Женщина умерла и всё завещала другому: старик боится остаться без всего

Мужчина в зрелом возрасте нашел спутницу жизни и прожил с ней десяток лет в ее доме. Но вдруг она умерла, и он остался один. По завещанию имущество жены унаследовал другой мужчина, моложе на поколение, который много лет приходил помогать пожилой паре. Своего спутника жизни женщина не забыла: исходя из ее последней воли, он может  спокойно доживать свой век в этом доме. Но ее желание рассыпалось в прах, пишет Tartu Postimees.

Акт первый

76-летний Бруно-Якоб Силласте сидит на углу улицы в Эльва в своем автомобиле и смотрит на птиц. Собаку он посадил на цепь на заднем дворе. Пса зовут Рекс, Бруно зовет его Мальчик. Мальчик бегает, побрякивая цепью, во дворе перед желтым гаражом взад-вперед.

Они ведь не жили с Лийди плохо, всего хватало, в хозяйстве было две машины. Эта первая, в которой сейчас сидит Бруно, постарше, его личная, он приобрел ее еще до Лийди. А потом, несколько лет назад, они купили вторую, в Тарту. Бруно еще удивлялся, что такой автоматики он не видел ни на одной машине.

А теперь Лийди умерла и машины больше нет. Человек, ставший по завещанию ее новым собственником, просто пришел, взломал гаражную дверь и вывез ее. Самого Бруно  не было дома.

Бруно-Якоб Силласте Фото: Kristjan Teedema

Бруно 40 лет водил междугородний автобус, объездил вдоль и поперек всю Россию. Уже на пенсии он обслуживал маршруты покороче, а потом из-за ног ему дали инвалидность, и он стал сидеть дома.

Он ходит, опираясь на палку, долго ходить уже не может. Но ездить ему нравится: глаза видят и голова варит. Если надо, он ездит на машине в магазин в Эльва или катается по Тарту.

История с увезенной со двора машиной очень задела Бруно: неужели новый хозяин имеет право поступать вот жестоко? «А теперь украли и телевизор. Но меня, смотри-ка, никто не украл», - горько замечает Бруно.

Его бывшая сожительница Лийди была в Эльва уважаемым человеком, работала лаборанткой в больнице. До сих пор находятся врачи, которые поминают ее добрым словом. Дома она любила чистоту и выращивала цветы, была большой трудягой.

Почему он на ней не женился? «В таком возрасте, чего уж там», - отвечает он. Он был одинок, Лийди тоже осталась одна. Именно она позвала его жить к себе. Бруно разошелся со своей первой женой, жил в Тарту на съемной квартире. С Лийди и ее мужем они были давно знакомы. Хорошо ладили. Он знал их грустную историю о том, как их сына сбили насмерть. А потом умер и муж Лийди.

Бруно идет по лестнице в комнату и приглашает: заходите!

Две кровати, чистые простыни

«Моя хозяйка взяла к себе знакомого, одноклассника своего сына. Ну, он таскал дрова, расчищал снег и… Я говорил, что он слишком хитрый, я предупреждал ее, - пытается он теперь объяснить, почему Лийди завещала все другому человеку. – Моя хозяйка все время баловала его деньгами. Я говорил ей – не предлагай, чего там – притащить тележку дров. Она просила его об этом из-за моих ног…»

Бруно открывает дверь спальни. «Здесь она умерла», - говорит он.

Две кровати стоят рядом, чистые простыни, одеяла в белых пододеяльниках отброшены в сторону, как будто кто-то встал с постели сегодня утром.

«Я спал здесь, а Лийди – там. Лийди умерла у меня на руках, у нее было больное сердце. В семь утра, на Рождество!»

Он держит дверь спальни открытой, сам не заходит. Говорит, что не может до сих пор. Убрать тоже не может. Уже четыре месяца спит в гостиной на диване.

Бруно рассказывает, что пока Лийди была жива, все в доме сверкало чистотой. Фото: Kristjan Teedema

В комнате показывает на кожаную софу. «Голову я кладу сюда, а ноги туда. Какие проблемы, смотрел телек и… Но теперь и его нет. Два месяца назад он взял и увез телек. Сначала компьютер, а потом телевизор».

Теперь речь Бруно льется, как будто прорвалась плотина.

Радио работает, холодильник работает. Душевая кабинка в углу кухни не работает, в бойлере нет горячей воды. Он греет воду на плите, толком и не моется. Соседи иногда приглашают его в баню. Когда погода будет потеплее, он собирается отвезти грязное белье в прачечную.

Система отопления не работает тоже. Несколько недель назад новый хозяин ее отключил.

«Единственное, что я нашел – этот обогреватель, которому бог знает сколько лет. Его я включаю ночью, тогда становится теплее. Топить мне не разрешают. Он сказал, что эти дрова – его дрова, и он тут хозяин».

