивается сейчас вокруг... Она, конечно, приносит кому-то очки. А я такую возможность упустила. Я это знаю.