Кто помнит, куда шел тот поезд?

Сцена из спектакля "Сережа". Фото: Екатерина Цветкова

21 и 22 октября в рамках Фестиваля «Золотая Маска в Эстонии» можно будет увидеть спектакль «Серёжа» в постановке Дмитрия Крымова.

Спектакль создан по мотивам романа «Анна Каренина», но не нужно искать в «Серёже» Толстого. Крымов – режиссер всепоглощающий. Он - автор, а Толстой - скорее, повод, декорация, намек. Это не хорошо и не плохо. Просто «Сережа» — это не «Анна Каренина», так же, как и кино – не живопись, а театр – не литература. Иначе говоря, этот спектакль имеет отношение к Толстому, но абсолютно постмодернистское.

«Это ни в коем случае не инсценировка романа Льва Толстого, а композиция, в основе которой в первую очередь роман «Анна Каренина», а также «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана и специально для этой постановки написанный Львом Рубинштейном текст «Вопросы» (Дмитрий Крымов).

В 2018 году Дмитрий Крымов ушел из своей родной «Школы драматического искусства». Ему стало «душно» в этом театре, свою театральную свободу он нашел на других площадках. В Театре наций поставил «Му-му», а в МХТ – спектакль «Сережа», свою версию «Анны Карениной». Спектакли невероятного театрального волшебства и магии. Крымов в облегченной форме сумел показать очень болезненное и жгучее. Получилось очень чувственно, остроумно, динамично. И очень далеко от классического исполнения. Впрочем, как всегда у Крымова. Он идет ва-банк, предлагая свою совершенно субъективную интерпретацию известных ситуаций.

Несмотря на эдакий парад аттракционов, спектакль получился тонкий, нежный, грустный и очень умный.

Мастерство актеров просто невероятное! При минимуме декораций всё внимание направлено на игру, и актеры творят чудеса: пластикой, мимикой, голосом... Вставки «не из Толстого» очень оригинальны и помогают раскрыть душевное состояние Анны (актриса Мария Смольникова). В ней есть что-то трогательное и наивное. Женщина-ребенок, женщина-недоразумение, женщина-катастрофа, у которой все валится из рук и все разбивается вдребезги, в том числе собственная судьба и жизнь близких. «Вечно она во что-нибудь вляпается», – ворчит муж. И в любовь свою она именно что вляпывается, врезается, посреди вокзальной суеты, под лязг сцеплений и буферов, заваленная грудой чемоданов. Сначала она пытается не признавать её, не выпускать наружу. Но новое счастливое чувство сыплется из карманов, из шляпки, из туфелек блестящим конфетти.

«Она чудная актриса. Тонкая художественная натура с большим генератором внутри. Я не вижу предела ее возможностей. Она способна быть и резкой, и женственной, и парадоксальной, и комичной. Потом, у нее есть качество, которое я очень ценю в актерах – умение глубоко войти в роль и моментально…» (Крымов о Марии Смольниковой)

Крымов, впрочем, как и Толстой, не обвиняет Анну, но и не оправдывает ее. Он создал трагическую историю потери близости, потери сына, потери себя самой. И так ли уж важно, переедет ли тебя поезд, если тебя уже нет?

Главный герой, судя по названию, сын Сережа – мастерски сделанная, милая, маленькая, но со взрослым взглядом кукла, которая вместе со своими кукловодами передает эмоции брошенного и раздираемого на части ребенка.

И Вронский тут (актер Виктор Хориняк) – такой же ребенок, совсем не плейбой и не военный, большой неловкий мальчик в очках, чем-то похожий на сына Анны Серёжу. Чтобы произвести впечатление на даму сердца, он устраивает чистое ребячество – сооружает из вещей гигантские пирамиды и ходит между ними на руках. Такими же акробатическими упражнениями выглядят их любовные экзерсисы, мало похожие на проявление страсти.

Еще одна несомненная удача спектакля – это Каренин в исполнении Анатолия Белого. Каренин здесь - единственный взрослый. Он понимает Анну с полуслова, нянчится с ней, как с ребенком, хлопочет по хозяйству в домашнем фартуке, вытачивает из дерева игрушки и вкручивает разбитые женой лампочки. Милый, уютный муж, но при этом исполненный внутреннего достоинства и благородства. Даже свои ветвистые рога с колокольчиками он умудряется носить с изяществом. Злые дети делают ему больно, но он продолжает шутить, глотая слезы. Он же старший, он сильный.

Крымов закачивает спектакль вопросами Льва Рубинштейна: «Кто помнит, куда шел тот поезд в романе? А другой поезд? А кто переписывался первыми буквами слов? Что там такое было с сенокосом? А с охотой? И зачем всё это было, в конце концов?» Так режиссер заранее остужает пыл поборников классики, возмущенных смелой трактовкой романа, но плохо помнящих, что там происходило на самом деле. И заодно констатирует, что вопросов в нашей жизни все равно больше, чем ответов. А зачем все это было - решать зрителю.