/nginx/o/2019/03/25/11894520t1hda58.jpg)
Есть два варианта: либо я неизвестное нечто и вы обо мне никогда не слышали, либо вы знаете что Ника Калантар не***нная бешеная феминистка, которая каждый день приносит младенцев в жертву Сатане. Я согласна быть любым из этих вариантов и ещё 33 другими, если от этого кому-нибудь легче.
В течение недели перед домом Стенбока собирался народ, каждый протестующий - с плакатом о том, что его сильнее всего волнует, и ждал, когда придут на переговоры центристы, "Отечество" и EKRE. Чьи-то плакаты напрямую упрекали Ратаса, кто-то просил его опомниться, кто-то высказывался по поводу климата, абортов, и пр.
И я там тоже была. Прочитала, что в пятницу народ стоял у дверей, схватила картонную коробку, написала лозунг акрилом и во вторник в 9.20 была уже под дверью. Ощущение было очень хорошее, хоть руки и замёрзли. Поучаствовать смогла только один раз, так как работа не позволяет приходить ежедневно (да и живу не в Таллинне, а поезда ходят не слишком часто). Но на этой неделе всё пойдёт по новой: в понедельник люди снова соберутся у дома Стенбока, а на 31-е уже запланирована отдельная акция на площади Вабадузе и по другим городам Эстонии.
Я понимаю, что люди относятся к таким акциям, скажем так, саркастически: "Делать им больше нечего, явно о настоящей работе и не слыхали”. Звучат также заявления, что такое позволено только этническим эстонцам, да и где они все были, когда “подсвечники” с криками маршировали через старый город?
Я могу ответить на этот последний вопрос. Я была там. На горке Харью. В руках у меня был плакат “EKRE не знает Эстонию”, подруга повесила на меня новогоднюю гирлянду. Я подобрала песни в стиле панк и проигрывала их с помощью своего маленького динамика. Со мной было ещё человек 12. Я даже зарегистрировала акцию в полиции под описанием “протест против националистического факельного марша” и ничего. Провокатором официальные органы меня не назвали и в кутузку не кинули. Ну, в Фейсбуке несколько пользователей пригрозили дать в зубы или предложили публично изнасиловать морковкой, но это несерьезно. Полицейские стояли вокруг и отогнали от нас пару пьяных мужиков. Мне тоже “позволили” протестовать, хотя ежу понятно, что у меня в семейном древе каша-малаша, а не пять поколений “истинных” эстонцев.
Стоять и на горке Харью, и у дома Стенбока было хорошо, чувствуешь себя от этого чище. Даже как-то приятнее после этого смотреться в зеркало. Они - такие, какие есть, но им придётся меня видеть и они хоть на секунду будут знать, что не всем плевать, что не все сдались.
EKRE хороша тем, что там что-то найдется для каждого. Не хочешь, чтобы женщин перед абортом принуждали идти к какому-нибудь батюшке на консультацию? Рисуй плакат. Ты за солнечную энергию? Пиши лозунг. Думаешь, что ребёнок имеет право хотя бы частично учиться на родном языке? Положь бутерброд и айда на улицу. Против того, чтобы в правительстве были люди, которые называют тебя паразитом? Тащи свой транспарант сюда. Как насчёт того, что Мартин Хельме объявил в интервью Deutsche Welle, что треть населения иммигранты? То есть и я, родившаяся в Таллинне, и твоя тётя, которая родом из Хаапсалу, и твои дедушки-староверы с Чудского озера - всё равно иммигранты и при “правильной” политике мы, возможно, даже вернёмся туда, откуда пришли (как это физически возможно, боюсь даже себе представить). Те, кто приехал сюда, не хуже тех, кто родился в Эстонии, но, называя нас всех мигрантами, Хельме попытался лишить нас голоса. Не нравится? Адрес - Rahukohtu 3.
Да, нас всех, вне зависимости от домашнего языка, учили быть тише воды, ниже травы и не вступать в конфликты. Но иногда конфликтовать просто необходимо да и самочувствие от этого на 100% лучше!
Я не знаю, принесут ли эти разные акции какие-нибудь результаты, но просто так сидеть тоже нельзя. Кто нас услышит, если мы даже не откроем рот? На горке Харью нас было 12, у дома Стенбока 20, и я была бы согласна стоять и одна. Кто бы из вас на эти акции ни пришел, я обещаю, что вы не будете там одни. Во вторник утром я буду опять у дома Стенбока, а в воскресенье - на площади Вабадузе. Я требую, чтобы меня было видно, потому что некоторые не могут добраться на Вышгород или даже в Таллинн, некоторые пашут на трёх работах, некоторые боятся. Я тоже боюсь, но, как писал Терри Пратчетт, надо не бояться, надо злиться. Я хочу, чтобы Ратас извинился, посмотрел мне в глаза и извинился. Разве вы не хотите того же?