По данным сети НВО, выпустившей в 2011 году в эфир «Игру престолов» -экранизацию эпопеи-фэнтези Дж. Мартина «Песнь льда и пламени» - зрительская аудитория в США составляла в первом сезоне в среднем по 2,5 миллиона человек на серию. Средний показатель по 7-му сезону был уже 10,24 миллиона, а 5-ю серию восьмого сезона, »Колокола», просмотрело 12,48 миллиона зрителей.
И это заниженные в несколько раз цифры. Здесь учтены только американские зрители, и то лишь те, кто смотрел первый показ (но ведь есть еще повторный!). По всему миру легально новые серии «Игры престолов» смотрят около 33 миллионов человек, а нелегально, на различных сервисах – еще больше. Продюсеры Дэвид Бениофф и Д.Б. Уайсс сумели-таки подсадить мир на свой сериал.
Когда реальность не устраивает человека, он ищет способ убежать в сказку. Это в чем-то сродни бегству в утопию, но так как человек – существо (относительно) разумное, то ему со временем хватит ума обнаружить в каждой утопии ее отвратную изнанку. Как сказано в пьесе Петера Вайсса «Марат/Сад»: «Искали свободы, равенства, братства, а получили сплошное …» (зарифмуйте сами).
Сказка представлялась альтернативой антиутопии. В финале непременно торжествовало Добро, трупы злодеев аккуратно укладывались в штабеля, а из добрых персонажей гибли – уступка некоторому правдоподобию! – только несколько второстепенных. И доблестный рыцарь, подняв искореженное вражьими мечами забрало, целовал в нежные уста спасенную им красавицу.
"Ага! – сказал Джордж Р.Р.Мартин. – Подберите розовые сопли, поклонники фэнтези!" И согласитесь, что суровая правда жизни куда увлекательнее, чем сошедшая с конвейера 73126985-я утешительная история о том, как по мановению чьей-то волшебной палочки в мире воцаряется справедливость. И полезнее. Авось научитесь не впадать в иллюзии и самостоятельно, без чьей-то помощи, выбираться из кровавой трясины, в которую с высокой долей вероятности может затянуть вас судьба. А Бениофф и Уайсс воплотили все это в видеоряд – и стало еще страшнее.
Посмотрите, как более или менее симпатичных вам персонажей сжигают напалмом из драконьей пасти, вешают, расстреливают из арбалета и скармливают заживо собакам, кастрируют, сдирают кожу, а если просто отрубают голову или протыкают в бою копьем, так это еще везение! Умереть своей смертью было бы великим счастьем, но именно естественная смерть стала в эпопее самой неестественной. Почти исключенной. При этом «положительные» герои, как правило, слишком человечны, слишком благородны, они даже врагов меряют на свой аршин и не ожидают от них совсем уж гнусных подлостей. А напрасно.
Один из секретов сериала в том, что игра не ведется по неизменным правилам. В первые четыре сезона – наиболее близкие к литературному первоисточнику - на игральную доску вывалили слишком много фигур, они толкались на узком пространстве; эту толпу требовалось как-то проредить – и руководством к действию стало обещание Дж.Р.Р. Мартина: «Я убью всех, кого вы успели полюбить».
Всех, конечно, не убьешь, хотя к этому надо стремиться, однако более или менее очевидно, кто может уцелеть в этой кровавой бане. Во-первых, персонажи достаточно беспринципные, жестокие, циничные и умные (Серсея, Рамси Болтон, Эурон Грейджой и пр.). Во-вторых, просто циничные и умные, хотя отнюдь не лишенные благородства (Тирион, Давос). И, наконец, те, кто по всем показателям не жильцы в этом кровавом мире, но необходимы для дальнейшего развития сюжета. И в ходе этого развития правила меняются: все меньше роковых неожиданностей, все больше «правильных» (и, увы, предсказуемых!) сюжетных ходов.
И со временем сценаристы далеко опередили писателя; Мартин, возможно, имеет на них какое-то влияние, но слишком разнятся законы жанров. В прозе – философия, метафизика, читателю предложено думать вместе с автором. На экране - экшн, чем напряженнее, кровавее и сексуальнее, тем сильнее зритель подсаживается на эту «иглу», будящую эмоции.
Сниматься в «Игре престолов», наверно, было чертовски увлекательно. На протяжении девяти с лишним лет актеры проживали жизни персонажей сериала, а так как сценарии сочинялись по ходу дела, то перемены в их судьбах были для артистов в какой-то степени сюрпризами; вместе со своими героями они меняли отношение к миру, характеры обрастали новыми чертами и подробностями. Для Кита Харрингтона (Джон Сноу) и Джона Брэдли (Сэмивелл Тарли) эти роли были вообще чуть ли не первыми в карьере (во всяком случае, первыми значительными). Маленький человек и величайший артист Питер Динклейдж, кажется, прочувствовал всю боль и все разочарования, выпавшие на долю Тириона; Джейме в исполнении Николая Костер-Валдау на своей шкуре почувствовал, что страдания облагораживают.