Хуже всего история с подбитым глазом.

«Я сказал: ничего не бери здесь три-четыре месяца, дай побыть в трауре, как это делается обычно, - вспоминает Бруно. – Но он сказал, что все здесь принадлежит ему».

Бруно стоял перед телевизором, и новый хозяин ударил его в лицо. Как такое случилось, что такой милый человек, как Лийди, завещала все такому плохому человеку?

«Не знаю, что их объединяло, что заставило ее поверить этому исчадию ада, не знаю, - до сих пор удивляется Бруно. – Этого многие не знают. Там в кухне они всегда много болтали. Например, прошлым или позапрошлым летом в Bauhof продавали дешевые газонокосилки. Мы поехали туда, у нас была, но Лийди все равно купила еще одну и отдала ему. Лийди плясала под его дудку. Почему? Не знаю…»

Совсем другое видение

Рабочий день заканчивается. У Райнера Аллика на строительном объекте полно работы, он отдает распоряжения напарнику, но может взять трубку и поговорить. «Моя мать и Лийди были подругами. С сыном Лийди мы росли вместе сызмала. Он был моим одноклассником, погиб школьником», - поясняет Райнер Аллик свою связь с женщиной, оставившей ему завещание. «А в чем вопрос?» - спрашивает он, внимательно выслушивает и продолжает.

«Все верно, он может жить в доме до смерти. Это глупость, что я над ним издеваюсь. Все, что случилось, он сам всегда провоцировал. В последнее время я стараюсь там не бывать. Пусть живет спокойно своей жизнью. Я ничего у него не отнимал и не запрещал ему там жить. Живи и делай что хочешь. В чем вопрос? Но он слишком много пьет, и об этом, естественно, не рассказывает».

Все это звучит так убедительно, что даже неловко задавать ему вопросы. В том числе о фингале под глазом.

«Он получил его где-то в городе. Я ударил его в лицо? Естественно, не я. Никакого удара не было. Я был у следователя, потратил там свое рабочее время. Рассказал все. Следователь показывал мне какие-то фотографии и ерунду. Он сам все понял…» - эмоционально и быстро рассказывает Райнер, давая понять, что его оболгали.

«Если бы я хотел его прогнать, тогда, наверное, пришлось бы делать эти глупости и заваривать кашу, - вздыхает он. – Никто никогда не причинял ему зла. Абсолютно никакого. Если он не справляется, придется что-то предпринять, тогда однажды нужно будет пойти в горуправу, социальный работник с ним свяжется… Я же не его родственник. И если он не умеет себя вести, я лучше не буду туда ходить. Бываю там раз в месяц, отдаю счета за электричество. Вот и все. Пусть живет! Если бы он нормально вел себя с самого начала, я бы сам оплачивал эти счета, я бы у него цента не попросил. Что взять с пенсионера. Но вести себя так высокомерно…»

Во дворе у Бруно. Фото: Kristjan Teedema

Самое время поговорить о машине. О том, что новый автомобиль Лийди и Бруно увезен из гаража. «Смотри, об этом я тебе сразу скажу. Эта машина ему не принадлежит. Он думает, что жил там десять лет, Лийди по доброте своей взяла его к себе, а теперь он думает, что все это его. Он был беден как церковная крыса. У него ничего не было, кроме его машины и одежды в багажнике. У Лийди было достаточно денег, и Бруно привык к хорошей жизни. Если он хочет, чтобы все зашло так далеко, я могу сделать распечатки со счета: видно, что все принадлежало Лийди».

Райнер Аллик делает паузу, переводит дух и продолжает.

В чем проблема?

«Я увез автомобиль, потому что он натворит дел. Если он поедет пьяным… Я просто увез его. Это машина Лийди, и она принадлежит мне. Он же не ездит на этом автомобиле. В чем проблема? Он скандалист, переругался со всеми соседями. Шумит и ругается там на задворках, такой вот!»

А телевизор? Телевизора тоже нет.

«Я снял оттуда Telia, временно! Он так возгордился. Посмотрим, как он справится сам, если он говорит, что так богат. По бумагам я мог бы вообще вывезти весь этот дом, но что мне делать с этим хламом? Для меня это такая ерунда. У него самого нет ничего за душой. Он все время был такой ловкач, любивший пожить на широкую ногу. Ну, теперь начались проблемы».

Но в доме больше нет горячей воды и нельзя помыться.

«Если он так глуп, что не может поставить выключатель, я в этом не виноват. Там в бойлере три выключателя. Стиральная машина, бойлер и один свободный, он у него под носом. Будь он мой родственник или… Я бы каждый вечер заходил. Но мне лень».

Бруно идти некуда. В этом доме он живет много лет. Фото: Kristjan Teedema / Postimees/Scanpix

Есть ли у Бруно какие-то ограничения по пользованию помещениями?

