И российский нарратив о победе во Второй мировой войне, и вся современная российская идеология позволяет завоевать поддержку человека любой национальности, пишет в Postimees историк Игорь Копытин.
Игорь Копытин: публичное празднование Дня Победы сигнализирует об опасности гибридной войны (8)
Празднование Дня Победы в Советском Союзе официально было провозглашено президиумом Верховного Совета еще 8 мая 1945 года. Несмотря на это праздник не отмечался на государственном уровне в течение последующих двух десятилетий. В 1947 году даже отменили введенный по этому случаю государственный выходной.
9 мая стали масштабно отмечать лишь при Леониде Брежневе в 1965 году. Да и то по важности этот праздник оставался вторым после годовщины революции 7 ноября. В современной России празднование 9 мая с проведением военного парада и массовыми мероприятиями – тоже сравнительно новое явление, поскольку оно стало системным лишь в 2008 году, т.е. чуть более десяти лет назад.
Мероприятия, организованные по случаю праздника, в современной России воинственны и у части народа вызывают эйфорию, которая распространяется через границу России и охватывает общины «соотечественников» в ближнем и дальнем зарубежье. В связи с этим стоило бы задать три вопроса, на которые мы попытаемся найти ответ: почему годовщина победы во Второй мировой войне, 9 мая, - столь важный в России праздник, почему многие эстонские русские отмечают его тоже и почему многие эстонцы не разделяют радости русских.
На сегодняшний день ясно, что празднование Дня Победы в России превратилось не просто в ритуал, а в культ. Один из основных тезисов российского победного нарратива – Россия спасла мир от фашизма. Перед Днем Победы можно преклоняться, но сомневаться в нем нельзя. Культ Дня Победы не терпит критики, поскольку это российская государственная вера. Все, кто осмелятся усомниться, немедленно будут заклеймены «фашистами».
К сожалению, у историков есть к Великой Отечественной войне вопросы, ответы на которые затруднены, поскольку они нарушают официальный патриотический нарратив. Среди этих вопросов – роль Советского Союза в развязывании Второй мировой войны, в первую очередь, пакт Молотова-Риббентропа и последовавшая за этим агрессия в отношении Польши, Финляндии и стран Балтии.
Можно привести в пример число военных жертв, массовое убийство польских офицеров, репрессии советского режима, массовый коллаборационизм, масштаб помощи западных союзников, «освободительные походы» и многие другие вопросы, крайне неудобные для Кремля. Вместо того чтобы вступать в академическую дискуссию и критически осмыслить свою историю, власть ввела единую концепцию преподавания и интерпретации истории. Для идеологизации исторического нарратива было создано несколько исследовательских центров и нескольким исследовательским институтам, по сути, было поручено разработать дополнительные обоснования для объяснения Великого Отечества и Великой Победы. Историческая наука стала оружием российской информационной войны, а историки – солдатами этой войны.
Обобщенно можно сказать, что День Победы стал краеугольным камнем российской государственной идеологии. Это должно помочь консолидировать российское общество и отвлечь внимание от социально-экономических проблем. Вместе с российским арсеналом оружия День Победы для русских – объект национальной гордости.
Он означает честь и славу российского оружия, которые сокрушили тогда самую эффективную военную силу в мире – армию Германии. Поэтому празднование Дня Победы венчает грандиозный военный парад, где Кремль демонстрирует врагам и друзьям свое устрашающее военное могущество. Распространенная среди россиян поговорка «можем повторить» наглядно демонстрирует, что воинственное настроение, инициированное Днем Победы, хорошо подходит великорусской душе. Как Россия не может быть империей без Украины, она не может быть ею и без победы в Великой Отечественной войне, как бы она ни была выиграна.
Довольно агрессивный способ отмечать День Победы в Эстонии приобретает особенную актуальность, поскольку здесь очевиден конфликт исторической памяти, который разделяет русских и эстонцев, как глубокий противотанковый ров.
День Победы играет важную роль в распространении идей Русского мира за рубежом на словах и на деле. Он помогает сформировать идентичность русских эмигрантов, который тесно связывает их с путинской Россией. Поэтому 9 мая можно увидеть, как развеваются российские и советские флаги и георгиевские ленточки во многих странах мира. Это дополняет костюмированный маскарад, где в форму Красной армии одевают даже детей. Системно проводимым и поставленным массовым мероприятием стал и «Бессмертный полк», где будто бы поминают павших в войне красноармейцев.
В Грузии и на Украине, где Русский мир столкнулся с военным сопротивлением бывших братских республик, риторику Дня Победы используют для достижения целей гибридной войны и используют символику Дня Победы – копию флага победы и георгиевскую ленту – в воюющих сепаратистских подразделениях. В то же время и в других, особенно граничащих с Россией странах, риторика Дня Победы служит целям гибридной войны, главная из которых – подчинить противника своей воле.
Если поместить Эстонию в вышеописанный контекст, можно сказать, что публичное празднование Дня Победы также сигнализирует об опасности гибридной войны. С другой стороны, это помогает консолидировать местных русских, которые по большей части ощущают эстонское национальное давление. Семейное воспитание, русскоязычная школа и влияние российских медиаканалов помогают эстонским русским позитивное представление о Дне Победы. Довольно агрессивный способ отмечать День Победы в Эстонии приобретает особенную актуальность, поскольку здесь очевиден конфликт исторической памяти, который разделяет русских и эстонцев, как глубокий противотанковый ров.
Многие эстонцы не могут понять эйфорию русских по случаю Дня Победы, поскольку в коллективной исторической памяти эстонцев Вторая мировая война ассоциируется, прежде всего, с утратой государственности, которая непосредственно связана с Советским Союзом. Победному нарративу русских эстонская историческая память противопоставляет нарратив постоянного траура, который сосредоточен на памяти депортированных, репрессированных и павших в войне. В отличие от российского победного нарратива эстонский траурный нарратив явно носит национальную форму, что присуще всей эстонской национальной идентичности.
Зато и российский победный нарратив, и вся идеология современной России может приобрести поддержку человека любой национальности. Стоит помнить, что в Красной армии сражался Эстонский стрелковый корпус, а в тылу Советского Союза во время Великой Отечественной войны действовали многие плодовитые деятели эстонской культуры. К сожалению, официальный эстонский День победы в Освободительной войне над Ландесвером и история Эстонского легиона увлекают не всех эстонцев, не говоря уже об эстонских русских.