Высшая ценность того, что осталось от мира Льда и Пламени, – не справедливость, а человечность.
Немаловажное условие для выживания - способность меняться, адаптироваться к действительности. Яркий пример – сестры Старк: Санса и Арья. Обеим суждено пройти через грязь, боль, одной – утратить лицо в переносном смысле, пережить унижения, другой – стать безликой. В итоге юная спортсменка Арья превращается в киллера экстра-класса, а «кисейная барышня» Санса – в «железную леди». Вспомним эпизод «Битва бастардов»: совершенно ясно, что не Джон Сноу - полководец из него никудышный – владеет ситуацией, а Санса. Это она призвала на помощь рыцарей Лощины. А после избавилась от решившего исход битвы Мизинца. Неблагодарность? Так ведь Петир Бейлиш негодяй, а с лютоволками (тотемный зверь Старков) жить – по лютоволчьи выть. (Впрочем, лютоволки – одни из самых симпатичных персонажей, и их гибель вызывает сожаление – большее, чем гибель многих двуногих.)
В «Игре престолов» находят намеки на реальные политические события. В сериале действительно много такого, что можно принять за аллегорическое изображение нашей действительности, но думаю, что все сложнее. Дело в том, что, сочиняя «с листа», сценаристы просто не могут изолироваться от происходящего в реальном мире, это откладывается в их сознании и проявляется в картине – не напрямую, конечно, а по сложной ассоциативной связи. В конце концов, в мире Льда и Пламени работают те же закономерности, что в нашем социуме. Мартин поначалу настаивал на параллелях с Войной Роз, но «запараллелив» свою придуманную вселенную с реальной, уже никак не мог избежать общностей позднейшего развития. В мире сериала происходят те же процессы, только, возможно, с иной скоростью и накладываясь друг на друга.
Борьба за Железный трон начинается по испытанной феодальной модели: после свержения тирана, который самим своим существованием опасен для страны (Безумный король), к власти приходит новый правитель (Роберт Баратеон); сам по себе он мало что значит, удержаться у власти может, только опираясь на два могучих клана. (Ланнистеры и Старки для Мартина - почти то же, что Ланкастеры и Йорки, разве что герой, в слабом и уродливом теле которого кроются высочайший интеллект и высокий дух, относится не к Старкам/Йоркам, а к Ланкастерам/Ланнистерам, но это не суть важно, важно, что он изгой.) Затем – сепаратизм, Винтерфелл откалывается от империи (Семи Королевств), юный лорд Робб Старк объявляет себя королем Севера – и даже после его гибели северяне не перестанут считать себя независимым королевством; да и лорды других областей хотят королевствовать – каждый в своем пределе. Легко уловить ассоциацию с распадом СССР и целой россыпью независимых государств со своими президентами на его руинах.
А эпизод с «Его воробейшеством» можно понять, как характерное для нашего времени наступление оголтелого и злобного клерикализма на цивилизацию, которая, конечно, довольно скверно выглядит, но все же несравненно лучше религиозного мракобесия. Наконец, если хотите, в 8-м сезоне страшной ценой выиграна смертельная битва против Короля Ночи, т.е. воплощения абсолютного зла (некий эквивалент нацизма), а после победы в стане победителей – разброд и шатание, всплывают старые обиды. Авторы сценария, безусловно, когда-то в ранней юности прочли балладу Шиллера "Торжество победителей" и помнят, что после победы наступает грусть, а победители не знают, куда девать себя и что они будут делать на следующий день, когда проснутся после тризны и пьянки. К тому же напившись, они не могли избежать сакраментального вопроса "а ты меня уважаешь?". Однако всё это слишком примитивные ассоциации. Сериал все-таки занимается не политологией, а жизнью человеческого духа, характерами и психологией.
Мир «Игры престолов» - это мир женского реванша, в нем слишком многое зависит от героинь; они навязывают всем прочим свою волю, становясь двигателями сюжета. Может быть, тут сказало свое слово увлечение Мартина Войной Роз: Филиппа Грегори, плодовитая британская историческая беллетристка, вплотную занимающаяся Ланкастерами и Йорками, убеждена, что все катаклизмы той междоусобицы – плод интриг четырех женщин: Маргариты, жены безумного короля Генриха VI, другой Маргариты, Тюдор, которой удалось расчистить трон для своего сына Генриха VII, Елизаветы Вудвилл, красотки, женившей на себе Эдварда Йоркского, и Анны Невилл, будущей жены Ричарда Глостера. Здесь тоже четыре сильные женщины: Серсея Ланнистер, Дейенерис Таргариен, Санса и Арья Старк. Но мир Льда и Пламени не такой маскулинный, как феодальная Англия, и женщины не должны прятаться за спины мужчин.
