Хотят ли россияне перемен?

Фото: Вадим Штепа

18 мая, на полях Конференции Леннарта Мери состоялась очередная дискуссия «Голоса России». Эти дискуссии регулярно проводит Фонд Открытой Эстонии, приглашая на них различных российских общественных деятелей, которые высказывают точки зрения, расходящиеся с официальной. И у эстонской русскоязычной общественности эти события обычно вызывают повышенный интерес, поскольку существенно отличаются от того, что можно услышать по российскому ТВ.

На этот раз речь зашла о возможных переменах в России. Социологические исследования показывают, что до двух третей россиян желало бы общественных изменений. Но какими могли бы стать эти перемены? Будут ли они похожи на времена перестройки? Об этом размышляли глава штаба Алексея Навального и основатель Общества защиты интернета Леонид Волков, журналист Маша Гессен и политолог Екатерина Шульман.

Традиционный ведущий «Голосов России» Артемий Троицкий вспомнил классическую песню «Перемен!» и посетовал на то, что многие россияне по-прежнему их только ждут, или даже уже не ждут. На что Леонид Волков заявил, что у Артемия, долго живущего в Эстонии, очень устаревшие сведения. В сегодняшней России, по его мнению, перемен требуют практически все, и всё, что угодно, может стать поводом для массовых протестов.

Причем эти перемены, как полагает Волков, уже не носят какого-то идеологического характера. Лево-правым разделением прошлых лет никто не заморачивается, кроме политологов. И привел в пример протесты в Архангельской области и Екатеринбурге. Люди просто защищают собственную жизненную среду от диктата власти. И иногда добиваются успеха, заставляя власть отступать.

Екатерина Шульман как политолог парировала этот камешек в свой огород, призвав Леонида умерить чрезмерный оптимизм. Да, граждане иногда добиваются от власти соблюдения своих прав, но все же перемены пока невозможно назвать институциональными. Кремль продолжает удерживать свою «вертикаль», пропаганда все еще сильна, и она пока еще компенсирует реальное падение доверия граждан к власти. Это парадокс – россияне требуют народовластия, но боятся слова «демократия», потому что ТВ создало ему устойчиво-негативную ассоциацию с хаосом 1990-х, кровавым Майданом и т.д.

По мнению Маши Гессен, самым негативным результатом кремлевской пропаганды стал возникший у россиян страх перед будущим. А такое общество развиваться просто не может. Возможно, именно поэтому мы сегодня наблюдаем насаждаемый в России культ прошлого? Всякие перемены требуют образа будущего, но его просто нет…

Леонид Волков выразил свое несогласие с этим пессимизмом. Порою весьма экспрессивно – он в ходе дискуссии даже встал со своего места, сопровождая свое выступление жестами как революционный трибун. По его мнению, никакие «программы будущего» сегодня просто никто не читает, их в нынешней российской ситуации даже нелепо разрабатывать. Сначала надо «вернуться к нормальности» общественного устройства. То есть, чтобы государство действовало в интересах общества, а не командовало бы этим обществом.

Причем этих перемен, полагает Волков, надо не ждать. Жители Архангельской области, протестующие против ввоза московского мусора, и екатеринбуржцы, выступающие за сохранение привычного облика города, сами собой воплощают эти перемены. И если у них начнет получаться, это окажет неизбежное влияние на другие города: «А что, так можно было»? И процесс пойдет...

Здесь Екатерина Шульман согласилась со своим оппонентом – действительно, перемены наступают тогда, когда то, что еще вчера казалось невозможным, сегодня выглядит очевидным.

В целом, участники дискуссии сошлись на том, что в сегодняшней России существует колоссальный общественный запрос на справедливость. Пусть даже это слово многие понимают по-разному, но действия нынешней власти кажутся несправедливыми все более широким социальным группам. Даже если взять в сугубо поколенческом аспекте: молодежь недовольна ограничениями интернета, старшее поколение протестует против повышения пенсионного возраста.

Так что события в России ближайших лет, вероятно, обещают быть интересными. Вряд ли все застыло до 2024 года, как полагают те, кто все еще находится под путинским гипнозом. Российская история уже неоднократно демонстрировала свою непредсказуемость и часто срывала многие назначенные ей сроки.