«Сейчас пока нет. Теперь он сделал уборку. Иногда я заходил, там был совершенный бардак! Нотариус сказал мне, что можно сделать так, что у него будет право жить в одной комнате, пользоваться туалетом и кухней. Но пока этого нет, он может мусорить везде. А я должен приводить все это в порядок, я же не знаю – может, через годик он там вообще все перевернет».

С чего же возникла ссора?

«Ссора началась с того, что я не поднес ему рюмочку».

Никто третий при этом, увы, не присутствовал и не может подтвердить, было все это сказано между Бруно и Райнером или нет.

Люди говорят

Что делать, если спутница жизни неожиданно умирает, оставляя своего партнера в эмоционально и материально уязвимом положении? Что делать, если оставшемуся в одиночестве старику кажется, что его загоняют в угол и помощь ниоткуда не брезжит?

Ты даешь человеку высказаться, выслушиваешь вторую сторону и говоришь с людьми. Социальный работник города Эльва Силле Каськ знакома с Бруно-Якобом Силласте. Сам Бруно был у нее на приеме. Это было в тот день, когда у него появился синяк под глазом, а ему стало так жалко увезенной машины.

Что касается фингала, Силле Каськ не верит, что Бруно поставили его на улице. Он тихонько ходит с палочкой или передвигается на автомобиле. Был социальный работник и у Бруно дома.

«Пристрастия к алкоголю там ни из чего не видно. И он много ездит на машине между Эльва и Тарту», - рассуждает Силле Каськ.

Фото: Kristjan Teedema / Postimees/Scanpix

По ее словам, жилище у него не самое чистое, но и не слишком грязное. Валявшихся  бутылок из-под спиртного нигде не было. Иными словами, дом показался вполне пригодным для проживания пожилого человека. Силле Каськ посчитала, что у социального работника нет никакой необходимости вмешиваться, поскольку в ее обязанности не входит еще больше усиливать человеческую беспомощность.

Она отмечает, что, когда Бруно говорил о своей покойной жене, в его глазах стояли слезы. «Ему даже не дали толком соблюсти траур, он был вынужден бороться в собственном доме. На человеческую психику такое может очень плохо повлиять», - считает Каськ. И добавляет, что единственное, что она может сейчас сделать – организовать обслуживание на дому. Чтобы кто-то пришел и помог собрать вещи Лийди и таким образом уменьшить скорбь и боль старика.

Соседский дозор

Один из соседей Бруно-Якоба Силласте знает, что прежде тот употреблял алкоголь, а пьяные люди редко бывают приятны. Но еще при жизни Лийди пристрастие Бруно к бутылке исчезло. Это было связано с его диабетом – Лийди обрисовала Бруно перспективу его здоровья и навела порядок в доме.

«Нет, на улице он не орет, я вижу его всегда трезвым, - рассказывает сосед, пожелавший остаться анонимным. – Я сам иногда хожу ему помогать. Разрешил всегда обращаться. Лийди звонила, когда возникала проблема. Честно говоря, я сам был несколько удивлен, когда услышал, что Лийди оставила все Райнеру. Боюсь, что Райнер к ней как-то подкатил».

Второй сосед своего имени не скрывает. «Меня зовут Райво Раэвальд», - представляется он. По его словам, Лийди и Бруно жили, как все супружеские пары. Все делали вместе, телевизор и новый автомобиль тоже покупали вместе. «Я этого Райнера не знаю, но ерунда, конечно, когда вещи вывозят, - говорит он. – Даже телевизора нет! Что там делать одному в комнате? С собакой тоже не поговоришь… Этот Райнер мог бы из вежливости сбавить обороты и уважать старого человека. Ничего больше не скажу».

На прошлой неделе Бруно купил новый телевизор. Знакомый помог заказать, и курьер доставил его к воротам, поставил в комнате. Первым делом Бруно просмотрел телевизор до половины первого ночи, изучил все события в Рийгикогу. Теперь  каждый вечер ждет «Актуальную камеру». Жизнь вроде бы вернулась в дом.

Но Бруно пришлось снова столкнуться с Райнером, который пришел на прошлой неделе просить денег за мартовские расходы. Всего 114 евро: за телевидение - 12, за электричество – 99 и еще 3 за воду. Цифры были выписаны на листках из школьных тетрадей.

Счета, предъявленные Бруно новым собственником. Фото: Kristjan Teedema

Бруно спрашивает, должен ли он платить по этим счетам, и удивляется, откуда такая сумма. Телевизор он смотреть не мог, горячей воды не было, вечера уже светлые и при электрическом свете он подолгу не сидит. Когда Лийди еще была жива, счета поступали им в компьютер. Но компьютер увез новый хозяин, как и телевизор. Бруно не знает, как ему самому контролировать счета.