Характерно, что чем более наглядными становятся роли этих женщин в развитии сюжета, тем меньше в нем потустороннего, магического, а то, что осталось от магии, превращается в технические средства. Хотя бы пламенеющие сабли дотракийской кавалерии. В конце концов, чем отличается дракон, сидя на котором Дейнерис уничтожает огнем Королевскую гавань, от бомбардировщика B-29 «Superfortress» , нависшего с атомной бомбой на борту над Хиросимой? Да ничем, второстепенными деталями. Точно такое же варварское уничтожение беззащитного города – аккурат в тот момент, когда все средства ПВО противника растерты в порошок.
Вам не хотелось в этот момент воскликнуть «вот ведь гадина!»? Мне – да. Признаюсь, однако, что к Дейенерис я самого начала не питал теплых чувств. Я сопереживал Тириону, Джону Сноу (хотя время от времени он мне казался клиническим недотепой: князю Мышкину нечего делать в мире Льда и Пламени), Джейме, Сэму и др. Но не Матери Драконов, Бурерожденной, Разрывающей оковы и прочая, прочая, прочая.
Тоталитаризм, прикрытый соблазнительной идеологией, куда хуже «обычной» тирании.
Дейенерис несколько сезонов удерживали не то чтобы вне игры, но все же на периферии происходящего. В центре внимания оставались столкновения в Королевской гавани и вокруг, Ланнистеры, Старки, Баратеоны, Болтоны, Грейджои бились не на жизнь, а на смерть, убитые фигуры сбрасывались с игрового поля, пространство расчищалось, а на другой стороне поля медленно, но неотвратимо развивался поход Дейенерис на Семь королевств. Девушка становится новым Аттилой, Бичом Божьим, который, по определению (в чьих руках бич?)всегда прав. С ней варвары. Те самые грядущие гунны, которые готовы жечь города и в церковь гнать табун, и мясо белых братьев жарить.
Логика развития сюжета и характера ведет к тому, что в Дейенерис крепнут мания величия и непоколебимая уверенность в том, что ей выпала миссия вершить справедливость и устанавливать счастливый общественный строй в мировом масштабе. ("А кто счастлив не будет, того в бараний рог согну", как говорил Бармалей Ролана Быкова.) Две паранойи – и обе в тяжелой форме. (Как-никак дочь Безумного короля.) В тот момент, когда Королевская гавань капитулирует и звучат колокола, на лице оседлавшей дракона Бурерожденной – боль, разочарование и решимость все равно сжечь вражью столицу.
Авторы ведут к тому, что Дейенерис хуже Серсеи. Потому что тоталитаризм, прикрытый соблазнительной идеологией, куда хуже «обычной» тирании. Тиран довольствуется властью над своим народом и убивает по мере надобности. Тоталитарный лидер, спаситель человечества, будет освобождать мир от Зла до тех пор, пока вместе со Злом не сожжет в драконовом пламени всех его носителей, а так как грешен практически каждый, то в идеальном мире в конце концов останутся лишь Дейенерис и ее «безупречные», которым просто нечем грешить.
Дальше, к сожалению, все становится предсказуемым, «хорошие» выполняют свою миссию. Авторам почти удается убедить нас, что Джон Сноу - все-таки не клинический недотепа, а человек, которому Создатель выделил примерно десятикратную по сравнению с нормой дозу совести. Классическую дилемму «долг или любовь» он решает так, как надо, после чего Бениофф и Уайсс окончательно решают потрафить зрителю и спасают всех тех симпатичных людей, которых по умыслу или недосмотру не успели истребить на протяжении всей эпопеи.
Те зрители, которые предсказывали, что в финале Сэм Тарли напишет хронику этих событий и поэтически назовет ее «Песнь Льда и Пламени», могут быть довольны. А те, которые все же жаждут какого-то смыслового высказывания в финале, тоже не обделены – начиная с выборов нового короля становится ясно, что высшая ценность того, что осталось от мира Льда и Пламени, – не справедливость, а человечность. Сознание того, что наш грешный мир надо принимать таким, как есть, и исправлять, что можно исправить, без вражды и кровопролития. А если тебе выпало счастье найти гармонию с миром и с собой, как Джону Сноу и Арье – то вообще замечательно!